Командир противотанковой артбригады был боевым командиром с опытом советско-финской войны, в ходе которой его два раза повышали в чине25 и должности, а также отметили званием Героя Советского Союза. Поэтому он понимал, что уход его части с данного участка фронта не только до предела ослабит возможности противотанковой обороны, но и может вызвать панические настроения среди личного состава УРовского 511-го стрелкового полка. Десантники с позиций не побегут и будут драться насмерть, а вот от призванных на краткосрочные сборы малороссийских селян и обитателей маленьких городков при малейшем деморализующем действии можно ждать чего угодно. Однако приказы в армии положено выполнять, а не обсуждать, даже несмотря на их самоочевидную глупость и предсказуемые тяжкие последствия. И вот теперь мучительное чувство тягостного бессилия вдруг разрешилось само собой.
Командир воздушно-десантной бригады полковник Глазков, также присутствующий при этом разговоре, испытал чувство, схожее с тем, что испытывает приговоренный к смерти, уже на краю эшафота услышавший указ о помиловании. Отмененный только что приказ Кирпоноса о перебазировании противотанковой артбригады превращал его бойцов в чистых смертников. Немецкие танки на позиции Остропольского УРа прут со страшной силой, и права отступить у его бойцов нет. У настоящего десантника, как и у самурая, долг перед Родиной тяжелей горы, а смерть в бою легче перышка. Но на этом моменте для командира воздушно-десантной бригады еще ничего не закончились. Рокоссовский, выцепив взглядом среди артиллеристов полковника в общевойсковом обмундировании, но с голубыми петлицами, обозначавшими принадлежность к военно-воздушным силам26, скомандовал:
- Товарищ полковник, подойдите и представьтесь.
- Полковник Глазков Василий Андреевич, командир 211-й воздушно-десантной бригады, -ответил тот.
Окинув присутствующих и, в первую очередь, командиров бригад внимательным Истинным Взглядом (Серегин уже успел инициировать нового знакомого этим таким полезным заклинанием) новый командующий шестой армией собрался с мыслями и сказал:
- Поскольку каждый солдат должен знать не только свой маневр, но и его смысл, Сергей Сергеевич, будьте добры продемонстрировать товарищам командирам текущую обстановку в ближних окрестностях театра боевых действий.
И тут произошло такое, от чего у товарищей командиров в буквально отвисли челюсти. Достаточно неприметный капитан из свиты генерала сделал неуловимое движение рукой - и в воздухе повисло голографическое изображение тактического планшета, во всех подробностях отображавшего обстановку от Новоград-Волынского на севере до Староконстантинова на юге и от Изяславля на западе до Житомира-Бердичева на юге. Картина огнем и кровью по широкому полотну военной действительности.
- Первое, что хочу вам сказать, - веско изрек Рокоссовский, когда командиры бригад впитали в себя обстановку во всем ее тактическом многообразии, - товарищ Серегин - это не обычный капитан Красной Армии, а нечто совсем иное...
- Как так иное, товарищ генерал? - ощетинился полковник Глазков. - Он что, немец, или, хуже того, белогвардеец?
- Товарищ Серегин ни в коем случае не немец и не белогвардеец, - отрезал Рокоссовский, -а наш не столь уж отдаленный потомок, командир подразделения в войсках особого назначения главного разведывательного управления генерального штаба, прибывший к нам из две тысячи шестнадцатого года. Там семьдесят пять лет спустя эта война считается главной болью и главным подвигом нашего народа, поэтому участвует в ней товарищ Серегин не только по приказу и в силу служебного долга, но и по зову души. Но это только часть сущности этого человека, определяющая то, что он сражается на нашей стороне, а не остался безучастным свидетелем и не занял сторону наших врагов. Примите как данность, что, прежде чем оказаться на нашей войне, товарищ Серегин с боями прошел через множество других миров, где набрался военного опыта, поболее, чем у иных наших генералов, получил некоторые дополнительные способности, отсутствующие у обычных людей, и обзавелся преданной лично ему армией хорошо обученных и вооруженных бойцов. В частности, он имеет возможность открывать своего рода двери из одного места в другое - например, прямо отсюда в кабинет к товарищу Сталину, а те копьевидные истребители, которые с таким шиком сбивали германские «юнкерсы» перед нашим появлением, принадлежат как раз к его военно-воздушным силам. В нашем мире товарищ Серегин сам по себе держава, и именно в таком качестве он заключил с товарищем Сталиным союз против всех наших врагов, кем бы они ни оказались. Сергей Сергеевич, покажите товарищам командирам текст союзного договора, где указаны все ваши титулы, должности и звания, а также стоит подпись нашего Верховного Главнокомандующего.
Тот с ловкостью завзятого фокусника извлек из воздуха два листа бумаги, скрепленных степлером (точные магические копии советско-артанского союзного договора и выданного товарищем Сталиным драконовского мандата) и передал их в руки командирам воздушно-десантной и противотанково-артиллерийской бригад.
- Да уж, товарищ генерал, - смущенно сказал полковник Глазков, - полномочия товарищу Серегину товарищем Сталиным даны просто безграничные. Только хотелось бы знать, как дважды член ЦК партии большевиков мог оказаться самовластным князем какой-то там Великой Ар-тании. И кстати, где это?
- Великая Артания - это не только где, но и когда, - сухо ответил Серегин. - В конце шестого века нашей эры, в среднем течении Днепра, там, где шумят яростные пороги, обитал восточно-славянский племенной союз антов, иначе называемых артанами. К моменту моего появления с войском в том мире на них напали безжалостные степные кочевники авары, уничтожающие на своем пути все живое. Я вмешался в эту войну, ибо артаны для меня были своими, а авары выглядели ничуть не лучше фашистов Гитлера. Лето пятьсот шестьдесят первого года выдалось жарким. Скакали в степи отряды панцирных всадников, жарким пламенем горели веси мирных поселян, и не было пощады побежденным ни с той, ни с другой стороны. И хоть изначально у авар было почти пятикратное преимущество над моим войском, я воспользовался тем, что их каган Боян разделил свою орду на мелкие отряды, ибо, если на этой земле еще нет городов, ее невозможно грабить большими армиями. В каждой битве мое войско имело над врагом подавляющее численное и качественное преимущество, и в силу этого истребляло отдельные части вражеской армии до последнего человека. И вот, когда все закончилось и авары были полностью уничтожены, народ артан сам предложил мне стать его князем, ибо вслед за варами волнами шли еще кочевые народы, жадные до чужого добра. Я подумал и согласился, так как чувствовал свою ответственность за этих людей, а в те времена еще не было другого способа возглавить народ, чтобы объединить его в государство и повести к лучшей жизни. С тех пор прошло ровно два года; Великая Артания усиливается и хорошеет, а славянские поселяне мирно пашут землю, ибо от всех напастей их бережет имя великого архонта Серегина, могильщика жестокой аварской орды. Сам я там бываю от случая к случаю, и не надо мне от этих людей ничего, кроме некоторого количества продовольствия для пропитания моей армии, но всем недобрым соседям, охотникам за чужим добром, известно, что если кто налезет на моих подопечных, то судьба его будет такой же, как у авар. Вобью в землю по самые ноздри и скажу, что не было никогда такого народа. Достаточно вам таких объяснений, товарищи командиры, или нужны еще?
- Вполне достаточно, товарищ Серегин, - решительно ответил полковник Турбин. - И вообще, если вам доверяет товарищ Сталин, то кто мы такие, чтобы сомневаться в его решениях... Поэтому давайте вернемся к нашим текущим делам.
- Во-первых, товарищи, - сказал Артанский князь, - товарищ Рокоссовский, по моей рекомендации назначенный командовать вашей шестой армией, это военный гений в фазе развития масштаба Суворова или Румянцева. Это я знаю и как выходец из будущих времен, и как своими способностями бога-полководца русской оборонительной войны. Поэтому командует вашей армией он, а я только оказываю ему содействие средствами усиления, воздушным прикрытием и свежими разведданными. Во-вторых, тактическая обстановка, которую вы сейчас видите на планшете, получена не путем изучения различных военно-исторических трудов, а собрана при помощи сателлитов орбитальной сканирующей сети, что держат весь этот мир под своим неусыпным контролем. Мне достоверно известны не только фактические пути перемещения и пункты временной дислокации воинских частей и соединений обеих сторон, но и приказы, которые отдает своим войскам советское и германское командование. Цена этим знаниям полностью уничтожающим так называемый «туман войны» десятки, а может, и сотни тысяч жизней по обе стороны фронта. Если для Красной Армии потери от применения этих знаний должны уменьшиться, то для вермахта они, наоборот, резко увеличатся. В-третьих, сегодня ночью я заткнул германские прорывы под Тульском и Новым Мирополем пехотными дивизиями своей армии, при соответствующих средствах усиления и воздушном прикрытии. Эти соединения укомплектованы героями Бородина и обороны Севастополя в Крымскую войну. Я дал им современное оружие и обучил соответствующим тактическим приемам, а опыт множества затяжных войн, яростная отвага и железная стойкость в бою у них имелись и до присоединения к моей армии. В-чет-вертых, в настоящий момент германское командование, получив неожиданный удар по рукам, находится в перманентной истерике и стремится любой ценой «восстановить положение», стягивая к местам бывших прорывов все, до чего получается дотянуться. В том числе приказ любой ценой прорваться через Любар к Бердичеву получила противостоящая вам 16-я танковая дивизия. Как вы сами видите на планшете, сюда же движутся 111-я пехотная и 9-я танковая дивизии, так что в ближайшие несколько дней на этом рубеже будет жарко как в преисподней, тем более что у вас тут перед линией дотов отсутствует водная преграда. Но не все так плохо, как кажется на первый взгляд. Прорвавшаяся в Бердичев танковая дивизия противника получила от своего командования приказ занять оборону и дожидаться деблокирующего удара. Поэтому я переброшу сюда к вам с тыловой отсечной позиции под Новым Мирополем свежую 5-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта Бахметьева и предназначенный для ее поддержки советский танковый батальон из тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, а также выделю на ваше направление воздушную поддержку из эскадрона «Шершней»...