В другом писании, «О Происхождении Мира», Ева представлена как дочь и в особенности посланник божественной Софии. Именно в статусе посланца она приходит, чтобы наставить Адама и пробудить его от сна бессознательного. В большинстве гностических писаний Ева фигурирует как наставница Адама. Выводы из этих текстов, очевидно, отличаются от учения Отцов Церкви, таких как Тертуллиан: мужчина обязан женщине за приведение к жизни и сознанию. Остается только воображать, как бы мог измениться западный взгляд на женщину, если бы гностический подход стал широко распространенным.
О мужчинах и змеях
Ошибка Евы, говорит нам ортодоксальная точка зрения, была в том, что она послушала злого змея, который убедил её в том, что плод древа может дать ей с Адамом бессмертие и мудрость. Трактат из Гностической коллекции Наг-Хаммади, Евангелие Истины, опровергает эту интерпретацию. Весьма далекий от воплощения зла, змей считался мудрейшим существом в Раю. Текст превозносит мудрость змея и бросает серьёзную тень на Создателя, вопрошая: «Каков же он, этот Бог?». В ответ говорится, что Божий запрет относительно плодов древа мотивирован завистью, ибо он не желал пробудить человека для высшего знания.
Но угрозы и гнев ветхозаветнего бога-творца не оставили его безупречным. Евангелие Истины рассказывает нам, что он проявил себя как «завистливый клеветник», ревнивый Бог, который жестко и несправедливо наказывал тех, кто пришелся ему не по душе. Текст сообщает: «Но это то, что он сказал (и сделал) тем, кто верил в него и служил ему». Ясный намек на то, что с таким богом не нужно ни врагов, ни дьявола.
Другое писание из этой же коллекции, «Ипостаси Архонтов», сообщает нам, что не только Ева, но также и змей, были под управлением божественной Софии. София позволила своей мудрости снизойти в змея, который, таким образом, стал наставником, и затем открыл Адаму и Еве их истинный источник. Они пришли к пониманию, что они не низшие существа, сотворенные Демиургом (который в данном случае Создатель в истории Бытия), а духовные существа, берущие своё начало за пределами этого мира, в полноте окончательной Божественности.
Хотя обычная версия Бытия говорит, что после вкушения запретного плода Адама и Ева отпали от райской благодати, гностическая же версия утверждает, что «открылись глаза их» — т.е. мы имеем дело с метафорой гнозиса. В таком случае, первые люди смогли впервые увидеть, что божества, создавшие их, отвратительны на вид, имеют лица животных, и они в ужасе отшатнулись, взирая на них. Несмотря на проклятие Демиурга и его архонтов, первая человеческая пара приобрела способность гнозиса. И они смогли передать этот дар своим потомкам, имеющим склонность к его восприятию. Таким образом, Ева передала эту способность гнозиса своей дочери Норее, а Адам отдал её своему третьему сыну, Сифу.
Мифическое Начало Гностицизма: Норея и Сиф
Норея, дочь Евы, была мудрой женщиной. В конце концов, она вышла замуж на Ноя, мужчину с благими намерениями, но весьма невосприимчивого. К тому времени численность людей возросла и, вдохновленные Адамом и Евой, они были недоверчивы и непослушны по отношению к архонтам, хозяевам земли. Далекие от того, чтобы быть злыми и заставить Бога пожалеть о своем творении, как объявляет «официальная» версия Бытия, они стали мудры и стремились к свободе от архонтов. Создатель сказал Ною построить ковчег и поместить его на вершину горы Сеир — этого названия нет в Бытии, но оно появляется в одном из псалмов, упоминающих Потоп. Норея пыталась убедить своего простодушного мужа отказаться от сотрудничества с архонтами. Однажды она даже сожгла деревянную лодку, построенную Ноем. Затем Создатель и его темная рать окружили Норею и хотели изнасиловать её в качестве наказания. Она выстроила мощную оборону, противоборствуя с ними, и в итоге закричала, призывая помощь Истинного Бога, который послал золотого ангела Элелета (Проницательность). Ангел не только спас её, но также и дал наставление в Гностической мудрости, а также заверил, что её потомки будет подлинными знатоками Истины.
Несколько наиболее важных писаний из коллекции Наг-Хаммади — Ипостась Архонтов, Апокалипсис Иоанна, и Мысль Нореи — упоминают историю Нореи и ковчега. Они согласны с тем, что потомство Ноя было скрыто не в ковчеге, как в «официальной» версии, а в светящемся облаке, где они находились под защитой ангелов Истинного Бога.
Сиф, третий сын Адама (после Каина и Авеля), уже давно рассматривается как таинственная фигура. Древний историк Иосиф Флавий пишет, что Сиф был великим человеком, и что он и его семья были хранителями многих тайных искусств, включая астрологию. По словам Иосифа, потомки Сифа записали свои оккультные открытия на двух столпах, чтобы они могли сохраниться для будущих поколений. В трактате «Апокалипсис Адама» гностические авторы рассказывают нам не только о Сифе (и его отце, Адаме), но и о будущем гностической традиции в грядущих веках. В этом тексте Адам говорит Сифу, что Ева научила его «слову Гнозиса извечного Бога». Затем он рассказывает, как Создатель обернулся против Адама и Евы, всегда желая, чтобы люди служили ему «в страхе и рабстве». Адам предсказывает, что «Сиф и потомки его» будут продолжать познавать гнозис, но они также будут объектом дальнейших преследований Создателя.
Предсказания Адама указывают на две главные последующие проблемы: Потоп и огненное разрушение Содома и Гоморры. И это произошло не по причине греховности людей, но из-за зависти и гнева Творца-Демиурга, который не мог смириться с приобретением людьми гностической мудрости. Как и в случае с Потопом, при катастрофе в Гоморре, Истинный Бог послал эонических существ, чтобы сохранить гностиков от огня, посредством перемещения в мир, недоступный архонтам. Сиф, который считается отцом Гностической традиции, занимает также важное место и в других писаниях, включая «Три Стелы Сифа» и «Евангелие от египтян».
Существующие гностические писания ясно показывают, что гностики всегда присутствовали в мире, хотя они подвергались угнетению и частым угрозам истребления со стороны темных сил, которые противостояли им с самого начала. Гностики, называемые «великой расой Сифа», будут терпеть бедствия вплоть до будущей эры, когда Просветитель (Phoster), иногда отождествляемый с Иисусом, не установит время знания и освобождения. Духовные отпрыски Сифа ведут продолжающуюся борьбу не с церковью или ее инквизицией, а с теми метафизическими противниками, о которых Ипостась Архонтов говорит:
«…великий апостол говорил нам относительно “властителей тьмы”, “не против плоти и [крови] выступаем мы; но против властителей вселенной и духовных (сил) зла»
«Великий апостол» — это, конечно, св. Павел, и эта сокращенная цитата взята из послания к Ефесянам (Еф,6.12).
Природа Гностической экзегезы
Что побудило гностических истолкователей Бытия провозгласить такую необычную версию истории сотворения? Хотели ли они только горько критиковать Бога Израиля, как заставляют нас верить отцы церкви? Несколько возможны причин не обязательно исключают друг друга, а в некоторых случаях и дополняют.
Во-первых, гностики, наряду с некоторыми другими ранними христианами, рассматривали Бога Ветхого Завета как помеху. Члены более интеллектуальных кругов раннего христианства были людьми, обладающими определенной духовной утонченностью. Хорошо знакомым с учениями Платона, Филона, Плотина и похожих учителей пришлось бы трудно с Богом, выказывающим мстительность, гнев, ревность, племенную ксенофобию и диктаторские претензии. Гораздо более подходил тонкой философии гностицизма добрый и благородный персонаж Иисус и его учения. Гностики, вероятно, просто сделали логические выводы из этой дихотомии и окрестили Бога Ветхого Завета демиургом, малой космической сущностью.
Во-вторых, как уже отмечалось, гностики были склонны интерпретировать древние писания символически. Современные богословы, такие как Пауль Тиллих, чувствовали бы себя вполне комфортно с гностиками, чье толкование Бытия часто было приблизительным. Тиллих утверждает, что история Падения была символом экзистенциальной человеческой ситуации, а не действительным историческим событием. Падение, пишет он, представляет собой «падение из состояния мечтательной невинности», своего рода пробуждение от потенциальности к действительности — данная интерпретация сходится с гностической, рассмотренной нами ранее в этой главе. Кроме того, Тиллих утверждает концепцию, подобную гностической идеи «двух Богов», когда говорит о «Боге над Богом».
В-третьих, гностическое толкование Книги Бытия, возможно, было связано с гностическим визионерским опытом. Благодаря исследованиям гностиков и их знанию божественных тайн, они, вероятно, пришли к пониманию, что божество, говорящее в Книге Бытия, не было истинным и единственным Богом, вопреки утверждениям Библии, и что над ним должно существовать нечто более Божественное.
Трансцендентный Бог, минимально вовлеченный в творение и управление миром был гораздо более правдоподобен в глазах многих людей, живших в греко-египетско-римской атмосфере первый столетий христианской эры. Глубоко личностный и болезненно неполноценный Бог Ветхого Завета потерял доверие даже в глазах многих евреев, что доказывает пример с философом Филоном из Александрии. Этот образованный человек, хотя и был благочестивым иудеем, применил свои таланты для отмывания представлений о Боге Израиля, облекая его в платонические идеи. Они включали божественные ипостаси (эманированные аспекты Божества), такие как Логос и София, которые весьма почитали гностики. Занимая еще более радикальную и откровенную позицию, толкователи, чьи слова содержатся в писаниях Наг-Хаммади, утверждали, что Бог, который ведет себя так, как это описано в Бытии и других книгах Ветхого Завета, должен быть обманщиком и захватчиком, недостойным поклонения и послушания.
Гностики понимали историю сотворения в Книги Бытия как мифическую, а для мифов обязательна интерпретация. Греческие философы часто смотрели на мифы, как на аллегории, в то время как обычные люди рассматривают их как своего рода псевдо-историю, и mystae (посвященные) в Элевсинских и других мистериях воплощали мифы в жизньпосредством визионерского опыта. Нет никаких оснований полагать, что гностики рассматривают мифы в иной, существенно отличной манере.