Она помолчала, а затем сказала:
- Знаете что, Марина, если хотите, мы с вами еще поговорим на эту тему. А пока просто поразмышляйте над тем, что я вам сказала. Несколько советов: не контролируйте, не упрекайте и не ждите благодарности. Думайте лучше о себе, старайтесь жить так, как вам комфортно.
- Но разве это не эгоизм? - воскликнула я.
- Нет. Эгоизм и любовь к себе не имеют между собой ничего общего. Тот человек, счастье которого зависит от другого человека, себя не любит. В то же время, не умея любить себя, вы и другого любить не в состоянии, и вся ваша мнимая «любовь» сводится к контролю, самопожертвованию и стремлению изменить человека в угоду себе - это и есть эгоизм. «Возлюби ближнего как самого себя» - так сказано в Священном Писании, а там нет ни слова лжи.
- Вот как... - растерянно произнесла я и, видя, что она собирается уходить, решилась спросить: - А он? Он умеет любить?
Некоторое время она смотрела на меня как на ребенка, задавшего очень глупый вопрос. А затем тихо сказала:
- А вы как думаете?
Я не знала, что ответить.
- Ладно, Марина, - вздохнула она. - Я жду вас у себя через три часа. А у нас с вами еще будет возможность пообщаться наедине...
После этого разговора мне захотелось вернуться в «номер». Я неслышно открыла дверь и вошла. Володя даже головы не повернул - он все так же увлеченно творил новую песню, а может быть, уже и не первую.
Я прилегла на диван, чтобы размышлять на той информацией, что обрушилась на меня словно сокрушающая лавина. Мне было хорошо видно Володю, и я засмотрелась на него, одновременно примеряя к нему и себе услышанные слова. Лицо моего супруга было словно подсвечено изнутри - а ведь я никогда этого раньше не замечала. Разнообразные эмоции отражались на нем - он то хмурился, то улыбался, то поджимал губы, то мечтательно прищуривался. И скользила ручка по бумаге с удивительной быстротой, и дым от сигарет величавыми волнами плыл под желтым абажуром... Удивительно было то, что я не чувствовала никакого запаха. Однако я вспомнила, что мы находимся в магическом мире, так что не стоило удивляться таким мелочам.
Я думала о том, умеет ли мой муж любить. Вспоминая слова Анны, я вдруг поняла, что она совсем не разделяет любовь на два понятия: то, что бывает между мужчиной и женщиной и просто любовь. Для нее любовь - универсальное понятие. Я же всегда считала, что любовь бывает разная. Что самая сложная она именно у мужчины и женщины... А получается, что нет никакой сложности: или любовь есть, или ее нет. И, оказывается, любовь - это совсем не то, что я думала. И в этом еще предстояло разобраться.
Но почему Анна посмотрела на меня как на неразумного ребенка? Это означало, что ответ на мой вопрос для нее очевиден. Но она хотела, чтобы я сама нашла его. И я найду... обязательно найду.
Так и пролетело часа три. И вот Володя затушил в пепельнице бычок, встал, потянулся с очень довольным видом. Повернулся ко мне, улыбнулся.
- Ну что, Марин, - сказал он ласково, - я закончил. Теперь музыку подобрать...
И он потянулся за гитарой.
- Володь... подожди... - сказала я, вставая с дивана. - Нас пригласили в гости. Я выходила, и встретила Анну Сергеевну...
- Ты выходила? - удивился он. - А я и не заметил...
Знакомая обида кольнула меня. Но мне тут же стало стыдно: ведь он был увлечен. Но порой бывало так, что он вообще не обращал внимания на то, дома я или нет. Я могла уйти на целый день, и он даже не спрашивал, где я была, словно я была ему безразлична. И, хоть меня это задевало, я молчала. Я не хотела нервировать его и себя лишний раз. Но каждый такой случай неприятным осадком откладывался в моей памяти.
Я улыбнулась и подошла к нему. Положила руки ему на плечи. В глазах его еще теплились отблески вдохновения, и он был в очень приподнятом настроении.
- Сегодня у Анны Сергеевны соберется весь цвет Тридесятого царства. Ты представляешь, как будет интересно? - сказала я. - Судя по всему, она тут важная персона, третье, а то и второе лицо после господина Серегина... Я о ней пока ничего не знаю, она лишь пригласила нас всех к себе, и ничего о себе не рассказывала. Но когда мы придем, мы сможем узнать ее получше.
- Хорошо! Отлично! - сказал Володя и чмокнул меня в губы, что совсем было ему не свойственно. - Ох, Маринка! Куда мы попали! Это ж надо! Чудеса-то случаются, а?
- Случаются, случаются... - Я на мгновение прижалась к нему. - Скажи, Володя, ты любишь меня?
Прежде я не задавала ему таких вопросов. Он немного удивленно посмотрел на меня, затем хитро улыбнулся и ответил, крепкой хваткой привлекая меня к себе:
- Конечно, люблю, а то как же! А на что это ты намекаешь, проказница? А пошли в спальню...
И он стал оттеснять меня в сторону двери, за которой располагалась спальня с кроватью королевских размеров «Мечта султана».
- Володь... Володь... - стала я сопротивляться, хотя и не особо охотно: такие пикантно-игривым моменты случались у нас весьма редко. - Нас же ждут там... Ну Володь...
- Ничего... подождут... - пробормотал он и принялся целовать мою шею.
- Ну Володь! Ну... ну перестань же... - стала я отстраняться. - ТАКИХ людей нельзя заставлять ждать!
- Ах, ну да... - сказал он и отпустил меня.
Оба мы с сожалением посмотрели друг на друга.
- Давай собирайся! - сказала я. - Уже пора!
- А долго ль нищему собраться... Только гитару взять... Ну вот, я готов! Пошли!
Я быстро расчесалась перед зеркалом, и тут спохватилась, что у меня нет с собой косметики... Ни пудры, ни помады, ни духов... Я расстроилась. Идя в гости, я привыкла душиться.
И в этот момент верхний ящик туалетного столика открылся как бы сам собой... И там... там была косметика! Причем много, и всякой разной. Еще там стояло несколько флаконов духов, и некоторые из них были как раз те, которые я люблю.
- Чудеса! - воскликнула я, но тут же подумала, что в волшебном мире такие восклицания выглядят как-то странно.
Я надушилась «Шанелью», напудрилась, накрасила губы, и мы вышли.
Сначала мы зашли к нашим друзьям. Они уже были в сборе. Кирилл к этому времени уже протрезвел. Он пребывал в каком-то перманентном состоянии изумления, постоянно качая головой и приговаривая: «Не может быть... Не может быть... Не верю!», и очень комично щипал себя за плечи.
- Веришь ты или нет, сути дела это не меняет, - добродушно посмеиваясь, говорил ему Миронов. - Кстати, ты проспал самое интересное! Но зато мы имели удовольствие лицезреть изумительную картину - как ты величаво плывешь по воздуху, точно сопящее облако...
- Да-да, - хихикала Лариса. - Облако в штанах!
- Пить надо меньше! - сказал Андрей Миронов, приводя себя в порядок перед зеркалом -он был тот еще щеголь.
- Пить надо больше! - возразил Кирилл. - Иначе эта жизнь невыноси-и-има!
Это он, конечно, кривлялся, стараясь скрыть свое смущение от того факта, что он переместился в другой мир в совершенно бесчувственном состоянии.
- Кто бы говорил! - расхохоталась Лариса. - Уж твоя-то жизнь очень даже выносима. И даже с комфортом выносима!
- Чья? Моя? - уставился на нее Кирилл, прикинувшись дурачком.
- Ну, конечно, не моя же! - усмехнулась Лариса. - Кого вынесли по воздуху из квартиры на малой Грузинской, чтобы доставить прямо в Тридесятое царство, а потом заботливо несли прямо до ванны с живой водой? Бултых - и поплыл! А после вытрезвления тебя, свеженького как огурчик, без малейших признаков похмелья, весьма милая девочка проводила прямо до нашей двери. Так что не жалуйся!
Все смеялись. Все были веселы и бодры. И когда я сказала, что мы приглашены в гости к хозяйке этого места и идем туда прямо сейчас, то все восприняли это известие с энтузиазмом.
На двери Анны не было ни номера, ни таблички, лишь вырезанный на дереве знак: пирамида и глаз наверху.
- Символ разума... - пробормотал Михаил Брук, кивнув на изображение.
Едва Володя поднял руку, чтобы постучать, как дверь отворилась сама с каким-то вкрадчивым мелодичным звоном.
И тут же мы увидели весь этот «цвет Тридесятого царства», о котором говорила Анна. Здесь, в просторной зале, которую можно было обозреть от порога, находилось множество, как мне показалось, самых разных людей... и кое-кто из них был нам уже знаком. Сам Серегин, правда, отсутствовал, зато здесь была Ника, причем не в каком-нибудь штатском платье, а в своей военной форме, которую эта особа носит с такой естественностью, будто это ее вторая кожа.
Анна, вышедшая нас встречать, была обворожительна в длинном изумрудном платье с открытыми плечами, и буквально приковывала к себе взгляды наших мужчин. Я отметила, как смотрит на нее мой Володя... и получила чувствительный укол ревности. Это был ТОТ САМЫЙ взгляд... это была ТА САМАЯ улыбка, перед которой мало кто мог устоять. Володя не был красавцем, но женщины штабелями падали к его ногам. При этом ему нравилось покорять... добиваться... Но начиналось все как раз с этой вот улыбки.
Можно было бы заявить с высокой долей уверенности: если Володя так кому-то улыбается, эта особа непременно окажется у него в постели. Ему даже и усилий прилагать не придется. Впрочем, это была не какая-нибудь поклонница, а Анна Сергеевна, которая сама о себе говорила как о маге разума... В ней действительно было нечто глубоко разумное и правильное, и это чувствовалось даже на подсознательном уровне. Впрочем... а что, если она уже заранее решила отбить у меня Володю, и поэтому так старалась убедить меня, что я не умею любить? Неужели я столкнулась с изощренным женским коварством? Неужели в этом мире повторяется все то же самое, что так удручало меня В ТОМ?
Все эти мысли за секунду промелькнули в моей голове, после чего я усилием воли запретила себе думать об этом и решила быть милой и любезной, ведь я пришла в гости к очень важным и уважаемым людям.
Анна, если и заметила что-то во мне, то виду не подала.
- Добро пожаловать! - сказала она и провела нас вместе с остальными в гостиную.