кружение и разгром харьковской группировки противника — 6-й армии Паулюса, силы которой оценивались в 13 дивизий, в том числе одну танковую.
Из района Волчанска, обходя Харьков с севера и северо-запада, прорывались дивизии вновь сформированной 28-й армии генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева. Принимая под свое командование свежую полнокровную армию в составе 13-й гвардейской, 244, 175, 169, 162-й и 38-й стрелковых дивизий, 6-й гвардейской, 84, 90-й и 6-й танковых бригад, генерал отметил, что ее бойцы «были вооружены автоматами, имели противотанковые ружья и противотанковую артиллерию. Артчасти были оснащены орудиями по штату». Впрочем, к началу операции все армии фронта при ставшем традиционным некомплекте личного состава вооружением и боевой техникой были обеспечены на 100%.
В качестве подвижной группы Рябышеву придавался 3-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-майора В.Д Крюченкина. Для обеспечения флангов ударной группировки в наступлении задействовалась часть сил соседних 21-й армии генерал-майора В.Н. Гордова и 38-й армии генерал-майора К.С. Москаленко. Всего северный «кулак» насчитывал 13 стрелковых, 3 кавалерийские дивизии, 8 танковых и 2 мотострелковые бригады.
С юга на Харьков предстояло наступать 6-й советской армии под командованием генерал-лейтенанта A.M. Городнянского — 253, 266, 1203, 411, 47, 337, 248-я и 41-я стрелковые дивизии, 5-я гвардейская, 37, 38-я и 48-я танковые бригады. Чтобы обеспечить его действия с юго-запада с барвенковского плацдарма, на Красноград наносила удар армейская группа генерал-майора Л.В. Бобкина в составе 393, 270-й стрелковых дивизий, 6-го кавалерийского корпуса и приданной ему 7-й танковой бригады.
Для развития успеха на втором этапе в полосе 6-й армии в прорыв вводились 21-й и 23-й танковые корпуса, наносившие удар в общем направлении на Люботин. Во взаимодействии с 3-м кавкорпусом им предстояло завершить окружение харьковской группировки противника. При этом 21-й танковый корпус генерала Г.И. Кузьмина — 198, 199, 64-я танковые и 4-я мотострелковая бригады — должен был развивать наступление на Змиев и на пятый-шестой день овладеть Люботином. К этому времени 23-й корпус генерала Е.Г. Пушкина — 6-я, 130, 131-я танковые, 23-я мотострелковая бригады — должен был выйти в район Валков. Общий состав сил южной ударной группировки: 10 стрелковых, 3 кавалерийские дивизии, 11 танковых и 2 мотострелковые бригады. В оперативном подчинении генерала Городнянского находились также 5-й и 55-й полки реактивной артиллерии.
Таким образом, в разгроме Паулюса предстояло принять участие 23 стрелковым, шести кавалерийским дивизиям, 19 танковым (925 танков) и четырем мотострелковым бригадам Юго–Западного фронта. Главный удар наносился с барвенковского выступа. Большинство танковых бригад — 560 танков — придавались стрелковым дивизиям и должны были использоваться для непосредственной поддержки пехоты в первом эшелоне. Правда, маршал Баграмян жалуется на то, что «половину из них составляли легкие танки устаревших типов и Т-60». Но это просто привычка такая у советских полководцев: раз наших бьют — значит, техники либо мало, либо она плохая. Между тем все «легкие танки устаревших типов» были потеряны в 1941 году, а советская промышленность еще до начала войны полностью перешла на выпуск самых новейших машин. Отдельная танковая бригада образца 1942 года имела в своем составе 32 танка Т-34 и 21 танк Т-60 или Т-70. Что здесь составляет половину, посчитать нетрудно.
Маршал Москаленко, наоборот, вспоминает, что, ознакомившись с данными о составе сил, привлекаемых к наступлению, «испытал чувство огромной радости. Впервые с начала Великой Отечественной войны мне предстояло участвовать в наступательной операции, в которой мы превосходили противника по численности в живой силе, по количеству артиллерии и танков, не уступали ему в авиации. Например, никогда не было на нашем фронте такого количества танков непосредственной поддержки пехоты».
Южному фронту активных задач не ставилось. Две его правофланговые армии должны были жесткой обороной обеспечить наступление Юго–Западного фронта на Харьков от возможных ударов противника на Барвенково с юга. 57-я армия генерал-лейтенанта К.П. Подласа в составе пяти стрелковых дивизий, усиленных тремя полками РГК и отдельным танковым батальоном, защищала 80-км фронт на южном фасе выступа. 9-я армия генерал-майора Ф.М. Харитонова — шесть стрелковых дивизий, одна стрелковая, 121-я и 15-я танковые бригады, пять артполков РГК — на южном и юго-восточном. Позади них располагался резерв командующего Южным фронтом: 5-й кавкорпус генерала И.А. Плиева и 12-я танковая бригада.
Кроме того, в случае необходимости боевые действия 57-й и 9-й армии могли поддержать резервные 2-й кавалерийский корпус, две стрелковые дивизии и 92-й тяжелый танковый батальон, размещенные на стыке двух фронтов.
Прорыв немецкой обороны и развитие успеха поддерживала вся фронтовая и армейская авиация ЮЗФ — 656 самолетов; кроме того, для обеспечения наступления южной ударной группировки привлекались 233 машины из состава Южного фронта.
Как видим, план советского командования в Харьковской операции преследовал решительные цели и обеспечивался серьезными силами. По мнению советских историков, существенным его недостатком являлось то, что район, из которого наносился главный удар, был выбран неудачно — фланг и тыл наступавших отсюда войск оказались очень уязвимыми. Враг, «как оказалось, готовившийся к нанесению главного удара на юге, считал одной из своих ближайших задач ликвидацию барвенковского выступа».
Но ведь эта опасность при планировании прогнозировалась, и только для прикрытия южной ударной группировки с фланга выделялось в общей сложности 15 стрелковых, шесть кавалерийских дивизий, три танковых, одна стрелковая и одна мотострелковая бригады, которым было приказано «создать прочную оборону, развитую в глубину, с продуманной системой противотанковой защиты, с максимальным развитием инженерных сооружений, противотанковых и противопехотных препятствий и широким приспособлением к обороне населенных пунктов». В директиве № 00275 от 28 апреля, подписанной Тимошенко, Хрущевым и Баграмяном, в частности, указывалось, что «…возможна попытка противника ликвидировать барвенково-лозовский выступ и одновременно предпринять наступление в направлении Харькова, Купянска с целью выхода на основные коммуникации наших армий, действующих на внутренних крыльях фронтов Юго–Западного направления». Другое дело, что эти приказы и директивы менялись по несколько раз в день, а советский план составлялся безотносительно к противнику; немцев Тимошенко в принципе считал неспособными к каким-либо активным действиям, а «прогнозы строились больше на догадках, нежели на реальных сведениях».
«Как это ни странно, Военный совет фронта уже не считал противника опасным, — вспоминает бывший командующий 38-й армией, -…меня усиленно уверяли, что противостоящий враг слаб и что мы имеем все необходимое для его разгрома. Военный совет Юго–Западного направления был убежден в непогрешимости своей оценки сил противостоящего врага».
Готовность к наступлению назначалась к исходу 4 мая, но из-за несвоевременного прибытия пополнения и поступления вооружения срок начала операции перенесли на 12 мая.
В это время немецкое командование для создания более благоприятных условий для летнего наступления готовилось, в свою очередь, к операции по ликвидации барвенковского выступа. 10 мая Паулюс представил фон Боку план «Фридрихус». Он должен был осуществляться наступлением его 6-й армии из района севернее Балаклеи и армейской группы Клейста (1-я танковая, 17-я полевая армии) из районов Славянска, Краматорска в общем направлении через Барвенково на Изюм. Цель операции — «срезать» барвенковский выступ, восстановить линию фронта по Северскому Донцу и овладеть плацдармами на восточном берегу в районе Изюма. Немецкие части пополнялись личным составом и техникой, из Франции перебрасывались новые пехотные и танковые дивизии.
При этом, в отличие от красных командиров, германские никогда не жалели сил на прочное удержание уже занятых рубежей и на совершенствование обороны. На харьковском направлении ее главная полоса имела две-три позиции общей глубиной 6–7 км. Основу каждой из них составляли опорные пункты и узлы сопротивления, созданные вокруг населенных пунктов. Вторая оборонительная полоса была построена в 10–15 км от переднего края, тыловая — в 20–25 км по рубежу населенных пунктов Змиев, Чугуев, Липцы, Черемошное. Хорошо развитая система обороны и огневого взаимодействия позволяла Паулюсу держать весь фронт предстоящего советского наступления шестью пехотными дивизиями, остальные части находились на тыловых рубежах, готовые оказать поддержку на любом участке.
К тому же от многочисленных перебежчиков немцы, без всякой разведки, знали подробности подготовки советского наступления. Например, командир одного из батальонов 294-й пехотной дивизии записывал в дневнике:
«Сегодняшний перебежчик принес сведения, что русские хотят наступать 15 мая. Ну, до этого времени мы будем готовы. Пусть тогда приходят…
…Сегодня у нас было целых десять перебежчиков. Из них 8 азиатов и 2 русских. Последние принадлежали к инженерной разведке, которая имела задачу выяснить условия перехода Бабаки танками. В Молодовой уже построены штурмовые мосты для танков. Следовательно, мы с большой определенностью можем считаться с тем, что русские будут атаковать наш участок танками…
Сообщения о подготовке русского наступления усиливаются. Перебежчики нам приносят много существенных новостей — часто, может быть, преувеличенных, но в основном верных. Постройка мостов, их всего 7, и одна переправа указывает на то, что наступление будет произведено против нашего участка». Это только на участке одного немецкого батальона! К тому же перегруппировка и сосредоточение советских войск велись без соблюдения мер секретности, маскировки и длились почти 30 суток.
Говорят, маршал Б.М. Шапошников, навсегда покидая Генштаб, просил Ставку воздержаться от Харьков