– Я поеду одна, – заявила Джейн спокойным, твердым голосом Уинифред. – Я сама заберу нашу дочь. Подумай, ведь ее могут взять в заложницы! А со мной и Анна и документы будут в безопасности.
– Тогда и я…
– Нет, Уильям, об этом и речи быть не может!
«Определенно, Уинифред скоро совсем меня задвинет», – подумала Джейн.
– Ты теперь просто обязан заботиться о своей безопасности. Ради тебя рисковали жизнью достойнейшие люди – поэтому сам ты рисковать не должен. Не имеешь права. Так что забудь про свою гордость. За тобой охотятся, поэтому мы немедленно поручим тебя заботам венецианского чиновника. Я присоединюсь к тебе через несколько недель, только сначала обеспечу наше будущее.
Джейн взглянула на опешившую, неловко молчавшую миссис Миллс.
– Как скажете, дорогие мои. Я все устрою. Будьте готовы ехать завтра перед зарей. Пришлю за вами два портшеза. Попрощайтесь здесь, ведь ваши пути временно разойдутся.
Джейн кивнула. Она радовалась перспективе сняться с места, продолжать движение; ей казалось, она скоро достигнет перекрестка, в который вплетен и ее путь. Джейн жаждала вступить на него. А еще ей хотелось избавиться от графа. С ним приятно, он хорош собой, но в жизни Джейн и так все запутано. Ей бы только продержаться до утра, не позволить графу реализовать супружеские права и при этом не разрушить отношения Нитсдейлов.
Граф и графиня обняли миссис Миллс.
– Итак, в пять утра. Вот, я принесла вам еду и вино. – Миссис Миллс указала на корзинку с крышкой. – Ни в коем случае не выходите на улицу. Здесь, по заверению моего мужа, вы в безопасности, но в Лондоне полно людей, готовых выдать вас за корку хлеба. В газете «Флаинг пост» опубликовано описание вашей внешности, милорд. Умоляю, послушайтесь моего совета.
Когда миссис Миллс ушла, Джейн начала отчаянно охать.
– Нам надо отдохнуть, – повторяла она.
Было, наверно, часов девять вечера. Уильям зажигал вторую свечу. Молчал; возможно, обиделся. «Надо утешить его», – нашептывала Уинифред. Джейн не реагировала.
– Поешь, милый. Я совсем не голодна.
– Мне тоже не до еды, – отвечал Уильям, глядя на Джейн. Она догадалась, на что он намекает.
– Не сейчас, милый, – зачастила Джейн. – Разве это хорошо – после кровавого зрелища, которому нынче мы стали свидетелями?
– Супружеская близость лечит раны, – шептал Уильям, беря руки Уинифред, покрывая их нежными поцелуями. Очень быстро он перешел к шее и мочкам. О, как сильны были его объятия! У Джейн снова закружилась голова.
«Я не могу!» – стонала она.
«Ты должна», – отрезала Уинифред.
«Это касается только вас двоих! – Джейн чувствовала, как растаяла Уинифред от прикосновения знакомых губ. – Пожалуйста, избавь меня от этого. Так нечестно. Все слишком запуталось, к чему новые осложнения?»
«Джейн, милая, а не ты ли осложнила мою жизнь? Помнишь, как я просила избавить меня от участия в интимнейшем из процессов? Помнишь лорда Саквилля? Или ты забыла, что повинна в моем падении?»
Джейн вздрогнула от этого упрека. Верно: тогда они с Саквиллем были не одни. Как ей удалось уломать «хозяйку»?
Уинифред прочла ее мысли.
«Постарайся затеряться, не думай обо мне, пока я стану ублажать моего супруга… и мое тело».
Все произошло быстро. Джейн удалось «затеряться». Когда она вернулась, Уильям уже тихонько похрапывал в ухо жене, а Уинифред лежала, свернувшись калачиком, прижавшись к нему. Однако Джейн предстояло прояснить один важный вопрос.
Граф и графиня лежали одетые, открытыми оставались только лица и кисти рук. По каморке свистели сквозняки, холод проникал сквозь рассохшуюся оконную раму, искал обнаженную человеческую плоть.
«Который час?» – спросила Джейн.
«Почти четыре утра», – отвечала Уинифред.
«Откуда такая точность?»
Уинифред усмехнулась.
«Этим странным даром наградила меня природа. Жаль, что умение определять время не годится для зарабатывания денег. Деньги, милая Джейн, мне бы не помешали – скоро мы с Уильямом станем изгнанниками, полностью зависящими от щедрости европейских католиков».
«Их там предостаточно», – хмыкнула Джейн.
Повисла неловкая пауза.
«Прости, что принудила тебя участвовать в акте супружеской близости».
Итак, Уинифред сама начала. Возможно, ее готовность объяснялась тем, что Джейн необходимо было расставить все точки над «i». Вопрос висел в воздухе между ними – его следовало озвучить.
«Уинифред, ты теперь уже не та бледная тень, какой была, когда появилась я».
«Верно».
«Я очень рада. Надеюсь, это значит, что недалек час моего возвращения».
«Откуда ты пришла, Джейн? Я время от времени слышала обрывки твоих мыслей. Я ничего не понимала. Мне все чаще кажется, что ты из будущего!» – Уинифред будто не верила своей догадке.
Джейн сообщила, из какого конкретно будущего ее занесло.
«То есть ты будешь жить через двести лет после меня? В голове не укладывается!»
«Да, в это трудно поверить. Но объяснять я не стану».
Впрочем, Джейн рассказала о причинах и обстоятельствах своего появления.
«Значит, ты собираешься замуж за Уилла Максвелла?» – недоверчиво уточнила Уинифред.
«Твой муж и мой жених тесно связаны через поколения», – сказала Джейн, уклонившись от прямого ответа.
«Удивительно! Я бы ни за что не поверила, если бы на себе не испытала. Но ты не ответила на мой вопрос. Ты действительно хочешь выйти за Уилла? Дело в том, что я физически ощущаю твое нежелание это делать».
«Я должна стать его женой».
«Почему?»
«Сама подумай, на какие жертвы я ради этого пошла».
«Это не ответ, Джейн».
Джейн скривилась.
«Ты живешь в такое время и в таком обществе, где все дышит романтизмом. И тем не менее твои современники заключают браки с равными себе по богатству и родовитости».
«Лично я вышла замуж по любви. И знаешь что? По-моему, в каком бы веке люди ни жили, важнее любви ничего нет. Ибо к чему все остальное, когда отсутствует любовь?»
«Любовь», – протянула Джейн – так произносят слово, смысла которого не понимают.
«Ты любишь Уилла Максвелла?»
«Я должна его любить».
«Звучит неубедительно. Любовь – в смысле, любовь мужчины и женщины – подобна сумасшествию. Влюбленный не заботится о собственной безопасности; если понадобится, умрет за предмет своей любви».
«Вот именно. Я рисковала жизнью ради Уилла».
«Ты рисковала жизнью ради себя, Джейн. Ты думала о своем будущем, а не о будущем Уилла».
«Не говори так». – Обвинение резануло по сердцу.
«Нет уж, скажу. Потому что таково мое мнение. За время наших странных отношений я успела тебя узнать, Джейн. Ты пытаешься сама спастись, а не спасти Уилла Максвелла. Ты хочешь выйти за него потому, что тогда, как тебе кажется, жизнь наполнится смыслом. А не потому, что понимаешь, как нужно любить этого человека».
«Все иначе».
«Это твое право. Но я видела тебя с другим мужчиной – и читала твои мысли об Уилле. О, Джейн, как велик разрыв между этими двумя! Твои чувства к жениху ни в какое сравнение не идут с чувствами к Джулиусу Саквиллю. Можешь сколько угодно думать, что загнала Саквилля в самый дальний угол памяти, да только это теперь и моя память тоже, и я знаю: Саквилль постоянно присутствует в твоих мыслях. Ты ощущаешь его прикосновения, его поцелуи. Ты никогда не забудешь, что возлегла с ним».
«Ты не права, Уинифред».
«Неужели? Тогда почему мои щеки пылают от стыда – твоего стыда?»
Ну вот и настал момент истины.
«Уинифред, у меня нет опыта в таких делах. Скажи – вчера ты намекала, что беременна?»
Замешательство графини не заняло и двух секунд.
«Я перенесла достаточно выкидышей, Джейн. Но я всегда чувствую, что забеременела, причем с первых часов. И меня всегда жестоко тошнит».
«Ты уверена, что тебя тошнит от беременности, а не от вида казни?»
«В этом даже ты уверена».
Джейн вздохнула. Уинифред, судя по всему, не даст ей сорваться с крючка. Впрочем, разумнее отложить допрос до лучших времен. В животе бурлило и булькало, поднималась тошнота – так из трясины выходит на поверхность болотный газ. Довольно разговоров о Джейн и Уилле. Джейн не станет спорить – Уинифред причинила ей достаточно боли, уличив во лжи. Уилл – он как спасательный круг; Джейн повиснет на нем, а иначе она с ума сойдет. Ей казалось, на оставшемся участке пути по линии лей она сумеет убедить себя, что Джулиус и все с ним связанное – просто сон, навеянный магией. А сны не считаются. Никто – и тем более Уилл – никогда не узнает, что Джейн оставила здесь, а она сама со временем научится думать, будто все произошло с Уинифред, а не с ней. Действительно: Джулиус смотрел в лицо Уинифред, ласкал тело Уинифред. Джейн он вообще не знал.
«Я рада за тебя. Надеюсь, это дитя ты благополучно произведешь на свет. Впрочем, для женщины в твоем положении путешествие в Шотландию, а затем во Францию может представлять опасность».
«Я не стану думать об опасности – просто поеду, и все».
Кое-что оставалось непонятным для Джейн. Она не хотела спрашивать напрямую, но вопрос возник в ее мыслях, и Джейн не успела скрыть его.
«Я думала, токсикоз – так у нас называют тошноту – бывает только в первые месяцы беременности».
«Так и есть, насколько мне известно».
«Значит, ты всю дорогу была беременна?»
«Нет».
Уинифред ответила с легким стеснением, в то же время как бы подводя Джейн к разгадке.
«Не понимаю».
«А мне кажется, отлично понимаешь!»
Джейн мысленно нахмурилась – собственные слова показались путеводной нитью, с помощью которой она сопоставила факты и вычислила связи. Ее словно током ударило. «Он жаждал обладать телом Уинифред, – повторила Джейн. И добавила: – И тело Уинифред он…» Не нужен был ни ангельский хор, ни дневной свет, чтобы оформилась страшная догадка. Кислота подступила к горлу Уинифред, окатила краешки языка – а повинна в этом была Джейн, и только Джейн. Таким оказался вкус осознания: сначала шок, потом – легкий шум в голове. Дислокацию шума Джейн не могла определить, потому что он сопровождался усиленным сердцебиением Уинифред.