— Я рад за него, — сухо сказал я. — Но я пока не понял: при чем тут этот Варабайба? Если вы предлагаете мне воспользоваться его опытом как примером… Я попробую, конечно, но я все-таки не бог, даже не контуженный бог! И у меня почти нет времени…
— Да ну, куда уж тебе воспользоваться его опытом! — усмехнулся мой собеседник. — Я рассказываю тебе о Варабайбе из практических соображений. Видишь ли, мы не станем отправлять тебя домой, это уже решено — не потому, что мы такие уж злые люди и нам приятно наблюдать за твоими мучениями. Мы не злые и не добрые. Просто мы стоим на страже основополагающих законов этого Мира, один из которых гласит: никогда не делай для человека то, что он может сделать для себя сам. Мы долго изучали твои возможности, пока ты спал, — можно с уверенностью сказать, что теперь мы знаем тебя лучше, чем ты сам! Потом мы обсудили свои наблюдения и пришли к выводу: у тебя есть шанс выбраться отсюда самостоятельно. Чего у тебя нет — так это времени разбираться, что к чему. Время есть только на то, чтобы действовать. Поэтому мы приняли решение, что поможем тебе, но только советом. Вот я и вспомнил о Варабайбе. Он не стоит на страже законов мира Хомана. При этом Варабайба до сих пор отлично помнит, как тяжело пришлось в свое время ему самому. Он всегда помогает таким, как ты, если встречает их на своем пути — а на Хоману чуть ли не каждый год вашего брата заносит, как будто медом здесь намазано, честное слово!.. Одних он отправляет обратно, другим советует, где поселиться и как устроиться в новой жизни, третьим просто делает хорошие подарки — уж кому что требуется… Пару раз мы даже ругались с ним из-за этого, а потом бросили: Варабайба — какой-никакой, а бог и может творить все, что взбредет в его божественную голову, и не нашего ума дело, что он ушиб ее, когда бесконечность извергла его тело в самую середину острова Хой… Одним словом, Варабайба тебе не откажет.
— Правда? — слабо улыбнулся я. — Ты уверен?
Вурундшундба серьезно кивнул. И тут я опозорился окончательно и бесповоротно: просто заплакал от невероятного облегчения, и от усталости… и, чего греха таить, от скопившейся за время нашего познавательного общения злости, которая так и не нашла выхода.
— И как я его найду, этого доброго дядю? — спросил я сквозь слезы, изо всех сил стараясь улыбнуться.
— Хороший вопрос, — обрадовался Вурундшундба. — Сам ты его вряд ли найдешь…
— Ах да, у вас же нет географических карт, Урги мне говорили… Ну хоть на словах объясните.
— Не только в картах дело. Ты явно не умеешь оказываться в нужное время в нужном месте, поэтому, чтобы найти Варабайбу, тебе придется отправиться на остров Хой, туда, где живут сотворенные им люди Бунаба. Он там частенько крутится.
— И что мне делать? — несчастным голосом спросил я. — Плыть туда на спинке? Ладно, если это — единственный выход, я попробую… А этот остров далеко от берега?
— Далековато! — расхохотался Вурундшундба. — На корабле плыть и плыть, а уж «на спинке» — даже и не знаю… Ты же — не рыба! Ладно уж, не буду тянуть из тебя жилы. Можешь расслабиться: с кораблем мы тебе поможем. Сведем тебя со страмослябскими[40] пиратами. Правда, на Хой они не ходят: боятся и правильно делают… Но до Халндойна они тебя довезут, будь уверен! А уж от Халндойна до Хоя рукой подать, неугомонные бунабские купцы чуть ли не каждый день туда-сюда мотаются: у большинства на каждом острове по дому и по жене с детишками в придачу…
— Ясно, — кивнул я. — А где они, ваши пираты? Далеко отсюда?
— Близко, — неожиданно вмешался в разговор уже давно примолкший Вурундшундба со сросшимися бровями. — Дней пять по обычной тропе — всего-то!
— А по Быстрой?
— Ишь, разбежался! Все Быстрые Тропы обходят стороной те места, где живут страмослябы. Потому мы их там и поселили, собственно говоря…
— Ладно, пойду по обыкновенной, — вздохнул я. И нерешительно спросил: — А вы меня туда не проводите?
Честно говоря, я был совершенно уверен, что меня пошлют подальше, но все же добавил:
— Наверное, надо, чтобы кто-то замолвил за меня словечко: мне ведь нечего им предложить в качестве платы за проезд. Разве что одеяло Ургов… Как вы думаете, оно им понравится?
— Вряд ли, — усмехнулся Вурундшундба. — Страмослябы — ребята простые и необразованные. Они понятия не имеют, кто такие Урги, а уж такие тонкости, как волшебные вещи людей Мараха, вообще не укладываются в их пустых головах… Ладно уж, не ной: я с самого начала собирался тебя туда проводить. Во-первых, мы никого не пропускаем в те места, где живут страмослябы, — только любопытных глаз посреди этого срама нам не хватало! Во-вторых, ты такой бестолковый, что, скорее всего, заблудишься. Будешь потом пугать здешнее зверье своим отчаянным воем… А в-третьих, если ты заявишься к страмослябам в одиночестве, они сразу же сделают тебя своим рабом, и дело с концом. Будешь чистить их свиней и жрать до икоты, пока тебя не призовут Гнезда Химер.
Тут все Вурундшундба дружно заржали.
«Очень смешно!» — ядовито подумал я.
Но потом до меня дошло, что этот неприветливый дядя только что твердо пообещал не бросать меня на произвол судьбы. На большее я и рассчитывать не смел!
— А когда мы отправимся в путь? Можно сегодня? — с надеждой спросил я.
Хотел я этого или нет, а заявление Вурундшундба, что в моем распоряжении осталось всего двести двенадцать дней, потрясло меня до глубины души, так что в моей бедной голове сразу же заработал своего рода счетчик. Завтра их останется всего двести одиннадцать — это я понимал очень хорошо, с математикой у меня всегда было в порядке!..
— Вот это правильно, — одобрил он. — Ты уже понял, что время — это сокровище, которое всегда уплывает из рук. Вообще-то такие вещи следует усваивать с детства, но лучше поздно, чем никогда! Не дергайся, мы отправимся в путь не просто сегодня, а прямо сейчас. Ступай за своим драгоценным одеялом: оно тебе еще пригодится.
Я пулей влетел в каменное сооружение, приютившее меня на целые сутки, схватил одеяло и сумку Альвианты. Она уже опустела и была мне не слишком нужна, просто мне показалось, что хозяин помещения будет очень недоволен, если я оставлю на его полу хоть какие-то следы своего пребывания.
Через несколько секунд я вернулся, победоносно размахивая своим багажом. К моему величайшему удивлению, Мараха Вурундшундба уже успели куда-то подеваться. Остался только тот дядя со сросшимися бровями, который собирался стать моим проводником.
— А где остальные? — растерянно спросил я.
— А зачем они тебе?
— Просто… Ну, надо же попрощаться! — объяснил я.
— С чего ты взял, что должен прощаться с людьми, которым нет до тебя никакого дела? — удивился он. — Им недосуг, знаешь ли…
— Ладно, как скажешь. Я всего лишь хотел быть вежливым.
Я снова почувствовал себя обиженным и ничего не мог с этим поделать.
— Не занимайся пустяками, — дружелюбно посоветовал Вурундшундба. — У тебя сейчас есть одна цель: удрать домой, чем скорее, тем лучше. Подумай: если бы ты вежливо попрощался с моими товарищами, это приблизило бы тебя к цели?
— Нет, конечно, — я невольно улыбнулся.
— Тогда чего топчешься с постной рожей? Пошли.
Он стремительно зашагал куда-то влево, через густые заросли высокой травы, мимо причудливых каменных сооружений, каждое из которых при ближайшем рассмотрении оказалось не похожим на прочие.
Через полчаса мы миновали последнее из строений и оказались в лесу. На землю быстро спускалась ночь. Вскоре после того, как мы зашли в лес, стало совсем темно. Теперь я совсем не мог разглядеть своего спутника: его и при дневном-то свете было едва видно, со всей этой маскировочной растительностью на балахоне! Но это было не обязательно: я и без того все время ощущал его присутствие. Друзья моей юности, мистики-любители, непременно заявили бы, что у этого дяди «тяжелая аура» — как, впрочем, у всех его соплеменников…
— Слушай, а ты — тот, кто встретил меня на краю леса? — осторожно спросил я. — Было темно, я ничего толком не разглядел… И ведь мы так и не познакомились!
— Нет, я никак не мог встретить тебя на краю леса: я уже триста с лишним дней не сторожил Тропу, — равнодушно откликнулся голос из темноты. Потом он недоуменно переспросил: — А почему ты говоришь: «не познакомились»? Я видел тебя, ты — меня, мы даже довольно долго разговаривали — не далее, как сегодня днем. Чего ж еще?
— Но я до сих пор не знаю, как тебя зовут, — объяснил я. — Если не хочешь называть свое имя, скажи, как я должен к тебе обращаться…
— А, имя… — протянул он. — Понятно. Но у нас нет имен. Мы такими глупостями не занимаемся! — гордо добавил он — прямо как пятиклассница, которой впервые предложили поцеловаться!
— Нет имен? — Я почти не удивился, благо уже уяснил, что эти Вурундшундба — ребята с закидонами, от них чего угодно можно ожидать!
— Мы — Мараха Вурундшундба, — с пафосом сказал мой спутник. — В свое время, когда этот фантазер Шапитук носился по всем материкам и раздавал имена людям Мараха, мы отказались от такого излишества. Мы вообще не любим излишеств.
— Да, я заметил, — невольно улыбнулся я, вспомнив дом, в котором провел ночь. — Ладно, с именами мне более-менее понятно: без них действительно можно обойтись. А вам не бывает холодно? И никогда не хочется есть или спать?
— Как это — «не хочется есть или спать»? — снова удивился он. — Ну уж нет, мы же все-таки люди… С чего тебе такие глупости в голову лезут?
— Но я не увидел ни посуды, ни постельных принадлежностей в том доме, где спал, — объяснил я.
— Ну и что? — усмехнулся он. — Когда нам нужны какие-то вещи, они у нас появляются, когда необходимость в них пропадает, они исчезают, чего тут непонятного?
— Появляются и исчезают? — удивился я. — Значит, если сейчас ты захочешь есть…
— У меня будет столько еды, сколько мне требуется, — подтвердил он. — А если мне приспичит поесть с драгоценного блюда, у меня будет это блюдо. А когда я закончу есть, его не станет: зачем мне лишний хлам?