Сейчас по этому поводу среди пекинских небожителей царят растерянность и раздрай, потому что их единственный свет в окошке уже девять дней при поддержке авиагруппы «Неумолимого» закатывают в горячий асфальт советские танковые и мотострелковые дивизии. Но особенно зрелищной была трансляция записей с камер внешнего наблюдения, зафиксировавших для истории расстрел лазерами дальней самообороны стартующих американских баллистических ракет. Дядя Рональд использовал весь свой стратегический арсенал, запустил все одним залпом, и все ракеты были уничтожены еще на активном участке траектории, ни одна не дожила до момента разведения боевых частей. И только посмотрев это феерическое шоу по телевизору в программе «Время», население Советского Союза узнало, насколько близко оно было к всеобщему уничтожению.
Глобальное психосканирование сообщало, что истовой любви рядовых граждан СССР я отражением этой атаки не заработал, а вот чувство благодарности за спасение от неминуемой гибели в массах присутствует. Истинная любовь придет позже, когда по домам вернутся солдаты срочной службы, проломившиеся на направлении главного удара до побережья Северного моря. Эти простые советские парни 1965−67 годов рождения не понаслышке знают, с какой воистину сестринской заботой мои злобные девочки на «Шершнях» и «Стилетах» опекают рвущиеся на запад колонны советских танков и БМП. Сколько раз им приходилось проезжать мимо обгорелых остовов «Абрамсов» и «Леопардов», противотанковых засад, разоренных ударами с воздуха, с валяющимися в разных позах трупами НАТОвских солдат,а также обломков джипов и грузовиков, когда вообще непонятно, что это была за машина. Не раз передовые советские отряды принимали у подразделений и частей имперской штурмовой пехоты сохраненные от подрывов стратегические мосты, дорожные развязки и даже целые железнодорожные узлы.
Война и в самом деле имеет все шансы закончиться уже за пару месяцев: с мобилизацией в европейских странах НАТО тоже не задалось, поскольку моя авиация всячески препятствует этому процессу. «Шершни» и «Каракурты» разрушают административную инфраструктуру, а также разгоняют, а иногда и уничтожают скопления уже мобилизованных новобранцев, ибо те заступили за черту, отделяющую так называемое мирное население от комбатантов. Потери в войсках в силу всего этого меньше минимальных, а моральный настрой у солдат и офицеров восточного блока максимально оптимистичный. Почти никто из них не заглядывает далеко вперед, однако все уверены, что послевоенная жизнь, без постоянной угрозы внезапного нападения со стороны НАТО, будет всяко лучше довоенной.
А вот в Китае имеют место совсем другие настроения. «Да как же такое может быть⁈» — думают местный Дэн Сяопин и его сообщники. Вот только они сделали ставку на Запад, начали развивать отношения, смягчая политический режим и улучшая инвестиционный климат, как вдруг прилетело откуда не ждали. Ради чего все это было, если западноевропейские страны после окончания боевых действий полностью и без остатка попадут в сферу влияния Советского Союза, а Соединенные Штаты Америки в лучшем случае из гегемона западного мира превратятся в страну такую же, как все, а может, и вовсе прекратят существование. Кто тогда будет опекать китайское руководство, направлять его по пути демократии* и вливать миллиарды долларов, фунтов, франков и марок в китайскую экономику? Сила, взявшаяся переделывать этот мир, могущественна и безжалостна. Быть может, следом за Европой и Америкой она обратит внимание и на Китай? Такие вот в Пекине имеются опасения.
Примечание авторов:* До первых беспорядков, вызванных требованиями неограниченной «демократизации», осталось два, а до мятежа студентов на площади Тяньаньмэнь — четыре года.
На самом деле это, конечно, пустые беспокойства. Мне уже известно: там, наверху, в двадцать первом веке, Китай стоит с Россией спина к спине, крепче чем скала, а значит, это обязывает меня вразумлять и направлять китайское руководство, а не лупить эту страну дубиной наотмашь. С Европой и Америкой история совсем другая: они остались нашими врагами, несмотря на вполне демократический характер российского общества. А это значит, что причина враждебности западных элит заключается не в идеологических расхождениях между коммунизмом и капитализмом, а в том, что они желают отправить русский народ по пути североамериканских индейцев, после чего целиком заполучить себе наши богатства, леса, поля и недра. И Китая это тоже касается в полном объеме. Было уже такое в истории западной цивилизации, и не раз, так что мы должны помнить об этом, чтобы не совершить непоправимой ошибки.
— Итак, товарищи, — сказал я, когда все приглашенные расселись за столом, — по первому вопросу сегодняшней повестки дня слово имеет товарищ Сталин из мира сорок второго года…
— От товарища Серегина мы всегда видели только хорошее, — произнес Виссарионыч. — Если он говорит про кого-то, что это хороший человек, при ближайшем рассмотрении эти сведения полностью подтверждаются. И, наоборот, если он утверждает, что некто — интриган и негодяй, этим сведениям тоже можно верить с полной гарантией. О Мао Цзэдуне товарищ Серегин ничего говорить не стал, просто положил на стол перед нами стопку книг, где описаны дела этого человека в течение всей его жизни. Мол, решайте сами, товарищ Сталин, нужен ли вам такой соратник по коммунистическому движению. И мы решили, что нэ нужен. Более того, нам стало понятно, что такой руководитель будет вреден и самим китайским коммунистам. Прежде мы совершенно неправильно оценивали личность товарища Мао и его возможности. Тот, кто тянет вверх траву, чтобы та быстрее росла, должен иметь совершенно особый склад ума, никоим образом не совместимый ни с какой руководящей работой, и уж тем более с обязанностями лидера коммунистической партии. Тогда, минуя каналы Коминтерна, по линии военной разведки, мы переправили все необходимые материалы в Яньань, чтобы товарищи из центрального комитета китайской компартии могли бы сами решить судьбу своего вождя. И вот, как нам стало известно совсем недавно, на внеочередном пленуме ЦК КПК Мао Цзэдуна, а также ряд его приспешников, в рамках развязанной ими же кампании по улучшению стиля партийной работы, освободили от всех занимаемых постов и исключили из партии как интриганов и властолюбцев, недостойных высокого звания коммуниста.
— Т-с-с, Серегин, — шепнула мне энергооболочка, — не удивляйся. Принцип «кто девушку ужинает, тот ее и танцует» применяется не только в частной жизни. В политике, если речь не идет о полных растяпах, все обстоит точно так же. Товарищи в китайском ЦК прекрасно знают, с какой стороны их бутерброд намазан американскими долларами, а с какой фиговым маслом. Денег китайским товарищам Советский Союз выделяет просто огромное количество, рассчитывая, что вкладывает средства в будущего союзника. Это у вас там наверху миллион или хотя бы полмиллиона долларов для некоторых что-то вроде карманной мелочи, а в сорок первом году такая сумма составляет целое состояние. И как раз миллион долларов Сталин распорядился направить китайским коммунистам третьего июля сорок первого года, когда германские панцергруппы уже рвали советскую землю и ничего еще не было предрешено…
— Мне это известно, — сухо подумал я. — Товарищ Сталин всегда думал и планировал наперед, никогда не жалея денег на проекты развития. И то, что он иногда ошибался и вкладывал не туда и не в тех — его беда, а не вина. Главное, что ситуации с головокружением от мнимых успехов он умеет исправлять неплохо. Важно то, что в основном советский вождь был прав, а его критики либо ошибались, либо ставили перед собой другие цели — дорваться до поста генсека и поцарувати.
Пока я обменивался мнениями с энергооболочкой, во внешнем мире прошло не более пары секунд, потребовавшихся присутствующим для того, чтобы осознать сказанное советским вождем и отреагировать.
— И кто же теперь стал генеральным секретарем партии китайских коммунистов? — чуть скривив губы в недоверчивой гримасе, спросил Чжоу Эньлай. — Неужели кто-то из ваших московских выдвиженцев?
— Как кто? — деланно удивился Виссарионыч. — Вы, то есть ваше воплощение в нашем мире, и стали. Теперь именно Чжоу Эньлаю предстоит изгнать из Китая японских захватчиков, разгромить гоминдановские банды Чан Кайши, объединить страну под мудрым руководством коммунистической партии и провозгласить основание Китайской Народной Республики. Мы надеемся, что его, то есть ваша, деятельность будет более успешна, чем у политического покойника Мао Цзэдуна.
Члены китайской делегации переглянулись.
— Такой вариант нас устраивает, — сказал Дэн Сяопин, на протяжении всей своей партийной карьеры поддерживавший хорошие отношения с Чжоу Эньлаем. — Кстати, значит ли это, что мы может посылать войска на помощь нашим товарищам?
— Да, — сказал я, — войска посылать можно и нужно. Время пришло. Я открою вам перманентный канал в Яньань, а уж дальше вы уже сами. И еще. Не удивляйтесь, если после нескольких чувствительных ударов по интимным местам японское командование выйдет с вами на переговоры и предложит без сопротивления эвакуировать свои войска из Центрального и Южного Китая. Я уже предупреждал адмирала Ямамото, что в самое ближайшее время выпущу вас в их мир, и тогда кто не спрятался, я не виноват. Если такое все же произойдет, соглашайтесь только на полное очищение от японской армии всех китайских территорий, причем власть на местах солнечные человеки должны передавать именно вашим товарищам, а не гоминдановцам. В таком случае у вас будет шанс еще до завершения мировой войны, на несколько лет раньше, чем в Основном Потоке, объединить Китай под своей властью и провозгласить Китайскую Народную Республику.
Товарищ Чень Юнь, единственный рабочий по происхождению во всем китайском руководстве (остальные были из крестьян), посмотрел на меня, потом на Просто Леню и Виссарионыча, и спросил:
— Такая позитивная программа товарища Серегина выглядит для нас вполне привлекательно, но хотелось бы знать, как к ней относится товарищ Сталин.