Так тебе и надо, сказал он себе насмешливо. Ты рад был его приходу. Впрочем, в данной ситуации Майя мог сделать только одно:
— Как вас зовут?
— Меня… то есть наше имя, Ваше Высочество?
«Всех остальных в комнате мы знаем». Именно так ответил бы Сетерис, но Майя успел прикусить свой ядовитый язык.
— Да, пожалуйста.
— О! — Мальчик с видимым усилием взял себя в руки. — Кора, Ваше Высочество. Кора Драхар.
— Значит, мы родственники? — Спросил Майя и лицо Коры вспыхнуло тревожным алым цветом.
— Очень дальние, Ваше Высочество.
— Да?
Быстрый взгляд бледно-голубых, не серых, как у всех Драхада, глаз.
— Наш пра-пра-дедушка был младшим сыном Эдревечелара Шестнадцатого.
Что делало их двоюродными братьями в третьей степени по линии Драхада; Кора был ему более близким родственником, чем Сетерис — тоже кузен, но из другого Дома.
— Вы долго служили Сору Жасани?
Подбородок Кору поднялся на два дюйма вверх.
— Мы служили покойному Императору, — заявил он с гордостью отчаяния, как если бы ожидал, что Майя прикажет отрубить ему голову прямо здесь и сейчас. — Но он был… он был недоволен нами, когда отправился в Амало, и приказал нам остаться с Императрицей. Мы бы с радостью умерли вместе с ним.
Вот еще один человек, который горюет по Варенечибелу сильнее, чем Майя мог ожидать. Он немного поколебался, понимая, что его следующий вопрос может быть неверно истолкован, но спросить было нужно:
— Вы довольны службой у Сору Жасани?
Новая вспышка бледно-голубых глаз, но, кажется, Кору сообразил, что Майя не пытается претендовать на его персону.
— Нам достаточно хорошо, Ваше Высочество, благодарим вас за вопрос. Это только до весеннего равноденствия, потому что мы приняты учеником в Атмазар.
— Хорошо, — сказал Майя с довольно искренним одобрением.
Возможно, у Коры и были какие-то причины для недовольства, но делиться ими с Императором он явно не собирался. Зато теперь мальчик позволил себе улыбнуться, но тут вернулся Цевет с узким длинным конвертом, используемым для пневматической почты.
— Операторы сообщили нам, Ваше Высочество, что оно доставлено в Алсетмерет со станции вдовствующей Императрицы сегодня утром.
Майя взял конверт.
— Мы узнаем почерк Мера Селехара.
Он сломал печать, извлек тонкий лист бумаги и прочитал его гораздо внимательнее, чем послание Сору.
Письмо явно было написано в большой спешке и в смятении духа:
«Ваше Высочество,
Нам явился путеводный луч Ули, который указал искать ответы не в Сето, а в Амало. Мы отправляемся туда на дирижабле до Че-Атамар меньше чем через час».
С уважением, послушный вам
— Понятия Мера Селехара о послушании весьма оригинальны, — криво усмехнувшись, заметил Майя.
— Ваше Высочество, — сказал Цевет, — мы понимаем, что это очень важно и ни в коем случае не хотим вас торопить, но…
Предупреждающая нотка в его голосе заставила Майю взглянуть на часы.
— Милосердные богини, время! Кора, мы не сможем сейчас написать Жасани. Не передадите ли ей, что… ох.
Его тревога была невыдуманной, но она адресовалась не столько Коре, сколько Цевету как извинение и знак доверия.
— Ваше Высочество, мы могли бы передать ей, что Мер Селехар написал вам и выразил сожаление, что покидает двор, не поговорив с Жасани, потому что не хотел будить ее. Всем слугам Жасани известно, что она не встает до полудня. Без крайней необходимости, конечно.
— Кажется, он был в ужасной спешке, — с надеждой предположил Майя.
— Нераис тоже так сказал.
— И он упомянул, что видел во сне Ули, так что действительно не мог ждать.
— Ни в коем случае, Ваше Высочество, — с голосе Коры звучал благоговейный ужас.
— Вы согласны?
На этот раз улыбка Коры осветила все его лицо.
— Ваше Высочество, мы бы ни за что не обманули Сору Жасани, если бы это грозило ей вредом. Но это никому не повредит. И, может быть, она не будет слишком сердиться на Мера Селехара, когда он вернется.
— Спасибо, Кора, — сказал Майя.
Кора поклонился, и, наконец, в его движениях появилась свобода, которую Майя не часто замечал у своих придворных.
— Мы рады служить вам, Ваше Высочество, — ответил он, и Майя подумал, что, возможно, так оно и было на самом деле.
Глава 22Мост через Упажеру
Майя собирался обсудить дело о мосте часовщиков с Цеветом, но так случилось, что Цевет заговорил о нем первым. В саду он подошел к Майе и без предисловий спросил:
— Ваше Высочество, в Черепаховой гостиной лежат документы, касающиеся моста, предложенного Гильдией часовщиков Чжао, но мы не помним, что получали их. Вы не знаете, как они туда попали?
Было забавно вновь почувствовать себя нашкодившим ребенком, хотя, конечно, Цевет не собирался его наказывать. Майя расправил плечи, попытался изгнать с лица виноватое выражение и сказал:
— Их передал нам член гильдии Мер Халеж.
— Когда? — В голосе Цевета не слышалось гнева, только искреннее изумление.
Я не сделал ничего плохого, твердо сказал себе Майя.
— Вечером, во время последнего ужина у Наревиса. Мы как раз собирались поговорить с вами об этом.
Но Цевет не позволил себя отвлечь.
— Как же часовщики смогли получить приглашение к Осмеру Чавару?
— Они его не получали. Сестра Мин Вечин состоит в гильдии ученицей и является родственницей Мера Халежа.
— И Мин Вечин провела их в покои Чаваров?
— Нет, — Майя чувствовал себя все более и более виноватым, хотя был уверен, что не совершил ничего дурного. — Мы сами пришли на встречу с ними. Для этого было достаточно уместно использовать одну из общественных приемных.
Похоже, Цевет не ожидал услышать ничего подобного, он смотрел на Майю с нескрываемым ужасом.
— Вы сами пошли, чтобы встретиться с ними? Вас назовут сумасшедшим!
Майя отступил на шаг, но в ту же секунду Цевет принялся извиняться, почти в отчаянии; он пал ниц прямо на землю, прежде чем Майя успел его остановить.
— Пожалуйста, встаньте, — сказал Майя. — Пожалуйста. Вы не сделали ничего плохого.
Красный от смущения и расстройства Цевет поднялся на ноги.
— Ваше Высочество очень добры, но мы не должны были повышать голос в вашем присутствии. Вы будете совершенно правы, освободив нас от должности.
— Теперь вы сходите с ума. Мы не собираемся делать ничего подобного. И мы сожалеем, что так расстроили вас, но действительно считали необходимым это сделать.
— Ваше Высочество… — Цевет остановился и попытался перевести дух. — Ваше Высочество, мы не сомневаемся в вашей доброй воле и заботе о государственных делах, но есть важные причины для соблюдения дистанции между Императором и его поданными. И сокращение этой дистанции не принесет добра ни вам, ни вашим подданным.
— Мы это знаем, — возразил Майя по-прежнему упрямо, — но Коражас отказался выслушать их, так что у них не было возможности даже обратиться за официальной аудиенцией. Каким еще способом мы смогли бы получить нужную нам информацию в обход Коражаса?
Цевета совершенно не беспокоили сомнения Майи в мудрости и непогрешимости Коражаса.
— Ваше Высочество, для этого существуют секретари.
— Да, но нам не нравится зависеть от мнения других людей. Мы хотим сами решать, что нам следует знать, а что нет. — Он поднял руку, чтобы предупредить новый протест Цевета. — Да, мы осознаем, что Коражас необходим для управления страной. Но эта идея с мостом, хотя и чрезвычайно спорная, настолько важна, что мы совершили бы преступную небрежность, не воспользовавшись такой возможностью.
— Вы должны пообещать не делать этого снова, — умоляющим голосом произнес Цевет.
— Мы не можем обещать этого.
— По крайней мере, Ваше Высочество, пожалуйста, пообещайте, что вы сразу обратитесь к нам. Дайте нам возможность выполнить нашу работу.
Такое предложение казалось вполне разумным.
— Да, — согласился Майя. — Мы обещаем.
— Спасибо, — поклонился Цевет. — Ваше Высочество, через десять минут у вас слушание в арбитражном суде.
Он еще раз поклонился и быстро пошел обратно в Алсетмерет, оставив Майю в одиночестве поправлять свои несколько помятые доспехи Эдрехазивара VII.
До крайности утомительный спор в суде касался вопросов арендной платы, прав на воду и прилегающие к реке земли между городом Неложо, Благородным Домом Дорада и князем Че-Четор. Участие в деле последнего и являлось причиной обращение в императорский арбитраж. Представители всех трех сторон были вооружены подробными картами и историями взаимного противостояния. Самое же неприятное заключалось в том, что Майя, находя довольно много примеров совпадения показаний у двух истцов, не обнаружил ни одного, когда сходились бы мнения всех трех сторон. И что еще хуже, эти мелкие разногласия накапливались в течении столь долгого времени, что успели перерасти в нешуточную вражду. Дошло до того, что Свидетель города Неложо и представитель Дорада не желали смотреть друг на друга вообще, каждый из них предпочитал произносить свои речи в пространство перед собственным носом, а представитель князя держался так, словно все это дело было затеяно с единственной целью оскорбить его благородного господина и приходил в ярость от любого замечания, как только одна из противных сторон позволяла себе открыть рот. К тому времени, когда высказался Свидетель каждого из истцов, и история судебного разбирательства была обобщена, Майя мучился от страшной головной боли и ничего не желал так сильно, как приказать им перестать тратить его время, свое собственное время, время бесчисленных секретарей и судей и уладить, наконец, эту мелкую перебранку, как подобает взрослым людям.
Он промолчал, сдержав свое желание, и внимательно оглядел спорящих между собой Свидетелей Справедливости — один представлял речное хозяйство, другой заповедник. Оба они явно находились в чине младших Свидетелей и оба выглядели измученными и отчаявшимися. Если бы представители города и поместья не были так предвзяты, они, возможно, лучше бы справились с делом, чем эти двое.