— Хрен с ней, с бутылкой, Санька жалко, — заныл было Бугивуг, но на него никто не обратил внимания.
— Как они в таком виде в зарубежную командировку поедут? — резонно спросил Безяйчик. — Они же лыка не вяжут!
— Оклемаются. Кроме того, алкаши всего мира разговаривают на одном языке, так что, хоть с этим проблем не будет, — сурово сказал Мальчиш. — А мы покамест сопли у этого урода немного подберем, отполируем, и все будет ништяк. Засверкает, как новый мерин. Кроме того, Сержант наш вон стоит, трезвехонек! Штык-парень! А этот ковбой — он махнул рукой в сторону Бугивуга, — пока на хозяйстве останется. Рано ему по заграницам шастать. Тем более что у него и паспорта-то никакого нет.
Бугивуг, впавший в элегическое настроение, горько усмехнулся, сгреб балалайку и заныл:
«Эх, сирота я сирота, Эх, да плохо я оде-е-ата, никто замуж не берет девушку за это!»
Через час объединенная команда братков и братцев-предпринимателей ползала по медному истукану с полировальными машинками, стараясь придать изваянию более или менее товарный вид. Нельзя сказать, что они очень уж преуспели в этом занятии, однако, в конце дня Иван последний раз прошелся шкуркой по громадной медной капле, свисающей с чресл Медного Гоблина и со знанием дела сказал:
— Сойдет для сельской местности!
Мальчиш скептически покосился на начищенные до блеска наплывы на животе монумента, потом посмотрел пониже, присвистнул и, наконец, сказал:
— Может, в какой-нибудь стриптиз-клуб его продадим? А чего, у меня есть кореш, который стрип-клубом владеет. А Абдулле другого сделаем.
— Не успеем, — сокрушенно отозвался Безяйчик. — У них же скоро этот… Урукхай! Давай уж какого есть отправим, авось никто ничего не заметит.
— Как же, не заметят, — Мальчиш стукнул палкой по статуе. Медь отозвалась низким гулом. — Такое не спрячешь!
— Оставь в покое мои яйца! — совершенно явственно произнес Медный Гоблин. — Тоже мне, извращенец выискался!
— Санек! — радостно заорал мигом протрезвевший Бугивуг. — Где ты пропадал? Щас выпьем!
— А вот и не Санек! — обиженно прогудел статуй. — Если хотите знать, меня Парфеном зовут. А для вас я и вовсе Парфен Ярвилович Утыкин.
— А где Санек? — недоуменно спросил Бугивуг. — Куда Санек подевался?
— Уехал Санек, — терпеливо объяснил Парфен. — К обеду просил не ждать.
— Эх, Санек! — горько сказал Бугивуг. — А я-то на радостях даже слегка протрезвел! Теперь опять догонять придется.
Между тем наиболее вменяемые члены этой разношерстной компании, наконец, решили выяснить, в чем дело.
— Ты кто? — опасливо спросил истукана Безяйчик. — И откудова взялся?
— Парфен я, — загудел Медный Гоблин. — Сколько можно одно и то же повторять. — Экие вы тупые, одно слово — электорат!
— Мы поняли, что Парфен, — вкрадчиво сказал Мальчиш. Однако палкой тыкать больше не рискнул. — А что ты здесь делаешь?
— Живу… То есть, вселился недавно, — Парфен, похоже, немного сконфузился. — Вижу — жилплощадь пустует, ну я и того… вселился. А что нельзя?
— Да нет, почему же, — задумчиво протянул Мальчиш. — Только выселяться все равно придется, потому что отправится сейчас эта жилплощадь прямиком и без пересадок к черному эльфу Абдулле на остров Алаули, а там, может быть и еще куда подальше.
— Это как же так? — возмутился Парфен. — Я, понимаете ли, в квартирке прибрался, одного крысиного дерьма выкинул знаете сколько? А вы мою законную жилплощадь на сторону продать хотите? Тоже мне, черные риэлтеры выискались! Ничего у вас не получится! Ну, скажите, и как вы собираетесь меня выселять? Омон вызовете? Ха-ха и еше много раз «Ха-ха»! Поняли? Ну то-то же! Нет уж, господа хорошие, куда квартирка — туда и я.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами Мальчиш. — Только потом, когда тебе голых девственниц пачками в жертву приносить будут, не говори, что тебя не предупреждали. Лады?
— Девственницы — это здорово! — восхитился Парфен и громыхнул причиндалами. — Если еще и девственниц давать будут забесплатно, то вам меня отсюда вообще вовек не выселить. Я ведь на чем прокололся-то? На девственницах, на них родимых! Понимаете, в детстве я был половым беспризорником…
Тут Парфен хотел было поведать печальную историю о том, как из полового беспризорника выбился в мелкие, но вполне осязаемые политические деятели, а потом из-за козней завистников превратился и вовсе в духа бесплотного, и как от этого страдал, мучаясь эфирным воздержанием, но браткам, да и почти уже протрезвевшим братцам было не до него.
Прямо на пустыре около гаража разверзлась клубящаяся изумрудным сумраком пасть эльфийского портала, из которого донесся хрипловатый голос эльфа Абдуллы:
— Занасы, дарагой! Сматры только не покарябай!
— Вот что, пацаны, — торопливо заговорил Мальчиш, бегая от не совсем трезвого Даниила к совсем нетрезвому Василию, а от них к трезвехонькому Ивану. Ну, точно, папаша, провожающий в армию непутевых детишек. — Портал работает только от нас к ним, а наоборот не пускает. Так что, вот вам на сигареты и пиво, и давайте следом. Бутылку свою обратно уж как-нибудь пердячим паром переправите. С Абдуллой побазарьте — он поможет. И мы тут тоже покумекаем, может транспорт какой подвернется, в общем, не бросим. Ну, пока, не прощаюсь…
Оторопевшие от такого оборота дел братцы мигом оказались в портале вместе с Медным Гоблином Парфеном. Родимый город растаял в синей дымке, и только Парфен, соблюдая традиции, медно пробасил:
— Поехали!
— Бум! — донеслось со стороны гаража.
И братья вдруг поняли, что та сторона стала «этой» и наоборот.
— Добро пожаловать на наш веселый остров! — встретил их местный криминальный авторитет, черный эльф Абдулла.
Глава 14
«Возьми назад свои тряпочки,
Отдай мои куколки!»
— Добро пожаловать на наш веселый остров! — первое, что услышали братья-предприниматели, когда вместе с Медным Гоблинов вывалились из эльфийского портала на задний двор всем известной фирмы «Медный таз».
Пока Даниил, Иван и Василий щурились от непривычно яркого солнышка, да оглядывались по сторонам, кучка гоблинов-рабочих, кривоногих, узкоглазых и ушастых, одетых все как один в аккуратные синие, приятно гармонирующие с цветом зеленых рож, комбинезоны с изображением медного таза на груди и спине, споро ухватили монумент, рванули и выдернули из портала словно какую-нибудь репку. Оставшаяся дыра в пространстве еще немного покурилась, воняя торфяным дымком, да и пропала.
Гоблины-работяги засуетились вокруг изваяния, заводя стропы и тали, потом бережно поставили истукана на попа и почтительно отошли в сторонку.
Среди валяющихся в буйной тропической поросли бракованных, по большей части пластмассовых тазов, статуя смотрелась весьма и весьма внушительно.
— Красавэц! — сказал одетый по случаю хорошей погоды в белые бермуды и нежно-розовую гавайку тощий остроухий тип, здорово смахивающий на международного террориста — черный эльф Абдулла. — А яйца-то как блестят! Джигит!
— Зовите меня Парфеном! — бухнул истукан. — А где электорат?
Черный эльф нисколько не удивился говорящему идолу, а напротив, благосклонно покивал патлатой, перетянутой шелковой банданой головой, и ответил:
— Народ ждет! Только тебя сначала, как полагается воздвигнуть надо.
— Воздвигай! — милостиво согласился Парфен. — А девственницы скоро будут?
— Скоро, — уверил его Абдулла, и повернулся к сопровождающим лицам.
Сопровождающие лица тем временем ошеломленно озирались по сторонам и немилосердно потели.
— Вот что, уважаемые! — вежливо обратился к ним Абдулла, потом подумал немного и совершенно по-свойски спросил:
— Пива хотите?
Двоим уважаемым пива ох, как хотелось, честно говоря, пиво им было в такой ситуации совершенно необходимо, тем более что электроопохмел остался в далеком Растюпинске, да и третий уважаемый от пива не отказался бы. Абдулла щелкнул смуглыми татуированными пальцами, сверкнув перстнями, и две хорошеньких легкомысленно одетых эльфийки принесли несколько запотевших кувшинов.
— Девственницы! — медно выдохнул бывший половой беспризорник Парфен.
Одна из эльфиек хотела было сделать откровенно непристойный жест, но, посмотрев на радостно сияющего Парфена, неожиданно для самой себя смутилась и стыдливо позеленела.
— Так вот, уважаемые, — Абдулла закурил тонкую черную сигариллу. — Скоро первый день Урукхая, так что вы как раз вовремя. Сейчас нашего медного дружка воздвигнут в положенном месте, так что здесь все в порядке. Но я хочу сделать вам небольшое предложение.
— Какое? — спросил Даниил и сделал большой глоток пальмового пива.
— Дело в том, что мне не хотелось бы расставаться с вашим прежним э-э… артефактом, с этим, как его, с Саньком. Конечно, ночной клуб «Урукхай» для него не самое подходящее место. Во-первых, он плохо влияет на посетителей, то есть заговаривает им зубы до того, что они уже и жевать-то не могут, а во-вторых, требует, чтобы каждый день его бутылку заполняли французским шампанским пополам с абсентом.
— Так бутылка-то односторонняя, — удивился Даниил. — Ее же заполнить невозможно!
— В том-то и дело! — огорченно всплеснул руками Абдулла. — Представляете, какие мы несем убытки? Но, будучи деловым человеком, я поразмыслил немного, и пришел к выводу, что вашего дружка вполне можно использовать в качестве оракула. Оракулы, кстати, сейчас в большом дефиците.
— Так бутылка — это ведь еще и средство производства, — возразил Даниил. — Как же так, мы свою кормилицу-поилицу вам оставим, а сами по миру пойдем?
— Зачэм идти, когда ехать можно! — с внезапно воротившимся акцентом воскликнул Абдулла, потом наклонился к уху Даниила и шепотом назвал сумму. — А бутылку вы себе еще сделаете, — уже вслух добавил он.
— Так-то оно так, — задумался Даниил, — А Санек-то согласится?
— Покажите мне такого поэта, который не мечтал бы стать оракулом или на худой конец пророком? — тонко усмехнулся черный эльф, переходя на нормальный деловой язык. — Конечно, согласится. Может быть, поломается немного для порядка, и согласится. Мы его пророчества отдельной книжкой издать пообещаем, пифий к нему приста