– Как обострившую и чрезвычайно поганую. Главное, никаких намеков – кто, что и зачем.
– Почему сразу домой не пошел, как я велел? Но что теперь… – вздохнул Демидов. – Еще что-нибудь украли?
– Загранпаспорт. А в нем шенгенская виза.
– У тебя же конгресс в Вене! – обеспокоился Демидов. – Успеешь получить новые документы?
– Пять дней осталось. Конечно, нет.
– Надо другого посылать, – задумался Демидов. – Кого? Литвака?
– Нажрется в первый же день. И там вытрезвителей нет. Там сразу в тюрьму.
– Клюкин?
– Молод еще.
– Значит, Клементьева.
– Голова у нее работает. Она в курсе всех наших научных дел, в последнем «Вестнике» статья вышла, правда, вместе со мной. Я все-таки попытаюсь документ выправить, но надежды нет.
– Попытайся, обязательно попытайся, – поддержал Демидов, и Мышкин понял, что главврач не очень огорчен тем, что в Вену поедет другой.
– Тут вот еще странность, – сказал Мышкин. – Следователь считает, что у меня воры побывали дважды. Или это были две разные банды. Так что, с одной стороны – врать не буду! – мне легче, что ворюги избавили меня от бомбы, которая в руках запросто взорваться могла. С другой, я остался без паспорта и к тому же должен…
– Потом поговорим, – перебил главврач. – Когда явишься?
– Сегодня точно нет. Не выйти – двери нет, а когда новую поставят, неизвестно.
– Не месяц же тебе дверь будут ставить! – усомнился Демидов.
– Не месяц. Но дня три-четыре могут уйти. Так что дайте мне отпуск.
– Ты же только что вернулся из отпуска, – возразил главврач.
– За свой счет, без содержания. По семейным обстоятельствам. Есть и дополнительные причины.
– Сколько?
– Десять дней.
– А в Вену?
– Да уж точно не попаду, – вздохнул огорченно Мышкин. – Ничего, Клементьева не подведет.
– Ладно, иди решай свои проблемы. Все?
– Нет, не все… Мысль такая: может, наша служба безопасности – та самая, которая интересная – попробует найти вора с моими дисками?
– Не знаю, – ответил главврач. – Как ее искать?.. Но попробую выяснить. Через Женевское озеро… Понял?
– Понял! – повеселел Мышкин, думая злорадно: «Попробуй теперь сказать, что у меня ничего не украли!» И добавил с беспокойством: – А разговор наш… о кадровых движениях… Он в силе?
– Ох, Дима! Ты же видишь, как все меняется! – в сердцах сказал Демидов. И торопливо добавил: – Конечно, в силе, конечно… Приедешь – продолжим.
«Продолжим, продолжим… Только на каких теперь условиях?» – усмехнулся Мышкин и положил трубку.
К шести вечера были готовы и дверь, и сигнализация.
– Обращаю ваше внимание, – втолковывал техник. – Код у вас двенадцатизначный, подобрать трудно. Вот на панели – тревожная кнопка. На тот случай, если налетчик все-таки проникает в квартиру вместе с хозяином и требует сигнализацию отключить. Выполнить требование преступника надо немедленно. Нажимаете эту кнопку, на панели загорается сообщение: «Сигнализация снята». И через пять-шесть минут вооруженный наряд у вас.Едва дождавшись утра, Мышкин отправился в городское бюро судмедэкспертизы. Встречаться с Карташовым ему не хотелось, а когда Вия сказала, что Иван Антонович вчера ушел в отпуск, вздохнул с облегчением и направился к заместителю Глотову, своему однокурснику.
Тот сначала вытаращился, увидев седую голову Мышкина, потом сочувственно закивал, словно китайский болванчик:
– Да, старик, дела… Жизнь не сахар.
– Ты помнишь Шатрова? Историю медицины у нас читал?
– Как же! Отличный мужик был. Сколько я у него пирожков сожрал!.. И все прямо из духовки.
– Его дочь у тебя.
Глотов отшатнулся.
– Не может быть! Кошмар… Не знал. Меня не было три дня. Только появился. А Антоныч вчера ушел.
– Вскрывали?
– Сейчас выясним. Хочешь знать результат?
– Да. Очень надо. Личная бескорыстная заинтересованность.
– И корпоративная солидарность! Сейчас ради нее слегка нарушим закон, – он нажал кнопку селектора. – Валентин Григорьевич! – и Мышкину тихо: – Главный прозектор.
– Слушаю вас, – отозвался из динамика хриплый бас.
– Приветствую вас!
– И я вас приветствую, Вадим Леонидович. Час назад виделись.
– Точно… Да уж лучше два раза быть идиотом, но поздороваться, чем один раз хамом и не приветствовать своих сотрудников, – доверительно сказал Глотов. – Как вы считаете?
– Верно: идиотом лучше, чем хамом, – посочувствовал бас.
Глотов заговорил серьезно и даже строго.
– Скажите-ка, Шатрову Марину Михайловну – по прокуратуре числится – вскрывали?
– Сейчас, – послышалось шуршанье бумаг. Потом бас: – Еще подождать надо, что-то не нахожу сразу.
– Не волнуйтесь, подожду.
Прошло минут пять.
– Слушаете? – пробасил селектор. – Повторите, пожалуйста, кто интересует?
– Шатрова Марина Михайловна.
– Нет такой.
– Почему не вскрывали? – повысил голос Глотов. – Сколько можно тянуть? Это не простое дело. Надо срочно! – приказал он.
– Не получится срочно, – виновато сказал прозектор.
– Это почему же? – с вкрадчивой угрозой осведомился Глотов.
– Потому, – откашлялся Валентин Григорьевич. – Потому что некого вскрывать.
Глотов переглянулся с Мышкиным. Тот многозначительно щелкнул ногтем по кадыку.
– И это есть, – подтвердил Глотов. И в селектор: – Посмотрите, когда поступила Шатрова.
– Сейчас, – снова зашелестели страницы. – Вот: Шатрова Марина Михайловна, полных двадцать девять лет, поступила четвертого июля в двадцать три часа двадцать минут. Сдал следователь прокуратуры Перфильев. Принял Шингарев, то есть я принял. Холодильник, секция номер семнадцать.
– Так почему же не вскрыли до сих пор? – Глотов стал терять терпение.
– Так нет же никого, я сказал. Вскрывать некого.
Глотов возмущенно покрутил головой, вздохнул, глубоко выдохнул и сказал спокойно и даже доброжелательно:
– Валентин Григорьевич, я предупреждал тебя на прошлой неделе: выпьешь на работе – в тот же день уволю. Не забыл?
– Как такое забыть! – прогудел Валентин Григорьевич. – Предупреждали, да.
– Так чего же ты, блин, нажрался с утра? – крикнул Глотов. – Да еще знаешь, что я на работе и в любую минуту могу к тебе зайти. Соображать же надо! На улицу захотел? Кто тебя возьмет на работу после этого?
– Вадим Леонидыч, – обиженно отозвался бас. – Видит Бог, не хочу на улицу. Уже три дня, как ни грамма. Даже после работы. Могу в трубку подуть.
– Ни грамма?.. А труп Шатровой найти не можешь.
– Не могу, – подтвердил прозектор. – Потому что ее тут нет.
Глотов растерянно глянул на Мышкина и спросил с угрозой – медленно и раздельно:
– Так куда же она подевалась?
– Понятия не имею.
– Так-с… Может, ее забрали в другое место? – со слабой надеждой спросил Глотов.
– Никто не забирал. В списке выданных ее нет. В полученных есть, а в выданных нет.
– Черт знает что такое! – крикнул Глотов. – Жди, сейчас спущусь к тебе, вместе порядок наведем!
Холодильник был вместительный, на пятьдесят шесть персон. Двадцать металлических ящиков были выдвинуты наполовину – в ожидании клиентов. Глотов раз пять перечитал и даже понюхал гроссбух учета и приказал:
– Смотрим всех подряд! Открывай.
– Смотрел два раза, – обиделся прозектор. Он был совершенно трезв.
– Теперь я хочу посмотреть! Можно я доставлю себе такое удовольствие?
– Если вам так хочется – пожалуйста, доставляйте, – прогудел Валентин Григорьевич, отошел в сторону и сел, демонстративно скрестив руки на груди. – Ищите, ищите… Я ее хорошо спрятал.
Через полчаса Глотов и Мышкин растерянно сидели друг против друга и ничего не могли понять.
– Да что же это такое? – ошарашено повторял Глотов. – Что же такое? Ты что-нибудь можешь сказать? Что думаешь? Да скажи что-нибудь, Дима!
Но Мышкин молчал. Он ничего не думал. Его мозг работал сам по себе и, как чувствовал Мышкин, не впустую.
– Следователь, – наконец произнес он.
Глотов позвонил – и следователю, всем его заместителям, потом прокурору. Никто из прокуратуры труп не затребовал, в другой морг не переводил, а прокурор сказал, что ситуация представляется ему в высшей степени странной.
– Что вы намерены делать?
– Продолжить поиски, – ответил замученный Глотов.
– Прошу вас, если не трудно, – сказал прокурор, – доложить, когда прояснится. С таким еще не приходилось сталкиваться.
Мышкин еще раз внимательно просмотрел книгу учета. Все то же: поступление есть, выдачи нет.
– Спасибо, Вадим, – сказал он и поднялся.
– Дима, – со слезой в голосе сказал Глотов. – Бред какой-то!.. Что мне делать?
– Для начала докладную по начальству. А там видно будет. Ты же его не украл – труп не украл, я имею в виду.
– Только это утешает… – уныло согласился Глотов. – Идешь?
– Иду… Кстати, Вадим, ты не знаешь, что такое огурец зомби?
– Чего? – возмутился Глотов. – Совесть у тебя есть? Издеваешься?
– Значит, ты не знаешь, что такое огурец зомби… А кто знает, ты не в курсе?
Глотов отмахнулся.
– Иди, Дима, иди, – устало сказал он. – Видишь – мне работать надо, будь она неладна, такая работа!26. Удар битой. Туманов
Из бюро Мышкин вышел в узкий и пустой переулок, остановился, закурил и стал ждать. Мимо прошла женщина с коляской, проковыляла сгорбленная старуха, зажавшая подмышкой половину круглого ржаного хлеба. Потом две девочки – подпрыгивая и болтая без остановки. Проехал хлебный фургон и на четверть часа переулок опустел.
Мышкин набрал номер Костоусова.
– Сенсация, – буднично сообщил он. – Из морга судмедэкспертизы исчез труп Марины Шатровой.
– Не понял, – отозвался полковник. – А кто она мне?
– Тебе – никто. Именно в ее убийстве меня и обвинили.
– Значит, та, которую ты зарезал? И выкрал труп? Молодец! Радикальное решение. Нет тела – нет дела. Профессионал.
– Не я украл. И не знаю, что теперь думать.