– Ты явила чудеса преданности, Сесилия, но сейчас я поеду одна. Эта часть непростого пути займет около двух часов – едва ли Уильяму дозволены более продолжительные свидания. Отдыхай, дорогая. Ты это заслужила. Твоя энергия мне еще понадобится.
И Джейн пошла прочь. Сесилия, стоя на лестнице, смотрела вслед своей госпоже и подруге, которая скользила по ступеням, кутаясь в темно-зеленый плащ на меху. В холле Джейн тепло поблагодарила за него дородную миссис Миллс.
Той пришлось наклониться, чтобы на миг заключить Джейн в неловкие объятия.
– Сердцем мы с вами, госпожа графиня.
Джейн с достоинством улыбнулась. Она понимала: нет смысла просить хозяйку называть ее миссис Максвелл, или, упаси Боже, просто Уинифред. Миссис Миллс явно наслаждалась, произнося ее титул, а пожалуй, и хвасталась знакомым, что у нее гостит столь знатная особа. Впрочем, миссис Миллс, дочь одной из лучших подруг покойной матери Уинифред, была славной женщиной.
Служанка помогла Джейн усесться в экипаж и велела вознице трогаться с места. Тот повиновался, и скоро Джейн оказалась в гуще оживленных лондонских улиц, полных пешеходов, тягловых лошадей и карет.
Экипаж проезжал лондонские трущобы. Джейн едва узнавала эти места, с недоумением смотрела на ряды развалюх, на подозрительные переулки и тупики, где дюжины семей ютились по соседству с борделями и питейными заведениями самого низкого пошиба. Здесь, в трущобах, мужчины без стеснения мочились прямо в сточные канавы, за чумазыми полуодетыми детьми никто не присматривал, а тачки лоточников отчаянно подпрыгивали на колдобинах.
Джейн заметила маленькую девочку, торгующую вразнос какой-то зеленью, наверно, кресс-салатом, и мальчугана, предлагавшего рыбу. Экипаж на мгновение качнулся к обочине, и Джейн расслышала слова «Покупайте макрель!».
Она инстинктивно стала дышать через нос и принялась шарить по карманам в поисках надушенного платка, который, конечно, на ее месте непременно прижала бы к лицу Уинифред. Неудивительно, что в этакой грязи столь долго свирепствовала Великая Чума [8].
Пейзаж изменился. Джейн увидела собор Святого Павла, и хотя он был далеко и направлялась она в противоположную сторону, собор показался ориентиром, маяком, вселяющим столь необходимую уверенность.
Экипаж катил быстрее, чем Джейн хотелось бы; цель опасного путешествия приближалась. Джейн предстояло встретиться с графом и убедить его, что она – Уинифред.
А вдруг он сразу заметит подмену? До сих пор Джейн воображала, будто Сесилия из личной преданности сквозь пальцы смотрит на необычное поведение Уинифред. Едва ли Уильям Максвелл проявит такую же лояльность. Почему Джейн не нашла способа вызнать побольше об Уильяме – да хотя бы от той же Сесилии? Теперь придется играть вслепую.
Паника поднялась в груди, словно забила крыльями, намереваясь взлететь, крупная птица. Джейн вскинула руку, чтобы стукнуть в крышу экипажа, велеть остановиться. Надо все продумать. Надо больше узнать об Уильяме Максвелле. Но, не успела Джейн сжать пальцы в кулак, в мозгу раздался чей-то голос.
«Успокойся, – сказал голос. – Все необходимые сведения – внутри тебя».
Низковатый тембр Джейн не узнала; впрочем, говорил явно не Робин и не его женская ипостась. То не были и собственные спонтанные мысли Джейн, которые могли бы ее запутать. Стоило ли попытаться выяснить, кому принадлежал голос?
«Уинифред, это ты?» – спросила Джейн. Молчание было ей ответом. Она попробовала снова – на сей раз более уверенным тоном, рассчитывая если не упросить, так заставить «хозяйку» признать за Джейн некие права.
«Уинифред, отвечай!»
Снова тишина. Менять тон или настрой было поздно. Лошади замедлили шаг, возница крикнул:
– Приехали!
Вот именно, приехали, поняла Джейн. Она оказалась аккурат в той точке пространства и времени, где Некто приготовил формы, чтобы отлить в них судьбу Джейн и судьбу Уилла. Джейн открыла окно и увидела йомена.
– Я – графиня Нитсдейл, прибыла на свидание с супругом, – твердо сказала Джейн. – Мне известно, что он содержится в Лейтенантской квартире.
Глава 21
У жаровни грелся высокий худощавый мужчина с рыжеватой бородкой и пронзительными синими глазами, которые удачно оттенял синий камзол. При появлении Джейн он расплылся в улыбке.
– Сэр Джордж Мозли, лорд-констебль Тауэра, к вашим услугам, миледи, – сказал он, склонившись над ее рукой.
Джейн в ответ вежливо улыбнулась.
– Благодарю вас, сэр Мозли, за то, что дозволили этот визит.
– Госпожа графиня, я восхищен вашим стоицизмом. Мне сказали, что вы прибыли из Шотландии.
По насмешливому тону Джейн поняла: сэр Мозли не верит в возможность такого путешествия.
– Вас не ввели в заблуждение, сэр Мозли. Я прибыла из Терреглса, замка, принадлежащего моему мужу на юге Шотландии, в Приграничье. Я покинула Терреглс, едва получив вести из Престона.
Сэр Мозли молча кивнул, однако его губы изобразили гримасу – он явно был смущен вероятным приговором Уильяму Максвеллу.
– В добром ли здравии пребывает мой дорогой супруг? – осведомилась Джейн.
– В самом что ни на есть добром, миледи. Уверяю вас, граф содержится в условиях, подобающих его титулу; к сожалению, мне приказано лишить его общества товарищей. Надеюсь, вы понимаете, что граф Нитсдейл…
– Конечно, – перебила Джейн. Уинифред слишком хорошо знала, в чем обвиняют ее мужа.
– Как поживают ваши дети, госпожа графиня?
– Мы не раскрываем им истинного положения дел, сэр Мозли. Наш сын воспитывается за границей; наша дочь осталась в Шотландии у друзей семьи. Она слишком мала, чтобы разбираться в политике; слишком мала, чтобы понять, почему ее отец оторван от нее. У вас есть дети, сэр?
– У меня их девять душ, из коих семь – дочери, – отвечал сэр Мозли.
– Без сомнения, вы приложили бы максимум усилий, чтобы уберечь своих дочерей от всего дурного, будь они совсем крошки или девицы на выданье?
– Разумеется, миледи.
Джейн изрядно надоел этот вежливый разговор ни о чем, даром что сэр Мозли явно старался ее успокоить.
– День суда уже назначен, сэр Мозли?
Он мрачно кивнул.
– Его величество обратится к парламенту через три дня, миледи.
– И что тогда? – Джейн затаила дыхание.
Мозли вздохнул.
– Желаете чего-нибудь, госпожа графиня? Стакан воды? Или, может быть, вина?
– Благодарю вас, ничего не нужно. Я сыта и не чувствую жажды, – заверила Джейн, осознавая, что по виду бледной, исхудавшей Уинифред можно сделать противоположные выводы.
– Быть может, вы хотите обогреться у огня?
– Сэр Мозли, я хочу увидеть мужа.
– Дело в том, что мои полномочия не позво…
– Прошу вас, сэр. Какой от этого вред? Мой супруг все равно уже приговорен. Можете обыскать меня, если подозреваете.
– В этом нет нужды, миледи.
Джейн извлекла из кошелька монету.
– При мне немного денег, которые, надеюсь, могут облегчить моему супругу тяготы тюремного быта. Прошу вас, возьмите деньги и проследите, чтобы граф был должным образом обихожен.
Мозли уставился на золотые гинеи. Джейн не хотела афишировать, что перед ним – последние деньги семьи Нитсдейл. Впрочем, по ее подозрению, Мозли и сам это знал. Знал он также, что имеет место подкуп.
– Надеюсь, вы понимаете, с каким нетерпением я жду встречи с мужем, – сказала Джейн.
– Конечно, конечно. Видите ли, госпожа графиня, если, гм, вести речь о моих собственных прогнозах, я бы сказал, что правительство склонно проявить снисходительность. – Заметив, как просияла Джейн, сэр Мозли жестом длиннопалой руки охладил ее энтузиазм. – Однако требуется примерно наказать смутьянов. Простите мне, графиня, мою прямоту. Боюсь, что троим пленным аристократам придется нести бремя ответственности за своих товарищей, коим удалось скрыться, а также за прочих вождей восстания, преследовать коих правительство не видит нужды.
– Понимаю, – молвила Джейн. – Значит, король будет настаивать на смертной казни.
– Никоим образом не хотел лишить вас покоя, госпожа графиня. Крепитесь, миледи, крепитесь.
– Когда?
Мозли качнул головой.
– Полагаю, в начале февраля.
Уильям молил о помиловании; Джейн решила прощупать почву.
– Мне уже рекомендовали адвокатов, которые могли бы выступить в защиту моего супруга. Лорд Нитсдейл, насколько я поняла, оплатил услуги одного из этих достойных джентльменов и даже несколько раз встретился с ним.
Мозли взял деньги.
– Благодарю вас, сэр. Могу я теперь пройти к мужу?
– Да, графиня.
По знаку Мозли появился стражник.
– Графиню Нитсдейл необходимо проводить в камеру ее супруга и в течение одного часа, данного ей на свидание, выказывать всяческое уважение к святости супружеских уз, – изрек Мозли.
Стражник поклонился и пошел вперед, Джейн последовала за ним.
– Я к вашим услугам, миледи, – повторил лейтенант вдогонку.
Джейн обернулась, одарила лейтенанта исполненным благодарности взглядом и продолжала путь по промозглым, освещенным факелами коридорам. В тюдоровские окна, расположенные справа от нее, виднелся Тауэрский луг, где менее двухсот лет назад молодая королева по имени Анна [9] лишилась головы. Джейн поежилась, сама не понимая от чего – от страха или от осознания столь непосредственной близости к историческому месту. Встречавшиеся по пути стражники кланялись ей. Наконец она добралась до лестничного пролета.
Джейн вдруг захотелось ущипнуть себя – нахлынули воспоминания о подруге студенческих лет, той самой Эмили, дочери коменданта Тауэра. Семья Эмили как раз квартировала в Доме королевы. Это строение было тюрьмой для целого ряда исторических личностей, начиная с сэра Томаса Мора и заканчивая Гаем Фоксом. Осознание того, что перед нею не жилище счастливой семьи, а тюрьма, на пару секунд вызвало почти священный трепет перед Историей, так что Джейн забыла даже о невероятном, пугающем положении дел, приведшем ее сюда.