В начале февраля вяземский узел немецкой обороны и коммуникации, связывавшие Вязьму со Ржевом, Брянском и Смоленском, оказались в центре внимания как советского, так и германского командования. Ликвидация юхновской группировки и овладение Вязьмой должны были привести к завершению окружения основных сил группы армий «Центр» и созданию благоприятных предпосылок для их окончательного разгрома. Для вермахта это означало бы настоящую катастрофу. Поэтому военные действия в феврале на Западном направлении, и особенно в районе Вязьмы, приняли чрезвычайно острый характер. Хотя немцам в основном удалось создать новый фронт, удерживался он из последних сил.
Командующий 4-й немецкой армией 31 января доносил, что его
«соединения перенапряжены и душевно истощены. У солдат и офицеров отмечаются нервные припадки. В батальонах осталось примерно по 2 офицера, 12 унтер-офицеров, 60 солдат, по 5 пулеметов и 2 тяжелых пулемета. Пополнение недостаточно обучено, маршевые батальоны должной помощи не оказывают. Врачи отмечают у солдат как общее явление повышенную нервозность и апатию».
К счастью для оборонявшихся немецких войск, в это время иссякли силы и у русских. Назначенный 1 февраля главкомом вновь созданного Западного направления генерал армии Жуков был вынужден выбивать у Ставки каждый пулемет буквально поштучно. Не хватало снарядов и мин, были израсходованы все материальные резервы. Реактивная артиллерия в связи с отсутствием боеприпасов была вообще снята с фронта. При таком положении войска, конечно, не обладали большой ударной силой. [100]
Тем временем германское командование спешно перебрасывало на помощь фон Клюге дивизии из Западной Европы. В середине января на Смоленское направление прибыли 4 дивизии из Франции. На наиболее опасные участки выдвигались подразделения и части, высвобождавшиеся в результате внутренних перегруппировок, а также с других районов фронта. Считая, что Кюблер не справляется с кризисом, Гитлер назначил новым командующим 4-й армией генерала Хейнрици.
Перегруппировав войска и используя подкрепления, немцы активизировали свои действия. 2-3 февраля силами 20-й танковой дивизии и пехотного полка СС они нанесли сильные контрудары в районе Захарово с севера и с юга, перерезали сообщения прорвавшихся к Вязьме советских войск и закрыли 8-километровый прорыв в своей обороне. 33-я армия оказалась в двух разобщенных группировках: 3 стрелковые дивизии под общим руководством генерала Ефремова и небольшой оперативной группы — под Вязьмой, основная группировка во главе с беспробудно пившим начальником штаба армии генерал-майором А.К. Кондратьевым — на рубеже Износки и севернее.
«Вначале этому событию командование армии и фронта не придало особого значения, рассчитывая, что положение будет быстро восстановлено. В район Захарово была брошена небольшая группа, около 2000 пехотинцев с несколькими танками под командованием генерал-майора В.А. Ревякина. Однако противник успел закрепиться, и выбить его этими силами не удалось» (Разгром немецко-фашистских войск под Москвой. М., 1964. С.348-349).
В самый канун немецкого наступления в прорыв вошла полнокровная 9-я гвардейская стрелковая дивизия, предназначенная для усиления ударной группировки Ефремова. Комдиву генералу А.П. Белобородову сразу же «стало ясно, что фашистские войска перешли к решительным действиям с целью „подрубить“ основание прорыва ударной группы 33-й армии и окружить ее». [101] Однако в тот же день по приказу Жукова дивизия была передана в состав армии Голубева и получила приказ выйти из прорыва и взять деревню Захарово, штурмом которой гвардейцы занимались до 13 февраля.
Оставшиеся под командованием самодура-алкоголика генерала Кондратьева дивизии 33-й армии вообще были не способны выполнять какие-либо задачи в силу полной дезорганизации управления. Одну за другой строчили члены Военного совета армии и даже начальник Политуправления фронта самые негативные характеристики на начальника штаба:
«Кондратьев продолжает пьянствовать. Сегодня напился до того, что работать был не в состоянии…
…Кондратьев совершенно разложился. Человека, которому можно было бы поручить руководство штабом, сейчас нет…
…6 марта 1942 года он в пьяном виде подписал явно невыполнимый боевой приказ. В результате части понесли ненужные потери… О пьянстве и безделье Кондратьева знают все в штабе и частях, в силу чего авторитета Кондратьев никакого не имеет».
Именно на этого человека Жуков возложил обязанности обеспечить тылы ефремовской группы.
На радиограммы оказавшегося в окружении Ефремова, требовавшего быстрее восстановить коммуникации и усилить ударную группировку, Жуков отвечал железобетонно: «Меньше истерики. Держите себя более спокойно» или «Вам не дано право вступать в полемику с Военным советом фронта и наводить критику…», но никакой реальной помощи оказать не смог. Все попытки 43-й армии восстановить связь с ефремовцами не увенчались успехом. К началу марта ценой больших потерь войскам Голубева удалось лишь слегка потеснить противника и выйти к реке Воря. [102]
5 февраля 9-я армия Моделя неожиданно нанесла сильный удар по 29-й армии Калининского фронта со стороны Ржева и одновременно встречный удар из района Оленино. В результате к 1 7 февраля армия Швецова была отрезана от 39-й и оказалась в полной изоляции.
Положение советских войск на Западном направлении в феврале резко ухудшилось. Ослабленные длительными боями, они утратили свои наступательные возможности. Поэтому Ставка выделила генералу Коневу из своего резерва гвардейский стрелковый корпус, 7 стрелковых дивизий и 4 авиаполка, а для Жукова — гвардейский стрелковый корпус, 3 стрелковые дивизии, 4-й воздушно-десантный корпус, 200 танков и 60 тыс. бойцов маршевого пополнения.
Директивой от 16 февраля Ставка потребовала от главнокомандования Западного направления мобилизовать все силы Калининского и Западного фронтов для завершения разгрома группы армий «Центр». Перед войсками ставилась задача уничтожить группировку противника, действовавшую в районе Ржев, Вязьма, Юхнов, и к 5 марта выйти на рубеж Оленино, река Днепр, Ельня и далее по реке Десна до Снопоти. Одновременно армии левого крыла Западного фронта должны были ликвидировать вражескую группировку в районе Волхов, Жиздра, Брянск и освободить город Брянск.
Руководствуясь этими указаниями, Жуков решил сначала силами 22, 30 и 39-й армий Калининского фронта и 43, 49 и 50-й армий Западного фронта нанести поражение оленинской и юхновской группировкам противника, а затем объединенным ударом обоих фронтов завершить разгром главных неприятельских сил в районе Ржева и Вязьмы. 16-я и 61-я армии получили задачу наступать на Брянском направлении. Последующие события показали, что войскам были поставлены чрезмерно сложные задачи. [103]
Новое наступление Калининского фронта не принесло успеха, деблокировать войска генерала Швецова не удалось; им пришлось с тяжелыми боями и большими потерями прорываться на соединение с 39-й армией. Для оказания помощи окруженным Конев принял решение десантировать в удерживаемый ими район Мончалово, Окороково 4-й парашютно-десантный батальон 204-й воздушно-десантной бригады под командованием старшего лейтенанта П.А. Белоцерковского — более 400 человек.
Десантирование производилось в ночь на 17 февраля одиночными самолетами в несколько заходов с высоты 300 м. Во время выброски парашютистов и грузов самолеты ТБ-3 летали по кругу над площадкой приземления. Немцы стреляли по ним из винтовок и пулеметов, так как радиус района боевых действий 29-й армии сократился к этому времени до 4 км. Несмотря на это, ни летчики, ни десантники в воздухе потерь не имели. Всего в заданный район было переброшено 312 человек, привезено обратно 75 человек и 38 парашютистов ошибочно высадили под Старицей. В расположение войск Швецова собралось лишь 166 человек. Чем они могли помочь командарму, неясно.
28 февраля остатки 29-й армии в количестве 6000 человек вырвались из кольца к своим. По немецким данным, в плен попали 4888 бойцов и командиров, еще 26647 человек погибли на поле боя. Таким образом, первую половину тех клещей, что должны были сжать основные силы группы армий «Центр», немцы отсекли уже в феврале.
Попытки Конева в марте и апреле продолжать наступление и выполнить поставленные задачи провалились. Генерал Модель получил от фюрера Дубовые листья к Железному кресту и прозвище «пожарный для безнадежных положений». [104]
Группа генерала Белова 17 февраля получила от главкома Западного направления приказ обойти Вязьму с запада и перехватить железную дорогу Вязьма-Смоленск. В это же время 11-й кавкорпус Соколова, прорываясь с севера, должен был выйти на автомагистраль. Наступление началось вечером следующего дня и развивалось успешно. 2-я гвардейская кавдивизия неожиданным ударом выбила немцев из села Изборово, 21 февраля 8-я воздушно-десантная бригада заняла село Бекасово, а 41-я кавалерийская дивизия — Яковлево. Советские части перерезали железную дорогу и частично разрушили ее. Корпус Соколова в это время перехватил автостраду и закреплялся в селах Азарово и Черново в 6 км севернее. Однако соединиться двум подвижным группам так и не удалось.
Противник, подтянув танки, авиацию и 3 бронепоезда, сначала отбросил от автострады корпус Соколова, а 25 февраля нанес серию контрударов по группе Белова, окружив 41-ю кавдивизию, бригаду Онуфриева, 250-й полк майора Солдатова и 329-ю стрелковую дивизию. Белову пришлось отказаться от наступления на Вязьму ради спасения своих войск. На помощь окруженным направилась 2-я гвардейская кавдивизия. После 3-дневных боев кавалеристам и парашютистам удалось прорваться через вражеское кольцо и соединиться с главными силами. Но потери были велики. Так, в 75-й кавдивизии насчитывалось лишь 59 активных штыков.
Командование 329-й дивизии приняло решение пробиваться на восток, к 33-й армии Ефремова. Фактически дивизией уже никто не управлял, она распалась на мелкие группы, действовавшие по своему разумению. В итоге через боевые порядки противника к Белову и Ефремову смогли просочиться примерно 700 человек. 10 марта майор Солдатов вывел в расположение кавалерийского корпуса остатки 250-го полка — 75 лыжников. [105]