Билл прижал к груди охотничье ружье, как будто его попросили отдать своего первенца.
— Черта с два!
Улыбка не покидала лицо Джеймса.
— Боюсь, вам откажут в пропуске, если мы не сможем получить ваше оружие. Ради безопасности наших пьяных безответственных посетителей мы вынуждены запрещать любое неразрешенное оружие. «Джоуи Армагеддонс» благодарит вас за сотрудничество.
Мортимер восхищался профессионализмом молодого человека. Он был уверен, что Джеймс оставался бы вежливым и дружелюбным, даже осыпая их смертоносным дождем автоматных очередей.
Он подошел к Биллу и ткнул его в ребра.
— Представь, что это Додж-Сити и ты сдаешь оружие Уайетту Эрпу[15].
Билл нахмурился:
— Ха-ха.
— Пошли, — сказала Шейла. — Я хочу войти.
— О'кей, — обратился Мортимер к охранникам. — Мы сдадим оружие.
Джеймс казался искренне довольным.
— Мы ценим ваше сотрудничество. Пожалуйста, следуйте по дорожке через ворота.
Ворота не состояли из сломанных автомобилей, вроде тех, какие Мортимер видел в маленьких городках на севере. Поперек дороги стояла стена высотой в восемь футов с платформами для охранников с автоматами. Открытые железные ворота покачивались на хорошо смазанных петлях, и Мортимер последовал через них за Шейлой и Биллом.
Перед ними появилась маленькая деревня. Мортимер узнал место через десять секунд. Они находились на Сент-Элмо-авеню, и он мог видеть станцию Сент-Элмо полутора кварталами дальше.
Мортимеру понадобилось еще несколько секунд, чтобы понять, почему все выглядит так странно. Это был настоящий город, где люди жили, работали и не провели почти десять лет в отчаянии. Если бы на дороге были машины, Мортимер мог бы поверить, что он, наконец, пробудился от долгого и подробного кошмарного сна. В деревне вокруг станции Сент-Элмо кипела коммерция. Товары и услуги из различных лавок выплескивались на улицы, создавая впечатление открытого рынка. Все было чистым и организованным, а улицы и дома в хорошем состоянии.
И свет. В наступающей темноте человек шел по улице, зажигая керосиновые лампы на тонких железных шестах. Здесь не ощущалось ни голода, ни опасности. Даже люди с автоматами были вежливыми.
— Прошу прощения, сэр.
Повернувшись, Мортимер увидел приземистого круглого джентльмена с потным красным лицом, выжидающе смотрящего на него.
— Сэр, меня зовут Реджиналд, и я старший оружейный клерк. Пожалуйста, пройдите к киоску.
Оружейный киоск был переделанной билетной будкой с подростком лет десяти с небольшим у окошка. Позади него висели всевозможные ружья и пистолеты. Даже пара сабель. Шейла и Билл уже клали квитанции в карманы брюк.
— Пожалуйста, сэр, — продолжал Реджиналд, — передайте ваше оружие через окошко Стивену. Он зарегистрирует его и выпишет квитанцию.
Мортимер передал мальчишке дробовик и пистолет, который забрал у Красной Повязки. Без оружия он ощущал себя голым. Оно стало важной частью его личного инвентаря. Мальчик выдал ему квитанцию, которую Мортимер засунул в передний карман джинсов.
— А если мне понадобится защищать себя?
Реджиналд терпеливо улыбнулся:
— Вам нужно защищаться только от качественного сервиса и премии в виде женского общества.
Хорошее предложение.
Мортимер, Билл и Шейла направились к станции Сент-Элмо не спеша, вытягивая шеи и глазея на деревню. В одном месте Шейла издала сдавленный писк и бросилась к витрине с женской одеждой. Она прижала нос к стеклу, как пятилетний ребенок, с тоской смотрящий на прилавок с конфетами.
Мортимер подошел к ней:
— Выбираешь платье для бала?
Шейла вздохнула:
— Едва ли, при отсутствии денег. — Потом ее лицо прояснилось. — Но я снова получу работу девушки «Джоуиз». Тогда у меня будет одежда еще лучше этой.
— Не сомневаюсь.
— Что удивляет меня в этой одежде, так это что большая ее часть просто красивая. Она не предназначена для того, чтобы оставаться в сухости и тепле. Можешь поверить, что одежду делают просто для того, чтобы быть хорошенькой?
Энн всегда хотела самую непрактичную одежду и ненавидела, когда Мортимер указывал ей на это.
— Каждая девушка должна иметь хотя бы одно платье, чтобы выглядеть хорошенькой.
Мортимер не знал, верит ли в это он сам, но эти слова были правильными. Улыбка промелькнула на лице Шейлы — на мгновение суровость исчезла, и она перестала быть шлюхой и убийцей, став просто молодой девушкой, разглядывающей красивые платья в витрине магазина.
Они осознали, что потеряли Билла. Это было неудивительно: слишком много вещей привлекало глаз. Вскоре Шейла отошла к другой витрине. Без транспорта середина улицы превратилась в нечто вроде городской площади. Мужчина играл на банджо, а обезьянка исполняла под музыку акробатические трюки. Мортимер был рад, что ее не съели. Как много животных, бежавших из зоопарка, кружило по сельской местности? В нескольких ярдах другой артист жонглировал горящими палочками. Еще один человек показывал карточные фокусы. Мортимер чувствовал запах сладкой ваты и шашлыка.
Он понимал, что у него нет никаких денег, но надеялся, что сможет получить такой же кредит, как в кливлендском «Джоуиз». Ему хотелось поспать этой ночью в доме. Был бы хороший подарок Биллу и Шейле угостить обоих обедом и парой бутылок вина. Может быть, он даже сможет купить Шейле новое платье. Мортимер признался себе, что думал обо всем, кроме того, зачем он прибыл сюда.
Где-то на вершине горы Лукаут ждала его жена Энн.
Теперь, когда он был здесь, идея подойти к ней и сказать: «Привет, милая, это я, твой муж. Давно не виделись» — казалась нелепой. Какая-то его часть надеялась увидеть улыбку на ее лице, но в целом он не знал, как она прореагирует, и это заставляло его нервничать.
Но Мортимер хотел ее увидеть и искренне верил, что она хочет увидеть его. В конце концов, они были женаты.
Мортимер колебался. Возможно ли, что он больше не хочет видеть Энн? Он в одиночку спустился с горы. Для него было только естественно искать свою жену. Но Мортимер больше не был один. Он считал Билла своим другом. Шейла… ну, он не знал, что думать о Шейле и ее «извинении». Она была больше чем знакомая, но Мортимер чувствовал, что хотел бы называть ее другом. Даже если она была грозным и свирепым дьяволенком.
Что же он хотел от Энн? Что, по его мнению, она могла хотеть от него? Мортимер стоял на городской площади среди фокусников, обезьян и карточных шулеров, но не замечал их. Что-то появилось у него в голове, связывая воедино разрозненные мысли.
Шейла отделилась от толпы и коснулась его руки.
— С тобой все в порядке?
— Ш-ш. Молчи. У меня богоявление.
Мортимер прошел весь этот путь, вдохновляемый идеей, что он все еще любит Энн, хочет найти и завоевать ее снова. Но что он хотел в действительности — это сопротивляться жалкому одиночеству, тупой боли, которая грызла его девять лет, пока, наконец, он не начал заполнять прожженную ею дыру… чем-то. Его отчаявшийся ум хватался за что-то знакомое, сосредоточившись на воспоминаниях об Энн. Мортимер не желал шагать в серую неизвестность разрушенного мира без цели, поэтому он сфабриковал миф об Энн и их возможном воссоединении.
Но Мортимер знал, что он не один. У него есть Билл, Шейла и платиновая карточка «Джоуи Армагеддонс». Он думал о себе в новом контексте. Этот другой, удивительный и потрясающий мир мог пугать и отвергать его, но все же не сбил его с ног так, чтобы он не мог подняться. Мортимер Тейт мог стоять. Он не нуждался в бывшей жене.
Мортимер подумал, что, может быть, он еще любит Энн, но уже не влюблен в нее. Женщины называют это чепухой, но Мортимер хорошо понимал эту простую истину.
Он пробудился от грез, потирая ладони.
— Ладно, давай найдем что-нибудь поесть.
Глава 30
Они нашли Билла и направились к станции Сент-Элмо. Рельсы вагонеток тянулись вверх по крутому склону Лукаут, оканчиваясь в Пойнт-Парк — историческом мемориале Гражданской войны. Со стороны вагонетка выглядела странно, наклоненная под резким углом, но, когда она поднималась по склону, пассажирам было вполне удобно. Вагонетка была заполнена — восемьдесят процентов пассажиров составляли мужчины. Внутри ощущалось напряженное ожидание, подобное электрической вибрации, когда они приближались к «Джоуи Армагеддонс» на вершине.
В некоторых местах угол превышал семьдесят градусов, и Мортимер помнил с детства, что это считалось мировым рекордом крутизны среди железных дорог. Он также припоминал живописные виды у вершины горы, но наступил вечер, и были видны только мерцающие огоньки на склоне и костры и фонари в долине. Мортимер высунулся из окна, глядя вверх, к концу линии.
Переливающиеся цветные огни венчали вершину горы Лукаут — оранжевые, желтые и пурпурные лучи прожекторов устремлялись в небо. Когда они подъехали ближе, музыка стала громче, напоминая симфонический оркестр с группой ударных. Эффект предназначался для интенсификации предвкушения и срабатывал великолепно. Мортимеру не терпелось добраться до вершины.
Он больше не ощущал себя в поисках. Отчаянная нужда исчезла. Мортимер все еще хотел видеть Энн, но уже не испытывал нетерпения. Будь что будет. Возможно, он найдет дом поблизости, откроет магазин. Мысль о продолжении путешествия не привлекала его.
У него есть платиновая карточка.
На вершине Лукаут кипела бурная деятельность. Большие стереогромкоговорители, висящие на деревьях, передавали музыку, в которой Мортимер узнал тему из «Звездных войн». Вооруженные, но дружелюбные охранники в черных костюмах наблюдали за толпой. Пассажиры выходили из вагонетки. Толпа устремилась к воротам, откуда круговая дорожка вела к парадному входу. Мортимер, Билл и Шейла оказались среди медленно передвигающейся массы народу. Это напомнило Мортимеру те несколько раз, когда он приезжал в Теннесси посмотреть игру «Титанов» — толпы скользили через два турникета на стадион.