— Ваше Высочество, мы не можем быть вашим другом.
— Другом? Кала, если я… если мы были чрезмерно фамильярны, мы приносим свои извинения.
— Не в этом дело. — У Калы был несчастный голос, а уши совсем обвисли, он отвернулся и смотрел в окно, так что Майя не видел его лица. — Ваше Высочество, придворными было замечено, что вы ставите своих нохэчареев выше остальных слуг.
— Но вы мне не слуги.
— Мы вам не ровня, Ваше Высочество. У нас есть обязательства перед вами, и наши отношения ограничиваются строго выполнением этих обязательств.
Теперь Майе показалось, что он тонет.
— Кала… — попытался сказать он, но слова застряли в горле.
— Это наш долг, Ваше Высочество. Адремаза говорил с нами перед похоронами. Уже пошли слухи, что вы ведете себя не как покойный Император, и что он не одобрил бы вашего поведения. Придворные плохо восприняли, что вы выбрали нас с Бешеларом своими спутниками.
— А кого еще я должен был выбрать? — Он слишком поздно спохватился, в его голосе уже звучали слезы.
Майя закрыл глаза и опустил лицо в ладони. Его глаза горели, но он сказал себе, что это просто усталость.
— Ваше Высочество, — ласково сказал Кала, — мы не видим в этом ничего дурного. Но Адремаза прав. Мы здесь, чтобы охранять вас. Мы ваши нохэчареи. Мы не можем быть кем-то большим.
— Мы понимаем, — ответил Майя, стараясь преодолеть боль в горле. Он повернулся спиной к Кале. — Вы правы. Нам надо спать.
— Ваше Высочество, — пробормотал Кала.
Майя лег, плотно закрыл глаза и заставил себя дышать медленнее и равномернее; несмотря на боль в горле и груди, он в конце концов заснул, хотя его сон не был спокойным.
Когда он снова проснулся, было уже 9:30; солнечные лучи лились в широкое окно, а Эша склонялся над ним, говоря:
— Ваше Высочество? Ваш секретарь ждет в гостиной и утверждает, что должен срочно поговорить с вами.
Майя сел в постели, сонный и угрюмый.
— Он сказал, что это за дело?
— Нет, Ваше Высочество. — Эша помог ему надеть стеганый халат с бархатными манжетами и широким воротником. — Только то, что дело важное и ждать не может.
— Спасибо, — сказал Майя, вытаскивая из-под халата свои длинные волосы и откидывая их за спину.
Затем он вышел посмотреть, что так встревожило его секретаря.
Цевет, потому что это был Цевет, отвесил глубокий поклон, но выглядел он явно огорченным, судя по тому, как подрагивали его уши, несмотря на все усилия сохранить самообладание. Майя подавил зевок и спросил?
— В чем дело?
— Ваше Высочество, что вы обещали принцессе Шевеан?
— Только то, что сегодня мы поговорим с ней о теле ее мужа. А что?
— Она ждет в приемной и пышет пламенем. Она говорит, что если вы не выйдите к ней, она будет добиваться возмещения ущерба от лорда-канцлера.
Ругаться могут только простолюдины, говорила Ченело, люди не получившие должного воспитания и образования. Майя сжал зубы, чтобы удержаться от слов, которые он узнал от Хару, и сказал:
— Она хочет захватить меня врасплох.
— Ваше Высочество?
Майя вкратце описал Цевету стычку с принцессой Унтеленейса накануне вечером.
— Мы понимаем, что было неразумно не указать точное время. — И добавил: — Но мы не думали…
— Неужели принцесса опустилась до подобной низкой тактики? — Цевет удивленно изогнул брови.
— Возможно, мы были слишком наивны, — сказал Майя, и Цевет с притворным ужасом пробормотал:
— Ваше Высочество!
Он тоже не может быть твоим другом, подумал Майя и плотнее запахнул халат, спасаясь от несуществующего холода. Он сказал:
— Мы не думаем, что получим пользу от обращения принцессы к лорду-канцлеру.
— Нет, — ответил Цевет. — Мы полностью согласны.
— Можете ли вы… задержать ее? Мы не можем дать аудиенцию принцессе Унтеленейса в этом халате.
— Ваше Высочество, — поклонился Цевет. — Мы сделаем все возможное.
Он ушел, а Майя вернулся в спальню, чтобы сказать Эше, что ему надо срочно одеваться.
Наверное, эдочареи были слегка обижены его нетерпением, хотя этот вывод он сделал только из полного молчания, с которым они приступили к работе. Однако это ни в коей мере не сказалось на их профессионализме, и уже спускаясь по лестнице, он был одет очень просто (для Императора), но каждая прядь его волос, каждая складка одежды была безупречна.
Принцесса Унтеленейса, все еще в глубоком трауре, стояла в центре огромной комнаты. Она была одна; вероятно, решила отказаться от незначительной поддержки Осмин Бажевин. При его приближении она откинула вуаль и поклонилась, хотя не глубоко.
— Ваше Высочество.
— Шевеан. Мы надеемся, вы хорошо спали.
— Мы не спали, — ответила она, словно только бессердечный монстр мог подумать, что она могла отдыхать.
Майя выдержал паузу, чтобы подчеркнуть грубость ее ответа, потом сказал:
— Пожалуйста, присядьте.
Она села на край кресла, напряженно выпрямив спину и подозрительно глядя на него. Майя тоже сел и, не видя смысла ходить вокруг да около, просто сказал:
— «Мудрость Чохаро» взорвали.
Сначала он подумал, что она не поняла его слов; затем она спросила:
— Да?
И он понял, что она в любом случае не считает этот факт относящимся к ее жалобе.
— Мы должны выяснить, кто убил нашего отца и братьев, — продолжал он. — Для этого нам понадобился Свидетель мертвых.
— Да, — повторила она с нетерпением женщины, разговаривающим с идиотом. — Сам лорд Чавар заверил нас, что Свидетели осмотрели тела с должным почтением, и их работа не помешает похоронам. И вдруг мы узнаем, что Эдрехазивар своим вмешательством задержал церемонию, смутил священнослужителей, не говоря уже о том, что проявил явное неуважение к отцу, приняв услуги двоюродного брата Сору! — Ярость захлестнула ее, и в голове Майи неожиданно прозвучал холодный и язвительный голос Сетериса: сердится ли она из-за похорон или раздражена участием родственника вдовствующей Императрицы?
Его сердце билось под ключицами; он снова чувствовал себя беспомощным и больным, как в детстве от разносов Сетериса. Но словно в ответ прозвучали слова Цевета: «Каноник Орсева не может указывать, что вам можно, а что нельзя», этот голос помог ему овладеть собой.
— Принцесса, мы можем только заверить вас, что никакое осквернение не имело места. Вы можете побеседовать со Свидетелем, если хотите.
Он услышал дрожь в своем голосе, и надеялся, что она ничего не заметила.
— Да, — согласилась она спокойно и холодно, так что у Майи не осталось иного выбора, кроме как позвать мальчика и попросить его пригласить Тару Селехара в императорские покои.
Молчание между ними все больше напоминало каменную стену. К великому облегчению Майи Селехар явился очень быстро, наверное, Свидетель давно ждал вызова. Селехар был одет во все тот же потертый траур, что и накануне. Они с Шевеан были странно похожи: с белыми безжизненными лицами и пепельными глазами.
Кого же он потерял, подумал Майя, давая знак Селехару встать на ноги и лихорадочно подбирая слова, чтобы его описание ситуации не прозвучало как обвинение нас принцессой Унтеленейса в тяжелом оскорблении.
Он сказал:
— Мер Селехар, принцесса желает гарантий, что к телу ее мужа отнеслись с должным уважением.
Может быть, Селехар и действовал в качестве Свидетеля против своей воли, но он не был жесток. Он поклонился и сказал Шевеан:
— Принцесса, мы выражаем вам самые искрение соболезнования.
— Мы благодарим вас, — холодно ответила она.
— Мы являемся прелатом Ули и Свидетелем мертвых, — продолжал Селехар. — Хотя мы отказались от нашей епархии, мы сохранили наш сан. Мы возложили руки на тело вашего мужа, и заверяем вас, что сделали это с благоговением и молитвой. Пожалуйста, обратитесь к Архипрелату, если сомневаетесь в моих словах.
— Значит, вы Свидетель мертвых?
— Да. — Он не отреагировал на презрение в ее голосе; Майя даже не был уверен, обратил ли Селехар внимание.
— Тогда почему вы не приняли участие в расследовании лорда-канцлера?
— Насколько мы поняли, лорд-канцлер предпочитает участие судебных Свидетелей.
— Вот как, — сказала Шевеан. — Мы полагаем, эта идея исходила от Эдрехазивара.
Ее взгляд в сторону Майи был пропитан чистым ядом, и он прекрасно понимал, что она только что назвала его суеверным дураком.
Впрочем, это его не беспокоило, он просто хотел, чтобы их противостояние наконец закончилось. Поэтому он встал и сказал:
— Шевеан, если у вас больше нет вопросов к Меру Селехару, мы заняты этим утром.
Она встала, повинуясь этикету, но не Императору.
— Да, мы все услышали. Ваше Высочество.
Она выполнила реверанс без толики истинного уважения и удалилась.
— Ваше Высочество, — спросил Селехар. — Мы сказали или сделали что-то неправильно?
Странно, в его голосе звучало беспокойство.
— Нет, нет. Мы боимся, что задержали вас в ваших делах. Это не ваша забота, и если принцесса попытается… помешать вашему расследованию, вы должны передать, что ей следует обратиться ко мне. Мы лично будем заниматься ею.
— Ваше Высочество, — сказал Селехар. Он немного поколебался, затем произнес: — Мы хотим, как уже было сказано посетить Улимер в Сето. Мы были бы признательны вам за рекомендательное письмо.
— К прелату? Но вы… — Майя запнулся, когда Селехар обратил к нему исполненный боли взгляд. Он похож на раненое животное, подумал Майя. — Мы будем рады написать для вас такое письмо, Мер Селехар.
— Спасибо, Ваше Высочество, — Селехар поклонился.
— Вы подождете? Мы напишем его прямо сейчас.
— Вы оказываете нам незаслуженную честь, — вежливо ответил Селехар.
Майя был рад оставить его в приемной и нырнул под защиту Черепаховой гостиной, чтобы написать письмо.
Учитывая очевидное нежелание Селехара представлять себя в качестве собрата по служению богине, Майя постарался в письме избежать ссылок на его должность и сан. Он просто попросил прелата Улимера оказать предъявителю письма, Таре Селехару, действующему в качестве агента Императора, разумную помощь и содействие. Нельзя сказать, что императорское послание было сформулировано элегантно, но просьба была изложена коротко, ясно и недвусмысленно. Кроме того, Майя не забывал: где-то в глубинах Алсетмерета его ожидает Цевет со списком дел, требующих внимания Императ