Почему это так тяжело? Я не думал, что буду так это переживать. И это еще не прощание. Я увижусь с Гоби через пару часов.
План был не менее прост, чем любой другой. Нурали, которая вела себя немного пренебрежительно во время песчаной бури, привезет Гоби назад в Хами, где у нас будет ужин в честь награждения, и я смогу нормально попрощаться с собакой. После этого Нурали привезет Гоби к себе домой в Урумчи, пока я полечу в Эдинбург. Затем я собирался подготовить все, чтобы привезти Гоби, и она начала новую жизнь со мной, Лусией и кошкой Ларой в Великобритании.
Сколько времени это займет? Я не знал.
Сколько это будет стоить? Без понятия.
Будет ли Нурали присматривать за ней? Однозначно. Это было единственное, в чем я был уверен. Возможно, Нурали немного повздорила со мной, когда лагерь сдувало ветром, но я видел, как она распоряжалась людьми и организовывала всех вокруг. Она мастерски решала все вопросы, и могу сказать, что без нее весь забег в Гоби не мог состояться. Она была именно тем человеком, который был мне нужен, чтобы выполнить намеченное. Кроме того, я видел, как она всю неделю подсовывает Гоби разные вкусности, и понял, что Нурали питает слабость к собаке. Гоби будет хорошо с ней. Я был уверен в этом – как был уверен в том, что привезу Гоби домой, даже если это будет стоить мне тысячу фунтов и займет несколько месяцев.
Соберите вместе группу бегунов, которые не мылись, не умывались и не переодевались, и при этом неделю потели, бегая по пустыне, и вы почувствуете, что от них плохо пахнет. Посадите их всех в горячий автобус на два часа, и воздух в нем будет невообразимо спертым и вонючим.
Приехав в Хами, я отчаянно хотел принять душ. Я вымылся и немного отдохнул, рассчитывая, что мы с Нурали и Гоби встретимся вечером за ужином.
К тому времени как я приехал в ресторан, мне уже немного не хватало Гоби, хотя прошло всего несколько часов. Кроме того, я видел ее только под открытым небом или в палатке. Как она поведет себя, оказавшись в городе, полном машин, пешеходов, отелей и ресторанов?
Я понял, что много не знал о ней. Где она жила до того, как присоединилась к забегу? Она когда-нибудь раньше была в помещении? Как она отреагирует на то, что время от времени ей придется сидеть взаперти? Сколько ей лет? И, наверное, самое главное, любит ли она котов?
За одну неделю забега произошло так много событий, но месяцы, а может, и годы жизни Гоби до забега навсегда останутся для меня тайной. Я наблюдал, как она играла, когда не знала, что на нее смотрят, и был почти уверен, что ей не больше года или двух. А что с ней происходило раньше, мне было абсолютно неизвестно. Даже если с ней плохо обращались, на ней не было никаких шрамов или травм, которые бы помешали ей пробежать 125 километров. Так почему же она убежала? Она потерялась? Может быть, где-то в песчаных дюнах на краю пустыни Гоби ее хозяин не находит себе места из-за пропавшей собачки?
Все, с кем я разговаривал, соглашались, что это маловероятно. Гоби была не единственной собакой, которые встретились мне во время забега, и даже за те несколько часов, что я провел в Урумчи и Хами, я увидел тысячи собак на улицах этих городов. Бродячие собаки были всюду, и все китайцы, с которыми я разговаривал, говорили мне, что Гоби, должно быть, одна из них.
В ресторане я высматривал Нурали и Гоби, но их не было видно. Из ее команды тоже никого не было, только организаторы забега. Я нашел одну из организаторов и спросил о Нурали.
«Я думал, что она придет сюда и приведет с собой Гоби», – сказал я.
Она выглядела смущенной. «Нет, Нурали вообще не собиралась приходить сюда. У нее много дел на финише».
«А она вообще приедет сюда до того, как мы завтра разъедемся?»
«Вряд ли, зачем?»
После этого я немного пал духом.
Меня расстраивало, что я не увижу Гоби, чтобы как следует попрощаться с ней. Кроме того, меня расстраивало, что она не придерживалась разработанного нами плана. Было ли что-то упущено во время перевода? Или что-то уже пошло не так? И все ли нормально с Гоби?
Что меня больше всего расстраивало, так это то, что из-за этого у меня начинался стресс. Какая-то часть меня мечтала о том, что я обычно делал после забега, то есть, на несколько недель отключиться от всего – от диеты, от бега, от необходимости принуждать себя так прицельно концентрироваться на стоящей передо мной цели. Мне хотелось расслабиться и ни о чем не думать.
Но такой вариант даже не рассматривался. Конечно же, я думал. Потребность защищать Гоби невозможно было отключить одним щелчком.
Большую часть вечера я провел в тревожных мыслях, но я внимательно слушал Бретта, который произнес мощную, но короткую речь, когда ему вручали медаль за третье место. «Что мне хотелось бы сказать? Все, кто пожертвовал своим местом в забеге ради того, чтобы помочь другим, – я снимаю шляпу перед вами. Это значит, что в этом мире есть еще прекрасные люди».
Я бы не мог выразиться лучше. Мне удалось сделать что-то, чтобы помочь Томми, но я был далеко не единственным. Филиппо тоже останавливался, и было еще множество примеров то, как люди забывали о собственных интересах, чтобы сначала помочь другим. Начиная с ребят из Макао, которые заботились друг о друге, и заканчивая людьми, которые, будучи совершенно посторонними в начале недели, постоянно подбадривали друг друга. И это мне больше всего нравилось в этих мероприятиях – что, подвергая свою физическую выносливость предельным испытаниям, ты завоевываешь лучших друзей в своей жизни.
Конечно, ничего этого я не знал, когда записывался на первый в своей жизни многодневный забег. На самом деле, я даже не был уверен, что дойду до старта, не говоря уже о финише.
Наша поездка на ультрамарафон началась перед Рождеством 2012 года. У Лусии день рождения 23 декабря, и примерно за месяц она начала говорить, что хочет попробовать что-то посерьезнее марафона. Тогда я купил ей подарочную книгу «Самые сложные гонки на выносливость». Перед тем как упаковать книгу, я просмотрел ее и был поражен такими соревнованиями, как Марафон в песках, Арктический марафон Юкона, Yak Attack в Непале, заявленный как самый высокогорный велозабег в мире.
Это было еще до того, как я принял участие в полумарафоне, где я максимально выложился, чтобы выиграть бесплатный ужин, поэтому был совершенно убежден, что ни одно из описанных в книге событий мне не по плечу. Хотя мне казалось забавным время от времени мечтать о том, чтобы поучаствовать в одном из них когда-нибудь, лет через десять или больше. И в праздничной атмосфере, после выпитой бутылки шампанского, я чувствовал себя довольным жизнью и, глядя на то, как Лусия открывает книгу, сказал эти роковые слова: «На чем ты откроешь книгу – туда мы и поедем вместе».
Я откинулся, глотнул шампанского, и наблюдал, как Лусия с изумлением рассматривает обложку.
«Вау, – сказала она, рассматривая ее со всех сторон. – Это интересно».
Она закрыла глаза, открыла книгу на случайной странице и посмотрела.
Тишина. Я наблюдал, как она изучает книгу, вчитываясь в каждую деталь.
«Ну, Дион, похоже, мы участвуем в Экстремальном марафоне Ка-ла-ха-ри».
«А что это, черт побери?» – спросил я.
Она, не отрываясь, смотрела на страницу, называя жестокие факты: «На северо-западе ЮАР, у границ Намибии… 250 километров… шесть этапов за семь дней… температура около 50 градусов… нести с собой еду… получать только воду в определенное время… и это все в пустыне».
Я тщательно раздумывал над ответом. В конце концов, это был ее день рождения, и мне хотелось, чтобы подарок был приятным.
«Без вариантов».
«Что? – спросила она, глядя на меня. – Я уверена, это звучит отлично».
«Послушай, Лусия, не может быть и речи о том, чтобы мы пошли на это. А что если с одним из нас что-то случится? И что значит, нужно нести с собой еду? Они что, совсем ничего не выдают? Как такое вообще возможно?»
Она снова посмотрела в книгу, перелистала пару страниц, затем подвинула ее мне и вынула свой iPad. Я глядел на страницы и чувствовал, как внутри меня нарастает ужас.
«Здесь, на сайте, полно блогов с прошлогоднего забега, – сказала Лусия. – И есть страница на Фейсбуке… и форма для обратной связи».
Я прервал ее: «Лусия, здесь написано, пару тысяч фунтов в участника. И это не считая перелетов».
«Ну и что?»
«Ну и то, что могли бы хорошо отдохнуть где-то на солнышке. Почему мы должны делать какую-нибудь глупость, например, бежать по пустыне?»
Лусия жестко посмотрела на меня. Этот был тот же взгляд, что и тогда, когда я лежал на диване в Новой Зеландии, и она сомневалась, что я побегу. Я знал, что это один из переломных моментов в жизни.
«Ты сказал, что мы едем, Дион. Поэтом мы едем».
Я попытался отказаться от своих слов, понимая, что сказать нет – значит еще больше усилить ее решимость. Я перестал говорить об этом и решил, что после Рождества она забудет об этом.
Я ошибался. После Рождества Лусия была настроена более решительно, чем когда-либо, и когда до марафона оставалось менее десяти месяцев, она поняла, что нужно действовать быстрее. Она связалась с представителями организаторов забега, отправила заявку и сообщила мне, что готова.
Это был мой последний шанс остановить ее, и я выдвинул самый убедительный аргумент против нее.
«А как ты проживешь без душа? А как твои волосы? А ногти?»
«Мне все равно. Меня это не волнует. На одном из этапов нам попадется Оранжевая река, и в этот день я смогу помыть голову».
Я попытался зайти с другой стороны: «Йоханнесбург – это одна из столиц с самым высоким уровнем убийств в мире. Ты правда хочешь лететь в этот город и из него?»
«Дион, я поеду туда. Ты собираешься ехать со мной?»
Я подумал немного.
«Нам нужно будет сбросить весь жир, что мы наели за Рождество».
Она молча смотрела на меня.
Снова повторялось то, что было в Новой Зеландии. Я знал, что мне ее не остановить, и не хотел этого. Мне всегда нравились смелость и энтузиазм Лусии, и знал, насколько счастливее стала моя жизнь после встречи с ней. Кроме того, мне хотелось быть уверенным, что с ней там будет все в порядке, даже если это означало делать что-то нелепое, например, бежать через пустыню Калахари.