Возвращение из изгнания
Падение и изгнание Софии не остались незамеченными. Божественные обитатели Полноты, а также сама Полнота, потеряли рассудок в результате этого. Вместе они обращаются к конечной Божественности, и получают разрешения для её освобождения. Множество высших Эонов Полноты, включая Святого Духа, Христа и Иисуса (которому предначертано стать внешней манифестацией Христа), объединилась в своих усилиях для миссии спасения. Силы Полноты также объединили свои силы, наполняя спасателей непобедимым светом и проницательностью.
Христос является Софии в форме растянутого на транскосмическом тау-кресте образа. Видение этого креста, полыхающего и светящегося через эонические области, оживляет Софию, вливает в неё стремление к ее небесной обители и божественному жениху. В этой части мифа мощно соединяются метафизические и интрапсихические элементы. Нарушение Полноты и забота божественных существ о положении Софии являет осведомленность гностиков о тайне — не только изгнанные души тоскуют по Полноте, но и божественные сущности также мечтают о возвращении души.
Небеса не будут совершенны до тех пор, пока изгнанники не вернутся из далеких областей. До тех пор Полнота не полна по-настоящему, Целостность не является подлинно целой.
Первое пробуждение Софии от бессознательности, происходящее через архетипический символ креста, несомненно, имеет психологическое значение. В процессе индивидуации психику часто подготавливают к грядущему внутреннему освобождению посредством переживания нуминозных символов, рисования мандал и тому подобного. Может быть, соединение вертикальной и горизонтальной линий креста даже напоминает душе/Софии о необходимости соединения противоположностей.
Медленно и с трудом София поднимается к свету Полноты, пересекая двенадцать областей, сквозь которые она пала — в буквальном смысле «прошла насквозь» — на своем пути в хаос. Чтобы исправить свои проступки, она произносит двенадцать «покаяний» (или поэтических формулировок), которые позволяют ей пройти через двенадцать врат, как их иногда называют. Она призывает двенадцать сил посредством сложных ритуальных молений, адресованных конечной Божественности, в данном случае всегда называемой Светом. Поэтические и мистико-магические свойства этих формул ясны даже в коротких отрывках, таких как следующий:
Спаси меня, Свете, от руки силы этой с ликом львиным и от рук исхождений сего божественного Дерзкого; Ибо ты, Свете, тот, в чей свет я уверовала. … И ты тот, кто спасет меня. … Ныне же, Свете, не оставь меня в хаосе. … не оставь меня, Свете, Ибо… восхотели они весь свет мой взять сполна, и… говорили они друг с другом в то время: “Свет оставил ее. Захватим ее и возьмем свет весь, тот, что у нее”… да будут бессильны хотящие взять силу мою; да облекутся они во тьму и да будут в бессилии хотящие взять у меня силу света мою (Пистис София, глава 32)
По все восходящим сферам, София приближается к миру Света, направляемая и поддерживаемая силами ангелов и архангелов, и укрепленная благодаря силе, дарованной её небесным женихом, Иисусом. В этот момент, глубокая тоска и уныние её ранних покаяний сменяется радостью, по мере того, как она обращает к Свету:
Я была спасена от Хаоса и освобождена от Уз Тьмы. Я пришла к тебе, о, Свет. Ибо ты был Светом на каждой стороне моей, поскольку ты спас меня и выручил меня. А Эманациям Аутадеса (Дерзкого), восставшим против меня, — ты помешал им твоим Светом. И они были неспособны приблизиться ко мне, поскольку твой Свет был со мною и спасал меня твоим Излиянием Света… И ты облачил меня в Свет твоего Излияния. И ты очистил меня от всего вещественного силою твоего Света… И в твоем Свете я стала сильным и чистым Светом Излияния твоего… и я стала светлой в твоей Великой Силе, ибо ты спасаешь меня во все времена… (Пистис София, гл. 32)
Даже на этом этапе враги Софии не отказались от её преследования. Они продолжают атаковать и мучить её вплоть до порога высшего эонического дома Света. Тогда темные силы внезапно исчезают, и она попадает в царство безграничного Света. Прославляя его освободительное сияние, она снова воспевает песнь хвалы:
Я возблагодарю тебя, о, Свет, ибо ты спас меня; и чудеса твои пребывают в Расе Человечества. Ты разбил высокие Врата Тьмы и мощные Засовы Хаоса (Пистис София, гл. 33)
Так заканчивается история верующей Софии. От прекрасной Полноты она снизошла в отчуждение и хаос, где страдала от ужасов дерзости и неведения. Неоднократно выкрикивая могущественным, магическим голосом обращения к Свету, она была одарена силой и освящением от своего жениха, Иисуса, и его святыми руками, возвратилась в свое место мудрости в мире могущественных Эонов.
Все архетипические мифы обладают вневременными свойствами, которые делают их применимыми к проблемам любого места и времени. История Софии, в частности, фиксирует в понятной форме универсальные элементы, которые соединяют психический и трансцендентальный опыты. Из мифа о Софии может быть получено понимание в целях развития (индивидуации) индивидуальной психики, в социологических вопросах и метафизических идеях..
История Софии следует, с небольшими изменениями, классическим четырем этапам древней греческой драмы, а именно — Agone или «состязание», pathos или «поражение», terenos или «плач», и theophania или «спасение». Сознание всегда вступает в эонический конфликт с бессознательным, и зачастую терпит поражение пред его силами. Осознание этих поражений имеет решающее значение; следовательно, особое внимание уделяется скорби, тому пример — множественные раскаяния Софии. Последнее есть радостная мистерия искупления, в которой божественный спаситель приходит из-за пределов экзистенциальной среды. В греческом театре это deus ex machina — актер, играющий роль бога, спускающегося на сцену сверху.
Затруднительное положение потери целостности, символизируемое уходом Софии из Полноты, является вездесущей сложной ситуацией всех живых существ, прежде всего людей. Все мы остро нуждаемся в восстановлении целостности через союз с нашим сокровенным «я», великолепным домом, хотя и скрытым внутри нас. Как и София, мы блуждаем по поверхности земли, наше великолепие унижено и занимается проституцией, а через эонические области спускается к нам «вечногрядуший Единый», наш божественный жених, Логос Всевышнего Бога. Таким образом, theophania, божественное решение великой драмы, всегда здесь.
Гностики не ограничивали свои взгляды образами интрапсихических принципов, как делают многие современные глубинные психологи. Для них внутренние драмы всегда отражали космические и даже транскосмические драмы. Так как история разворачивается в высшем, то она также отражается и дублируется в человеческой душе. Они наблюдали Христа в нас и Софию в нас, как близнецов славы, стремящихся друг к другу в святой тоске и божественном желании. Небесная супружеская пара, имеющая те же имена, была божественным прототипом, чьи действия повторяются в душе и духе мужчин и женщин.
Откуда приходит София?
Хотя фигура Софии и миф о её падении и искуплении были, несомненно, оглашены и поэтически расширены гностиками, они не были продуктом мысли второго и третьего веков. Ветхий Завет содержит многочисленные упоминания мудрости Бога, как женской божественной ипостаси (эманации), существующей до сотворения мира и мистически представленной в воображаемом и интуитивном опыте пророков и мудрецов. На иврите слово «мудрость» звучит как «хокма», что было в эллинистический период переведено как «София». Вся масса библейской литературы называется «мудрая литература» и включает в себя такие произведения как Притчи, Екклесиаст, Книгу Премудрости Иисуса, Книга Премудрости Соломона и Песнь Песней. Некоторые из этих книг были признаны апокрифическими протестантскими реформаторами, но они высоко ценились мо многих местах, и католиками и протестантами. Во многих книгах мудрости Ветхого Завета, Хокма-София общается с читателем в первом лице, как и в опыте откровения. Она всегда фигурирует как женщина и постоянно заявляет, что принимала вместе с Богом участие в ранних действиях сотворения. Вот пример из Книги Притч (стихи 8, 22-24, 27):
Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони: От века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою. Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны.
Кроме того, она величественными выражениями представляет себя в «Премудрости Иисуса, сына Сирахова» (24:3-14):
Я вышла из уст Всевышнего и, подобно облаку, покрыла землю; я поставила скинию на высоте, и престол мой — в столпе облачном; я одна обошла круг небесный и ходила во глубине бездны; в волнах моря и по всей земле и во всяком народе и племени имела я владение.
Прежде века от начала Он произвел меня, и я не скончаюсь вовеки
Величайший еврейский богослов и философ, развивавший библейское учение о Софии — это, несомненно, Филон Александрийский, иногда называемый Филоном Евреем. Этот выдающийся религиозный мыслитель, который жил одновременно с самым ранним христианством (он умер около 50 года н.э.) разработал множество учений аналогичных учению гностиков. Филон признавал за человечеством возможность божественного знания, но также утверждал, что для стимулирования такого знания в контакт с человеком должны войти определенные эманации Бога. Одна из них — это Логос, перворожденное божественное излияние, или «сын». Другой является София, Премудрость Божья, которую Филон называет матерью всего живого. Этот её характерный признак Филон выводит из уже процитированных положений Книги Притч. Ортодоксальность Филона внутри еврейского контекста никогда не оспаривалась. Таким образом, представляется, что учения, такие как его, а особенно те, что касаются Софии, были распространенными в еврейских кругах того времени и не считались еретическими. Специфический гностический миф о Софии был, вероятно, впервые провозглашен спорным и таинственным Симоном Магом, который жил в апостольскую эпоху и изложил доктрину, которая имеет много сходства с поздними разработками мифа о Софии. Хотя он, похоже, не использовал имя «София», но учил о божественной женской эманации, которая снисходит в материальный мир и оказывается там в плену (подробнее о прото-софийном мифе Симона см. гл. 8). Современные ученые склонны приписывать Софии еврейское происхождение. Несмотря на патриархальный монотеизм, признающийся традиционным Иудаизмом, присутствие ликов Богини зачастую указывается в Еврейской истории (как Рафаэль Патаи показал в своей новаторской работе «Иудейская Богиня»). Некоторые из этих женских божеств были, бесспорно, хтоническими Вавилонскими богинями плодородия (или связанными с ними), имевшими мало общего с Софией. Однако, возможно также существов