Не думаю, что Лили говорила с сарказмом, но точно сказать не могу. Из ее дальнейшего рассказа я понял, что она не очень высокого мнения об уйгурах.
«Когда в Синцзянский район шестьдесят лет назад пришли коммунисты, Председатель Мао навсегда перевел вперед часы. Он хотел, чтобы все регионы жили по пекинскому времени. Но уйгуры сопротивлялись, и до сих пор их рестораны и мечети работают с запозданием на два часа. Когда ханьцы просыпаются и приступают к работе, большинство уйгуров еще спят. Мы – как две разные семьи, живущие под одной крышей».
Это все было очень интересно, но я не спал во время перелетов. Все, чего мне хотелось – это попасть в отель и впасть в спячку на несколько часов.
Лил сказала, что у нас нет времени на отель.
«Лу Синь хочет, чтобы вы присоединились к команде. После обеда они ходят по улицам в том районе, где потерялась Гоби, и раздают объявления. Мы позже отвезем вас в отель».
Узнав об исчезновении Гоби, я постоянно расстраивался из-за того, что казалось мне бездействием, поэтому сейчас мне нельзя было жаловаться.
«Ладно, – сказал я, когда мы тронулись на светофоре рядом с бронированным автомобилем, набитым таким количеством оружия, что хватило бы для ограбления банка. – Давайте так».
Когда мы припарковались в верхней части жилого квартала, и я наконец увидел район, в котором потерялась Гоби, мое сердце упало. Вдоль улиц стояли восьми- и десятиэтажные многоквартирные дома. Позади нас, на главной улице, происходило очень оживленное уличное движение, а впереди, довольно близко, виднелась лесополоса, за которой вдали тянулась горная гряда. Мало того, что город был полон людьми и транспортными средствами, – если Гоби решила направиться в знакомую ей местность в сторону гор, сейчас она наверняка была уже за десятки километров отсюда. Но если она осталась в радиусе от трех до пяти миль, как предполагал Крис, нам придется стучаться в тысячи и тысячи домов.
В машине мы мало разговаривали с Лу Синь, но пока я осматривался, она стояла рядом и улыбалась. Затем она заговорила, и я взглянул на Лил в поисках помощи.
«Она рассказывает о том, как потеряла свою собаку. Она говорит, что чувствовала себя так же, как вы сейчас. Она говорит, что Гоби тут. Она знает это и говорит, что вместе мы найдем ее».
Я поблагодарил ее за любезность, хотя не мог разделить ее оптимизм. Город оказался даже больше, чем я его запомнил, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что в районе, где живет Нурали, полно мест, куда может убежать собака. Если Гоби ранена и нашла безопасное укрытие, или если ее удерживают против ее воли, мы никогда не найдем ее.
Лу Синь и Лил были увлечены разговором, идя по улице. Я шел позади с остальными членами поисковой команды: группы людей моего возраста, состоящей преимущественно из женщин, вцепившихся в объявления и нетерпеливо посматривающих на меня. Я кивнул в ответ и несколько раз сказал «ни-хау», этим наша беседа и ограничилась. Я не особенно возражал. Как бы то ни было, возможность наконец идти по улице и развешивать объявления – на самом деле хоть что-то делать – радовала меня.
Мы повернули за угол, и я увидел первую бродячую собаку за день. Она была больше Гоби и скорее была похожа на лабрадора, чем на терьера, ее молочные железы свисали до земли, как вымя.
«Гоби?» – спросила одна из дам рядом со мной. Она была одета в белый халат и тащила кипу объявлений; она улыбалась и нетерпеливо кивала, когда я посмотрел на нее. «Гоби?» – переспросила она.
«Что? О, нет. Не Гоби, – сказал я. Я показал на фотографию Гоби на объявлении. – Гоби маленькая. Не большая».
Женщина улыбнулась в ответ и закивала с еще большим энтузиазмом.
Я почувствовал, как последние капли надежды улетучиваются, как пар.
Оставшуюся часть дня мы ходили, расклеивая объявления и пытаясь успокоить женщину в белом халате – Лил сказала, что она доктор китайской медицины, – каждый раз, когда та видела какую-нибудь собаку.
Мы, должно быть, выглядели как странное сборище фриков, идя позади Лу Синь и Лил – имеющих нормальный, здравый вид. Среди них был я, единственный человек некитайской национальности, встреченный мною после выхода из аэропорта, на фут выше остальных, с обеспокоенным и печальным видом. Рядом со мной шла Маэ-Линь, особенно гламурная женщина (очевидно, парикмахер), которая несла себя как кинозвезда 50-х, в сопровождении пуделя с голубой краской на ушах и в летней юбочке. Затем шла женщина, которую я прозвал «доктор» с неизменной улыбкой и настойчивыми вскриками: «Гоби? Гоби?», которые она издавала, пробегая по случайным аллеям и вокруг многоквартирных домов. Когда бродячие собаки оказывались поблизости, она засовывала руку в карман и доставала какое-то лакомство.
Было очевидно, что они все любили собак, и из разговора с Лиля понял, почему.
«Бродячие собаки – это проблема в Китае, – говорила она, переводя Лу Синь. – В некоторых городах на них устраивают облавы и убивают. Так они попадают на мясной рынок. Но здесь такого не бывает – по крайней мере, не на людях. Большинство уйгуров считают собак нечистыми, и они бы никогда не стали держать их дома в качестве домашних животных, не говоря уже о том, чтобы есть их».
«Поэтому собаки бродят по улицам. Иногда они бывают опасными, поэтому их убивают. Это мы и пытаемся изменить. Мы хотим заботиться о бродячих собаках, но также мы хотим показать людям, что им не нужно бояться собак и что им тоже следует заботиться о них».
Я был уверен, что Нурали была уйгуркой, и еще не понял, как воспринимать новости, рассказанные Лу Синь.
«Как вы думаете, Нурали хорошо заботилась о Гоби?»
У Лу Синь было странное выражение лица.
«Что такое?» – спросил я.
«Мы поговорили с людьми и считаем, что Гоби пропала раньше, чем думает Нурали. Мы считаем, что Гоби убежала раньше».
«Насколько раньше?»
Она пожала плечами. «Может быть, на неделю. Может быть, на десять дней».
Я тоже именно так и подозревал, но это было больно слышать. Если Гоби действительно отсутствовала так долго, расстояние, которое она могла пройти, было огромным. Сейчас она может быть очень-очень далеко от города. В таком случае мне никогда ее не найти.
Весь день нам попадались собаки, но они все время были по одной. Они избегали главных дорог и бегали по более спокойным улицам. Похоже, они старались не привлекать к себе внимание.
Только через несколько часов мы увидели первую стаю бездомных собак. Они обнюхивали участок голой земли в нескольких сотнях метров от нас, и я, устав от ходьбы и желая немного отвлечься и пробежаться, сказал своим спутникам, что собираюсь обойти их и взглянуть на них.
Бежать было приятно.
Когда я добрался до того места, где была стая собак, они уже разбрелись. Участок земли был совершенно пуст, но в одном углу располагалась недостроенное сооружение из шлакобетона. Вместо того чтобы развернуться и пойти назад к остальным, я решил посмотреть, что там.
В августе было намного жарче, чем в конце июня, а в этот день еще и беспощадно палило солнце. Думаю, именно этим объяснялось отсутствие людей вокруг и менее оживленное движение. Я стоял в тени недостроенного здания, наслаждаясь покоем.
Вдруг что-то привлекло мое внимание. Звук был очень знакомым, он заставил меня вернуться мыслями в тот день, когда мы с Лусией пошли забирать Кертли, нашего сенбернара.
Я вошел за здание в поисках источника этого звука.
И довольно быстро нашел его.
Щенки. Выводок щенков в возрасте двух, а может, и четырех-пяти недель. Некоторое время я рассматривал их. Поблизости не было признаков присутствия их матери, но они выглядели неплохо. Даже при том, что Урумчи мало напоминал собачий рай, плотная застройка района означала, что здесь должно быть достаточно возможностей для собак найти себе что-то съестное среди мусора.
Щенки, неуклюжие, с огромными глазами, были не просто милыми; они были очаровательными. Но, как у всех млекопитающих, этот этап беспомощности и миловидности пройдет. Я подумал о том, как скоро они будут вынуждены добывать себе пищу. Я подумал о том, удастся ли им это.
Подходя к своим спутникам, я услышал, что они зовут меня по имени. Они были явно взволнованы, и доктор, подбежав, схватила меня за руку и подтащила к Лил.
«Там кто-то видел собаку, они думают, это Гоби. Нужно идти».
Я не знал, что и думать, но в воздухе витало оживление. Даже Лу Синь выглядела воодушевленной, и, пока мы ехали к нужному месту примерно с полмили, разговор в машине становился все оживленнее.
К тому времени как мы приехали на место, я и сам начал верить. Наверное, в тот момент я был готов поверить во что угодно; я не спал нормально последние тридцать шесть часов и не помню, когда ел в последний раз.
Когда мы припарковались, с Лил поздоровался пожилой мужчина с объявлением в руках. У них завязался разговор; при этом мужчина показывал на фотографию Гоби в объявлении и объяснял, что видел ее ниже по дороге, которая вела за многоквартирный дом.
Мы пошли туда, куда он предложил. Я пытался объяснить спутникам, что их привычка постоянно выкрикивать: «Гоби! Гоби!» не имела смысла с учетом того, что Гоби знала свое имя только несколько дней. Она, конечно, была сообразительной, но не настолько.
Никто не внял моему совету, и крики: «Го-би! Гооооо-би!» продолжались. Спустя тридцать минут блужданий я начал уставать. Прилив адреналина, который я ощутил, когда услышал новости о том, что ее обнаружили, уже прошел, и я был готов заявить, что на сегодня хватит, и собираться в отель.
Комок рыжей шерсти, промелькнувший в тридцати метрах от нас, заставил нас всех замереть на месте. На мгновение наступила тишина. Затем начался хаос.
Я бросился к собаке, оставив своих далеко позади своих кричащих спутников. Неужели это и вправду Гоби? Цвет был такой же, и размер вроде бы тоже. Но не может же быть, что это она! Не может быть все так просто!
Когда я добежал до места, собаки нигде не было. Я продолжал поиски, бегая по аллеям и покрытым грязью тропинкам между домами.