После этих моих слов товарищ Орлов измерил Леонида нашего Ильича взглядом и сказал, что фамилия товарища Бережного - весомая рекомендация, чтобы забыть то, что натворила предыдущая инкарнация товарища Брежнева, и начать отношения с нового листа. Только как уроженец и абориген того времени, наблюдавший за агонией и смертью СССР из первых рядов, он должен предупредить, что дерьма там, за баней, лопатой кидать не перекидать. «Просто Лёня» вздохнул и сказал, что о дерьме за баней он уже знает, ибо уткнулся в него носом с первого же дня, но кидать его лопатой не собирается, а, следуя заветам товарища Сталина, пригонит для этого дела бульдозер. Главное - не ошибиться с бульдозеристом. Мол, товарища Егорычева для обратной ротации на должность первого секретаря Московского городского комитета партии из Дании уже вызвали, и теперь в связи с этим неизбежно расследование, как товарищ Гришин целых девять лет пользовался своей неограниченной властью московского хозяина. Процесс века из этого единичного случая, притягивая к следствию все новых и новых нечистоплотных партийных бонз, можно раскрутить такой, что только пальчики оближешь. Слово за слово - и Ильич Второй напросился на приглашение в гости посмотреть на еще одно социалистическое государство, расположенное в глуши Каменного века. Что же, пусть смотрит, лишним не будет.
Тем временем Виссарионыч, закончив разговор с Ольгой Николаевной, переключился на товарища Чжоу Эньлая, высказав тому свое мнение, что с расколом мирового коммунистического движения надо как можно скорее заканчивать, потому что в то время как ссорятся русские и китайские большевики, радуются только американцы да британцы. Его собеседник согласился с этим утверждением, но посетовал, что советские товарищи отклонились от генеральной линии и ударились в правый оппортунизм. Услышав это, Сталин усмехнулся в усы и сказал, что китайская компартия под руководством своего «Великого кормчего» настолько уклонилась влево, что на ее фоне даже троцкисты с их закидонами кажутся невинными ягнятами. Но теперь, когда товарищ Мао уже мертв, пришло время переступить через былые обиды и прямую вражду и восстановить магистральное единство коммунистического движения, ибо, если СССР и КНР встанут спина к спине, этот альянс будет непобедим. А то, мол, есть в руководстве китайской компартии некоторые товарищи, намеревающиеся положить свою страну под американцев. А это будет совершенно неправильно.
Известие о смерти Мао оказалось для Чжоу Эньлая совершенно неожиданной новостью, ибо забрали мы его из китайского госпиталя в ту же ночь, а после выхода из регенерационной ванны на политические темы с ним никто не общался. После этого сообщения мой китайский гость задумался, так как Китайская Народная Республика под руководством Мао, и она же без этого деятеля - это в буквальном смысле две разные страны.
Тем временем, я на правах хозяина пригласил всех своих гостей для наблюдения за процессом отлета пройти на смотровую площадку, расположенную на «спине» линкора, и добавил, что если Китай будет другом и союзником Советского Союза, то и он будет предметом моей заботы и защиты. А если пекинская камарилья встанет на путь вражды с первым в мире государством рабочих и крестьян, то пусть пеняет на себя: никого мне тогда не будет жалко, кроме древнего трудолюбивого народа, страдающего под властью откровенных придурков и маньяков. И хватит об этом - все слова уже сказаны. После смерти Мао товарищ Чжоу Эньлай остается самым авторитетным и уважаемым человеком в руководстве китайской компартии, и теперь ему решать, в какую сторону теперь качнется его страна - к Америке или к Советскому Союзу.
31 декабря 1606 года, 12:05, Крым, Ахтиарская бухта, линкор планетарного подавления «Неумолимый», смотровая площадка
Группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции, президент Интерпола, Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих
Среди множества высокопоставленных большевистских функционеров и царствующих особ из разных стран и времен я чувствовал себя будто кот на собачьей свадьбе. Знакомства герра Серегина, что называется, во всех слоях общества просто ошеломляют. Я уже знаю, что в его конфидентах ходят несколько русских царей из разных времен, древнерусский святой фюрст Александр, Генрих Наваррский, Наполеон Бонапарт, японский микадо Муцухито, британский король Эдуард Седьмой и наш любимый кайзер Вильгельм... Наш фюрер на фоне этого блистательного общества выглядит зачуханным провинциалом. В столице этого Тридесятого царства можно встретить людей всех рас и всех эпох, и даже... не совсем людей.
Я никогда не мог себе представить, что когда-нибудь встречу разумные существа неземного происхождения. Как и все люди, до недавнего времени я был свято убежден, что человек - венец творения, окончательный и непревзойденный. И принятая у нас расовая теория гласила, что главенствовать над всем населением Земли должна одна раса - наша, арийская, так что, истребляя другие народы, мы улучшаем качество людей. Мы считали, что нас ждут прогресс и процветание - за счет того, что разные унтерменши не станут вливать в жилы человечества свою грязную кровь с неполноценной наследственностью. Мы верили в это свято, и вера эта вдохновляла нас на великие подвиги и ужасные преступления. Мы не испытывали сомнений, мы просто шли к своей цели под руководством нашего фюрера, так хорошо умеющего убеждать влюбленные в него народные толпы.
Но идеи нашего фюрера не подразумевали существование нечеловеческих рас, в чем-то чудовищно могущественных, а в чем-то даже ущербных. Наша расовая теория не предполагала, что однажды мы можем столкнуться с ИНЫМИ разумными существами, не имеющими отношения к нашему миру. И теперь я думаю, что, если бы фюрер точно знал о существовании иных цивилизаций, спрятанных в толще пространства-времени, он не был бы столь самоуверен... да и вообще едва ли состоялся бы как лидер нации.
Вообще, в том, что именно мне довелось испытать это захватывающее приключение с попаданием и иной мир и знакомством с удивительными людьми из разных времен и не менее удивительными разумными существами, я вижу некий промысел судьбы, хотя никогда прежде в него не верил. Кроме того, мне кажется, что в результате пребывания в Тридесятом царстве я стал совершенно другим человеком. Когда я немного отошел от первоначального шока и смог рассуждать более-менее здраво, мне стало не по себе от первых, еще не вполне определенных, мыслей о том, что я пошел совсем не тем путем. Творец, говорит могущественнейший герр Сергий, любит всех своих детей, и нет для Него ни низших, ни высших рас, а есть правильные и неправильные идеи. Наша национал-социалистическая идея, по его мнению, не просто неправильная, а омерзительная, прямо противоречащая замыслу Всевышнего по улучшению человечества. Любимый прием Бога: смешать несколько разнородных расовых компонентов, а потом протрясти метисов на сите естественного отбора Дарвина, чтобы выжили только те, что несут в себе наилучшие комбинации наследственного материала. Чистая кровь при этом оказывается путем к развоплощению и исчезновению нации. По этому пути пошли спартанцы, и после относительно короткого периода абсолютного могущества их народ выродился и иссяк.
Что испытывает человек, под которым начинает неудержимо рушиться идейный фундамент - тот самый, что давал ему уверенность, радость, упоение своим делом, осознание величия себя самого и своей нации? Он чувствует под собой пустоту, как летчик, который, выпрыгнув из самолета, обнаружил, что у него не раскрылся парашют, и пытающийся судорожно хвататься руками за воздух. Ужасное чувство... Но падение в бездну влечет своей загадкой, и, пока летишь в нее, не знаешь, что уготовано тебе там, внизу - то ли острые скалы, то ли морские пучины, из которых еще можно попытаться выбраться... Ради того, чтобы вновь обрести под ногами твердую почву, я был готов на все.
Много разных раздумий одолевало меня, пока я знакомился с этим удивительным местом, названным так по-русски - «Тридесятым Царством». Но мне даже и в голову не приходила мысль о каких-либо любовных похождениях - слишком велик был шок от всего, что я увидел и узнал, да и местные мускулистые фрау и фройляйн, в своем большинстве смотревшие на меня сверху вниз, приводили меня в оторопь.
Собственно, женского пола я никогда не чуждался, и у дам обычно пользовался определенным успехом. Я умел ухаживать и был настоящим джентльменом...
Но на этот раз я все же оказался втянут в интрижку помимо своей воли, так что за своей дамой мне ухаживать не пришлось...
Я долго не мог заснуть в ту ночь. Все ворочался, будучи не в силах отвлечься от впечатлений прошедшего дня и тяжких раздумий. И все время мысли мои возвращались к тому происшествию на лестнице... Так и звучали в моих ушах слова той дивно пахнущей рогатой дамы с большой грудью, сказанные с эротическим придыханием: «Мы еще увидимся этой ночью...». И всякий раз, когда мне чудился шорох за дверью, я вздрагивал и поднимал голову, прислушиваясь. Сердце мое гулко колотилось, и тело начинала бить дрожь; сладостный ужас окутывал меня, воплощаясь явственным возбуждением, над которым я был не властен. Потом я снова пытался заснуть, убеждая себя, что странная незнакомка пошутила - ну не мог же ее всерьез заинтересовать такой, как я... Самцы ее вида уж наверняка великолепны, да и, пожалуй, в постельных характеристиках гораздо выносливее. А я... я обычный мужчина, и даже не могу похвастать какими-то особо крупными размерами определенной части тела...
Я боялся ее визита, и в то же время страстно его желал. Где-то на периферии сознания маячил запрет нашего фюрера на межрасовые связи, но все это отсюда, из Тридесятого Царства, казалось мне сейчас таким смешным, таким далеким... А не идти ли ему подальше со своими запретами! Какая все это чушь... Как можно вообще запретить ЭТО? Вздор, утопия, измышление больного разума. Да и вообще, с некоторых пор я уяснил себе, что фюрер существует только до особого распоряжения герра Серегина. Один щелчок пальцев - и Гитлера можно будет трактовать только в прошедшем времени, как и прочих деятелей, которые раньше были, а теперь их нет...