- На самом деле, - сказал он, - после того, как товарищ Серегин установил связь нашего мира с миром сорок первого года, ничего тут уже не будет прежним. Постановлением Политбюро объявлен набор добровольцев на Великую Отечественную Войну (пока что негласный) из числа тех, кто несет в войсках службу прямо сейчас. Вот и вам, товарищ Высоцкий, мы предлагаем встать в общей строй, только не с автоматом, а с гитарой.
- Я согласен, хоть прямо сейчас, - тут же заявил Высоцкий, беря в руки гитару. - Марина, ты со мной или остаешься?
- Конечно, я с тобой, ведь мы муж и жена - куда ты, туда и я... - ответила Влади и после некоторой заминки спросила: - Простите, а у вас нет способа вылечить Володю от... алкоголизма?
- Истинной причиной заболевания вашего мужа, - сказал Серегин, - явилась жестокая фрустрация вызванная травлей со стороны деятелей официальной культуры, довольно быстро превращающейся в имитацию самой себя. Если убрать окружающие его барьеры и дать дело, от которого кружится голова, то желание пить пройдет само. Впрочем, по медицинской части Владимира Высоцкого в моих владениях тоже обследуют и избавят от всех обременяющих его болячек, ибо по-другому у нас не бывает.
- А можно, товарищи, и я тоже отправлюсь с вами туда на войну? - спросила Лариса Голубкина. - Ведь я тоже могу петь и читать стихи...
- И меня тоже запишите в добровольцы, - нарочито хрипло произнес Андрей Миронов. -Всю жизнь мечтал на войну, особенно если вместе с Семенычем.
- Я же говорил, что плохих людей тут нет, - сказал Серегин. - Тело гражданина Ласкари мы тут тоже не оставим, заберем с собой, сдадим в госпиталь на предмет вытрезвления, а когда проспится, выпроводим домой. Так что, Андрей Александрович, будьте добры прихватить верхнюю одежду братца, чтобы ему потом не пришлось скакать по зимней Москве в одном свитерке. Осталось только решить вопрос с товарищем Бруком. Михаил Ильич, вы с нами или предпочтете, надев шляпу и пальто, удалиться прочь по своим делам?
- А зачем вам англоязычный журналист-международник и литературный переводчик? - нарочито равнодушно спросил Михаил Брук.
- А мало ли, вдруг пригодится, - ответил Серегин, - сорок первый год - это вообще интересное, знаете ли, время... тут Хемингуэй, живой и здоровый, там Хайнлайн, там еще множество самых разных, но при этом не менее интересных авторов и политических деятелей. Ведь, как мне докладывают, и Черчилль, прежде чем вылезти в министры Его величества, пытался подвизаться на писательской ниве, накрапав пару романов. Кроме того, среди моих знакомых числится Джек наш Лондон, который прямо сейчас работает над новым романом, неизвестным еще ни в одном подлунном мире, кроме одного. Вот, кстати, кто поймет Владимира Высоцкого целиком и сразу, ибо эти люди одного калибра.
- Знакомства у вас, товарищ Серегин, такие, что кружится голова, - сказал журналист. - Подумать только - Джек Лондон...
- Про знакомства мне уже говорили, причем похожими словами, - хмыкнул Серегин. - Ну что, вы решили: уходите или остаетесь?
- Я, пожалуй, тоже пойду с вами, - сказал Михаил Брук. - Ведь, насколько я понимаю, вернуться домой я смогу в тот же момент, как только захочу...
- Да, так и есть, - сказал Серегин, - а сейчас попрошу всех приготовиться к отбытию, взять в руки верхнюю одежду, и не забывать здесь всякую мелочь, вроде часов, очков и ключей.
Тем временем просмотровое окно, опустилось на уровень мостовой площади Фонтана и превратилось в постоянный портал. Первой вышла Кобра, за ней - обитатели и гости квартиры, последним из которых по воздуху, вызывая у непривычных людей шок, проплыло посапывающее тело Кирилла Ласкари, следом квартиру покинул Леонид Брежнев, и последним был Ар-танский князь Серегин, перед закрытием портала бросивший внутрь заклинание стасиса. Теперь время там снова пойдет только после того, как кто-нибудь откроет входную дверь.
Восемьсот тридцать первый день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
Последние минуты дела с Владимиром Высоцким я чувствовал себя как на иголках, только я не подавал вида. Дело в том, что моя энергооболочка (раз уж я непосредственно находился в мире семьдесят шестого года) приняла от орбитальной сканирующей системы сигнал предупреждения - нет, не о ракетном нападении, тьфу-тьфу-тьфу - а о приближении к плате Земля темнойджеловского корабля ловцов пеонов. Опознав угрозу, спутники подали сигнал тревоги и перешли в режим маскировки, минимизировав взаимный обмен информацией. И правильно: нет у меня никакого желания с нуля восстанавливать разрушенную информационную сеть. Потом я подумал, что особо моим сателлитам шифроваться не стоит - к семьдесят шестому году вокруг планеты летает достаточное количество самых разных спутников местного происхождения: крупных, шумных и фонящих на всех частотах, благодаря чему моя сканирующая сеть оказывается эталонно незаметной.
В общих чертах уяснив информацию о визите ловцов, я не моргнув глазом довел операцию «Высоцкий» до логического завершения. Доставив гостей в Тридесятое царство, я передал их на попечение Птице, с командой ввести людей в курс дела, что у нас и откуда взялось. Если что, отставной царь Федор Годунов и рязанская княжна Ефросинья им в помощь в качестве свидетелей. Доклад о проделанной работе Птица и Кобра дадут мне за ужином. А первый концерт в Белостоке в полевых условиях намечен у нас на завтра.
Закончив с этими делами, я метнулся в Белосток сорок первого года, к планшету, который через Врата следит за сканирующей сетью семьдесят шестого года, сбросил всю информацию, собранную о корабле ловцов и текущей планетарной социально-политической обстановке, на кристаллический накопитель, и уже оттуда прыгнул в Аквилонию за консультацией у единственно доступных специалистов. В Асгарде, несмотря на глубокую ночь, меня уже ждал шаттл, вознесший меня на орбиту к «Новому Тоболу». Приятно иметь дело с военными людьми, которые, получив сигнал о чрезвычайном происшествии, сны не досматривают и чай не допивают. Там меня уже ждали капитан третьего ранга Лазарев, старший тактик Итена Клэн, старший прыжковый навигатор Атола Дан, социоинженер Сати Бетана и, самое главное, искин Бенедикт, хотя ему-то, готовому, как пионер, в любой момент, наверное, ждать и не требовалось.
Когда я сунул кристалл в считывающее устройство, Бенедикт взял недлинную паузу (скорее, ради антропоморфного артистизма, чем для анализа данных), а потом сообщил, сопровождая свои слова изображением корабля, медленно поворачивающегося на голографическом экране:
- Транспортный корабль темных эйджел среднего класса, тип «Магеллан», после переделки в кустарных условиях эквивалентный грабительскому типу «Флибустьер». Данная информация заставляет подозревать, что кораблем владеет достаточно многочисленный и, если можно так сказать, зажиточный разбойничающий клан темных, которому удалось взять на абордаж транспорт, а потом найти подходящее место и средства для того, чтобы подвергнуть его кустарной переделке. Как говорите вы, хумансы, «на коленке» такие вещи не делаются. Нужна хотя бы примитивно оборудованная ремонтная верфь. Предполагаемая численность клана - от полусотни до сотни взрослых особей темных, десяток серых в ошейниках принуждения, три десятка чипированных боевых хуман-горхских гибрида, до двух сотен горхов и три сотни сибх. Транспорт тип «Магеллан» несет два малых челнока и один средний: в данном случае при переделке в тип «Флибустьер» малые челноки могут быть заменены легкими истребителями, пригодными для атаки невооруженных кораблей и принуждения их к капитуляции. Главный вопрос заключается в том, кем этому клану доводится корабль, которым они владеют: приемной сестрой или же рабой. История этого корабля позволяет подозревать второй вариант. В таком случае лояльность корабля обеспечивается только генератором болевых ощущений, встроенным в сферу обеспечения, доступ к которому обычно имеет только матрона.
Вот ведь Бенедикт, электронная зараза - наговорил много всякого разного, но так, что бедному Бичу Божьему без опыта в галактических делах ничего не понятно... Да и изображение пакета из трех труб большого диаметра, увенчанных наростом в виде толстого диска в носовой части и двумя шаровидными вздутиями в корме с малюсенькими крылышками мне ни о чем не говорит. Единственное, что удалось понять: по сравнению с «Неумолимым» корабль ловцов как корвет рядом с линкором «Айова». Если будет надо, псевдоличности возьмут эту штуку гравитационными захватами подмышку и унесут с собой в мир сорок первого года. Для выполнения прыжков хоть вдоль, хоть поперек силовых линий дополнительная масса будет некритичной. Но прежде чем углубляться в эту тему, следует до конца прояснить все непонятные вопросы. Лучше сделать это сейчас, чем потом, ибо следующий этап моей карьеры - это глава еще одной русской галактической империи.
- Значит, так, Бенедикт, - сказал я, - давай по порядку, то есть прямо с конца. Как корабль, то есть косный материальный объект, может бет быть клану эйджел сестрой или рабой? Ведь, насколько я понимаю, лояльность искинов вроде тебя определяется первоначальным программированием, а не социальными отношениями в команде, потом что искин не может обидеться или взбунтоваться.
- На кораблях темных эйджел не бывает искинов, - отрезал Бенедикт. - Вместо вычислительных оптронных машин с программами искусственного интеллекта там живой мозг темной или серой эйджел, подвергшийся специальной трансформации еще на эмбриональной стадии и управляющий кораблем как собственным телом. Если корабль является родной или приемной сестрой клана, то ее положение очень высокое, всего на одну ступень ниже матроны. Если корабль - это раба, то ее положение ниже грязи. Хотя есть сведения, что кланы, которые слишком уж рьяно помыкают своими кораблями, на этом свете надолго не заживаются. Мало ли какие могут произойти случайности, да так быстро, что матрона даже не успеет дотянуться до кнопки боли.