«Спасибо, – говорил я каждый раз, когда мы перемещались, в надежде, что она поймет намек. – До свидания. Вы можете идти».
Она не понимала намека. Вместо этого она кивала и показывала, чтобы мы с Гоби отошли от края ванны к туалету или от туалета в угол за дверью, по мере того, как продвигалась ее уборка.
Гоби находила все это чрезвычайно веселым. Она сидела радостная, виляя хвостом и переводя взгляд от меня на уборщицу и обратно.
Это самая странная ситуация в моей жизни, – подумал я.
Я сложил одеяла и подушки у двери, надеясь, что если Гоби начнет шуметь, ее не будет слышно в коридоре. Я старался совсем не покидать комнату, пока в этом не возникла крайняя необходимость.
Оставшуюся часть утра я провел на телефоне. Я рассылал сообщения Ричарду, рассказывая об инциденте с уборщицей, и Лу Синь, с просьбой подумать о других вариантах жилья. Я общался с Полом де Суза, литературным агентом и продюсером из Калифорнии. Он впервые услышал эту историю от своей дочери, и помогал мне обсуждать возможность написания книги. Меня поразило, сколько издательств связалось со мной, но мудрость и знания Пола в этой области не имели себе равных. В промежутках между этими делами я давал интервью по скайпу американским и британским агентствам.
Интервью были интересными. С самого начала кампании по сбору средств я знал, что люди захотят услышать эту историю, потому что у нее неизбежно должен был наступить счастливый конец. Во время интервью после пропажи Гоби я тщательно обдумывал, как реагировать на новые вопросы: Как она пропала? Где, по моему мнению, она была? Опасался ли я самого страшного? Я не мог говорить слишком оптимистично, потому что у меня не было в запасе жизнеутверждающей истории. И, что еще важнее, я знал, что исчезновение Гоби выглядит весьма подозрительно. Я был убежден, что случилось что-то странное, хотя точно не был уверен, кто украл ее. Но я предпочел не раскрывать этих мыслей на интервью. У меня было недостаточно фактов, и было слишком рано обвинять людей.
Таким образом, там, в отеле, сидя с Гоби на руках и общаясь с журналистами из Washington Post и CBS, я чувствовал, что дела налаживаются. Я мог расслабиться и, улыбаясь, говорить, что наконец смогу отплатить Гоби за любовь и верность, навсегда забрав ее домой в Шотландию.
Ближе к обеду Гоби проснулась и стала настойчиво проситься вывести ее по делам. И хотя я знал, что когда-нибудь это случится, я все еще страшился того момента, когда мне придется открыть дверь и выглянуть в коридор, проверяя, свободен ли путь.
К счастью, лифт был в нашем распоряжении, и мы опустились на нижний этаж. Гоби побежала к тем же кустам на выезде из парковки, а я отвернулся, чтобы не мешать ей, и огляделся вокруг.
Я не увидел ничего, кроме двух мужчин в темных костюмах, выходивших из лифта и направляющихся к серому седану, припаркованному неподалеку.
Меня обрадовало, что Гоби, сделав свои дела, забросала кучу землей, но как только она закончила, открылись двери лифта, и еще один человек вышел на нижний этаж. На этот раз это был охранник.
Мне стоило еще пятнадцать долларов убедить его впустить нас. Интересно, подумал я, достаточно ли этого, чтобы убедить его или горничную молчать.
Спустя два часа я узнал ответ.
Услышав стук в дверь, Гоби начала лаять. В глазок я увидел двух человек. Одного из них я немедленно узнал – это был муж Нурали.
Я замер. Что делать? Я не мог притворяться, что меня нет – Гоби позаботилась об этом, – но как они меня отыскали? Видимо, кто-то из сотрудников отеля сообщил им, в какой я комнате, но как они попали на мой этаж? Единственным способом привести в движение лифт было провести ключом от нужной комнаты. Но мне показалось, что им пришлось приложить для этого слишком большие усилия, и это не облегчило мою паранойю.
Я отправил Ричарду сообщение: «Немедленно приходи в мою комнату».
«Привет», – сказал я, открывая дверь и пытаясь выдавить из себя улыбку, чтобы выглядеть спокойным и неиспуганным. Муж Нурали смотрел безучастно, в то время как его друг пытался заглянуть в комнату через мое плечо.
«Можно войти?» – спросил муж Нурали.
Я был удивлен, но заинтересован, поэтому пробормотал «О’кей» и отошел от двери, пропуская их.
Закрыв за собою дверь, я оглянулся и увидел, что они стоят над Гоби, рассматривая ее сверху вниз. Она не выглядела слишком обеспокоенной, но я сомневался, что они пришли просто навестить ее. Они пришли забрать ее? Зачем они пришли?
Я собирался подойти и взять Гоби, когда снова раздался стук в дверь. Я увидел, что в коридоре стоит Ричард, поэтому открыл дверь и выдохнул с облегчением.
«Дружище, что ты хотел?»
«Эээ, да, вот», – я чувствовал себя ужасно от того, что приходилось нести такую чушь, но мне было все равно. Ричард раньше служил во флоте, и с ним в комнате я чувствовал себя в безопасности. Более того, он говорил по-китайски и мог помочь мне разобраться во всем этом. «Ты же хотел зайти взять несколько объявлений домой на память?»
Ричард стоял у двери, а я взял на руки Гоби и ждал, пока муж Нурали заговорит. Он разразился потоком китайской речи и подождал, пока Ричард переведет.
Нурали и ее муж видели всю шумиху вокруг Гоби в прессе и беспокоились, что я буду обвинять их в ее побеге.
«Все, что мне нужно, это забрать Гоби отсюда и отвезти ее домой. Мне не интересно выяснять, как она убежала, и мне не интересно искать виноватых. Насколько я понимаю, это произошло случайно, и сейчас уже все нормально. В наших интересах оставить все как есть, да?»
Муж Нурали кивнул. Больше сказать было нечего.
В тот же вечер, после того как я вывел Гоби на еще одну пятнадцатидолларовую прогулку в туалет, я проконтролировал, чтобы она уснула, а затем на цыпочках вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Я снова повесил табличку «Не беспокоить» и надеялся, что, вернувшись через несколько часов, найду ее там же.
Пришло время идти в ресторан отеля на благодарственный ужин. Я знал, что мне было за что благодарить этих людей, и в следующие несколько часов мне почти удалось забыть о событиях этого дня.
Поисковая команда работала старательнее, чем я мог надеяться. Они провели долгие часы на невыносимой жаре, и прошли многие мили, расклеивая тысячи объявлений. На них кричали, их игнорировали, высмеивали, и все это они терпели ради собаки, которую никогда не видели. Их самопожертвование, выдержка и любовь вызвали у меня слезы, и для меня было честью встать, произнести тост и рассказать им, как сильно я им благодарен.
Господин Ма тоже пришел с женой и сыном. Я вручил ему вознаграждение, и несмотря на то, что сначала он сопротивлялся и казался смущенным, после того, как я настоял, он наконец принял 1500 долларов.
Ближе к середине вечера я осознал, что несмотря на то, что я прожил в Урумчи почти неделю и провел десять дней в Китае во время забега, сейчас мне впервые пришлось общаться с китайцами. Многие жители Запада считают китайцев серьезными людьми, не склонными к спонтанным поступкам. Сидя в ресторане и глядя на моих новых китайских друзей, которые смеялись, пели, делали селфи и дурачились, я не видел никого, кто бы попадал под этот стереотип.
Доктор смеялась громче всех, Малан была в центре внимания, а Маэ-Линь, парикмахер, преобразилась в настоящую тигрицу и всячески пыталась – правда, безуспешно, – соблазнить Ричарда. Я заметил, что Лил и Лу Синь наблюдают за ними, и мы вместе засмеялись еще сильнее.
«Помню, как я впервые услышала о Гоби», – сказала Лу Синь.
«Когда вам позвонил Крис?» – спросил я.
«Нет. Во время вашего забега. В прессе появляется не так уж много историй о собаках, и когда они появляются, я всегда слежу за ними. Уже тогда я понимала, что Гоби – особенная собака, но никогда не думала, что мне доведется встретиться с ней».
«Вы не просто встретились с ней, Лу Синь. Без вас мы бы никогда не нашли ее. Благодаря вам нам сегодня есть что праздновать».
Мои слова заставили ее покраснеть, но каждое из них было сказано от души.
Она подняла глаза и указала на доктора, Маэ-Линь и остальных. «До Гоби мы пытались заботиться о бездомных собаках, но нас никто не слушал. Мы боролись, но у нас не было ни сил, ни влияния. Но поиски Гоби все изменили. Мы приобрели голос. Вы помогли нам показать, что это правильно, когда люди заботятся о животных».
Мне не хотелось уходить, но чем дальше, тем больше я возвращался мыслями к Гоби. Я надеялся, что у нее все в порядке, пока она одна сидит в номере отеля. В конце концов меня охватило беспокойство, и я поднялся наверх. С Гоби было все в порядке, и я дал небольшое интервью лондонскому Times перед тем как ненадолго выйти к Ричарду, который собирался уезжать рано утром.
Я знал, что будет полезно, если он присоединится к поиску, но не представлял, насколько сильно буду зависеть от него. Он не только поддержал меня, когда я был готов сдаться; он разработал план по проникновению Гоби в отель и сам оказался весьма убедительным аргументом, когда мне казалось, что ее хотят забрать.
По характеру я одиночка – это неизбежно для человека, которому приходится пробегать сотни километров в неделю во время тренировок. Но, по иронии судьбы, самая крепкая дружба в моей жизни завязывалась с людьми, с которыми мне приходилось соревноваться во время ультрамарафонов. Там каждый из нас сам по себе ежедневно проходил через ад, но связь, возникшая между нами там, необыкновенно сильна.
Вылетая в Урумчи, я предполагал, что поиски будут похожи на очередной ультрамарафон. Я думал, что мне придется прилагать над собой значительные усилия, и ожидал того же от других. Но из поисков Гоби я вынес несколько ценных уроков для себя.
Я понял, что работать в команде – а не каждый сам по себе – далеко не так плохо, как мне казалось раньше. Я обнаружил, что мои слабые стороны компенсировались за счет сильных сторон других. Мне не приходилось тащить на себе всю работу. Я мог положиться на других, и они были готовы к этому. Они не подвели меня. И я тоже не разочаровал их.