Остальные, смешавшись сперва в кучу-малу, выстреливали через узкую щель по одному, как пробки из шампанского. Не зная местности за порогом, они кубарем скатывались по крутому каменистому склону.
Калибан же с друзьями, приняв позы бобслеистов, съехали малость удачнее, хотя от свеженьких протеиновых пластырей тоже остались одни воспоминания. Когда бы не ледяной поток, анестезирующий старые и новые ссадины, им бы впору завопить от боли.
Метрах в пятнадцати ниже входа друзья сумели ухватиться за колючие кусты, но под напором нежданного водопада те тоже вскоре не выдержали и поплыли вместе с изрядным участком склона.
Снизу донеслись испуганные вопли: при виде стремительно надвигающегося оползня семеро скатившихся вниз по склону, рискуя сверзиться дальше в пропасть, пытались унести ноги. Впрочем, безуспешно — уже возле самого гребня их накрыло грязевой лавиной, макушку которой оседлали Калибан со товарищи.
Внезапно водопад иссяк. Дверь в лабиринт захлопнулась, и вода вновь оказалась в своем прочном каменном резервуаре.
Калибан с коллегами, трясясь от холода и омерзения, довершили начатое и, увы, неизбежное: ударами ножей прикончили нескольких уцелевших, слабо барахтающихся в лощинке по самые ноздри в липкой грязи. Девятке совершенно ни к чему знать о нежданном спасении Калибана с друзьями из плена Ивольди.
Перед самым рассветом в гостиницу с бокового хода украдкой проникли трое донельзя изможденных подозрительных бродяг, одетых единственно в толстый слой засохшей грязи. К счастью, их приход остался никем не замеченным, иначе дело никак не обошлось бы без звонка в полицию. Перед запертой дверью бродяги на миг задержались, и самый здоровый пнул босой пяткой в область замка. Оказавшись в безопасности, они отмылись, побрились, приняли прежний божеский вид и заказали гору еды; спустя непродолжительное время гориллоподобный толстяк спустился оплатить счет. Администратора удивило отсутствие у жутковатого гостя усов, а также еще кое-какие перемены во внешности. Но он сдержался и не сказал ничего, кроме традиционных дежурных любезностей.
Вскоре троица уже катила прочь; Берни на заднем сиденье настраивал рацию.
— Триш сообщает, что леди Грандрит будто испарилась, — доложил он чуть погодя. — Не получая ответов по телефону, ваша кузина решила проверить лично, не случилось ли с той какой-нибудь беды. Заметив возле парадного пару подозрительных субъектов, отправилась черным ходом, но на втором этаже на нее набросился хмырь с ножом. Триш сломала подонку кисть, и он едва унес ноги. Комната Клио оказалась пустой. Вещи на месте, но многое разбросано, словно хозяйка куда-то очень спешила. Триш собирается продолжать поиски.
Приняв у Берни микрофон, Калибан сказал:
— Привет, сестренка! По приезде известим тебя старым способом. Передай пока сообщение для Грандрита. Пусть направляется в Солсбери через Борнмут. Продумай, как и где его встретить, если только он сможет выбраться. Сообщи, что Девятка вот-вот соберется в Стонхендже. Подчеркни, что прибыть надо во что бы то ни стало. Если не остановим Ивольди, конец света не за горами.
От сипловатого голоска Триш по телу любого мужчины разбегались сладостные мурашки.
— Будет сделано, Док. Я уже чмокнула Берни прямо в микрофон. Передай этой обезьяне Пончо, что обожаю его — как родная сестра. Не задерживайтесь там. Мне очень одиноко, особенно с тех пор, как пропала Клио. Не то чтобы мы с ней так уж часто встречались, но перезванивались постоянно.
— Не задержимся, солнышко. До скорого! — ответил Калибан и протянул микрофон назад через плечо.
— Впервые в жизни слышу от Патрисии жалобы, — заметил Берни. — Не иначе как ей там действительно несладко. Хотя она видала виды. С тех самых пор как псих, возомнивший себя Тарзаном, похитил бедную девочку, неприятности так и сыпались на ее головку — нескончаемой чередой, вроде змея Мидгарда.
Наклеив университетскую бородку и нацепив массивные очки, Берни пересел за руль; Калибан и Пончо скорчились под одеялами сзади. Машина медленно пересекала Карлскопф. Если за дорогой следят агенты Девятки, они увидят в автомобиле лишь старичка самого что ни на есть профессорского вида. Поменять номера на "мерседесе" друзья позаботились еще перед выездом.
Когда машина выехала на автостраду, Калибан и Пончо с немалым облегчением выползли на свет Божий и размяли затекшие члены. Берни правил на Кейзельсфус, небольшой городок со взлетно-посадочной полосой.
Назавтра все трое, каждый с отдельного рейса, с разницей по расписанию минут в двадцать, встретились возле вокзала Чаринг-Кросс — все в новых маскарадных костюмах. Взяв такси до Марилебонборо, проехали мимо дома, где квартировала Клио Клоумби, леди Грандрит, и остановились кварталах в шести. "Хвоста" не было. С кейсами в руках они вошли в ближайшее учреждение. Когда такси скрылось, снова вышли, прогулялись пару кварталов пешком и остановили другое, на котором и добрались до Портобелло-роуд. Заранее предупрежденный швейцар сразу же провел их к лифту, и вскоре они уже трезвонили в дверь Триш на третьем этаже. Распахнув дверь, хозяйка упала Калибану в объятия и, непрерывно целуя его, пожаловалась на колючие усищи.
— У меня таких нет! — немедленно встрял Пончо. — Ну же, а нам хоть что-то достанется?
— Вам обоим? — спросила Триш, бросаясь ему на шею.
— Не обязательно, — осклабился Пончо. — В таких делах я мужчина за двоих!
— За двух горилл, наверное, — нашелся Берни. — Поцелуй сперва меня, Триш. По шкале козлоногости я второй с конца. И, коли уж речь о сатирах и фавнах, встречался тебе когда-нибудь хотя бы один пострашнее этого?
— Боже, ну до чего они точная копия собственных папаш! — воскликнула Патрисия. Целуя обоих, она проронила слезу. — Словно и впрямь вернулись добрые старые денечки!
Сравнение не порадовало ни Пончо, ни Берни, хотя оба понимали, что Триш никого не желала обидеть. Просто у парней с трудом укладывалось в голове, что молоденькая, цветущая Патрисия Вайлди родилась едва ли не на заре века и за ней ухлестывали еще их собственные родители.
Все дружно стали менять маскарадные наряды. Далеко опередив остальных, Триш превратилась в голубоглазую платиновую блондинку, скрывающую под изящным париком столь любимую кузеном темно-рыжую гриву.
— К счастью, тебе не придется скрывать все остальные прелести, — отметил Пончо, когда Триш натянула зеленую мини-юбку. — Какие ножки! — Цокнув языком, он поцеловал ее в шейку. — Какое счастье, что ты не унаследовала от Грандрита все эти бицепсы да трицепсы!
— Унаследовала, — возразила девушка. — Не размером, так качеством, как ты и сам это прекрасно знаешь, обезьяна волосатая. Еще раз чмокнешь без спросу, враз напомню.
Берни ухмыльнулся, глядя на Пончо, залившегося краской. Однажды, уже довольно давно, толстяк, приняв спиртного сверх всякой меры, забылся и полез на Триш с самыми недвусмысленными намерениями. Та после очередной размолвки с Доком оказалась не в духе — и увалень весом под девять пудов, пролетев с полкомнаты, впечатался в стену. Это, однако, подействовало на Пончо вдохновляюще — как в мультике про мышонка Игнаца, нещадно молотящего кота Психо кирпичом по башке, а в ответ получающего одно лишь умиленное обожание, — и он двинулся за добавкой. И получил уже как следует.
— Ну, чего глядишь букой? — улыбнулась Триш. — Да люблю я тебя, толстяк, люблю! — И она ласково хлопнула его по спине.
С диким воплем Пончо подскочил чуть не до потолка. Берни от смеха не устоял на ногах. Калибан, как раз проверявший состояние новехоньких протеиновых пластырей у себя на плечах и груди, мягко пожурил кузину:
— Ты уж, сестренка, полегче, когда трогаешь нас.
Часом позже первый из друзей покинул здание. Те, кто мог видеть их входящими, теперь ни за что не признал бы, хотя гориллоподобные черты Пончо и гигантский рост Калибана едва ли всерьез поддавались маскировке. Тем не менее Док изображал согбенного полупаралитика, Пончо выглядел как расплывшийся женоподобный старикан, Берни украшали лихие усы кренделем, длинные бакенбарды и выпученные, как при базедовой болезни, глаза. Патрисия, кроме того, что изменила цвет волос, удлинила себе нос и немного оттопырила уши.
Такая маскировка делала их совершенно неузнаваемыми, но отнюдь не малозаметными, что, впрочем, было неважно, пока ее не раскусили враги. С интервалом в десять минут друзья по одному добрались до вокзала Чаринг-Кросс, где зашли в туалетные комнаты и вернули себе прежний облик. Калибан снова стал американским туристом-мулатом с большой камерой через плечо, Пончо — мрачным сикхом в тюрбане, а Берни, который унаследовал от отца привычку блюсти элегантность и ненавидел переодеваться на ходу, превратился в типичного завсегдатая беговых заведений. Патрисия на сей раз скрылась под личиной мешковато одетой дурнушки средних лет.
Проходя мимо Калибана, она буркнула как бы себе под нос:
— Звонила на квартиру Клио. По-прежнему нет никаких известий.
Док отправился в ближайшее транспортное агентство, где по фальшивым документам на имя Джошуа Кинга и липовым кредитным карточкам арендовал новехонький "кадиллак". Затем, подобрав по пути всех в заранее условленных местах, прикатил в огромный пакгауз. Здесь в просторный багажник огромного автомобиля не мешкая погрузили несколько здоровенных коробок. За проявленную оперативность служащий пакгауза, а им совершенно неслучайно оказался Сарджент, старый знакомец Калибана, был вознагражден щедрыми чаевыми.
Некогда, застукав этого известного всему уголовному миру медвежатника за попыткой вскрыть сейф в лаборатории на крыше Эмпайр Стейт Билдинг, Калибан перевез его в свой санаторий на озере Джордж, где после выяснения имени заказчика взлома подверг обычным перевоспитательным процедурам. После этого пациент не мог бы вскрыть сейф даже в присутствии и по настоятельной просьбе полиции. Пришлось ему устраиваться продавцом систем охранной сигнализации. Все, казалось бы, шло на лад, общество получило нового честного гражданина, но, как частенько бывает, возник