– Это который все кладбища в городе захапал?
– Да, можно сказать, приватизировал. Короче, все в управлении смеются, а Геша не смеется, ему меня жалко, он и говорит: «Хочешь на спор? За ящик коньяка уже сегодня вечером получишь свой лексус!» Ударили по рукам – что мне терять? Коньяк все равно у твоего Абовяна возьму.
Вздохнув и сочувственно покачав головой, Витюха посмотрел на небо, принюхался.
– Гад буду, дождем пахнет.
Бандера тоже несколько раз втянул носом воздух.
– На понт берешь. Ничем не пахнет. Даже елкой.
– Это тебе после бержерака ничего не пахнет, – мстительно пояснил Витюха. – А у меня с детства нюх собачий… Думаешь, Шарыга будет гавкать, если мы уйдем? – озабоченно спросил он. – Вопить, наверное, будет, что психологию испортили…
– Не в Шарыге дело. Я бы давно ушел, но психологию очкастому придумал полкаш один, гэбэшник, он у нас смотрящий по ментам. Шутить не любит. А ваще… – сладко потянулся Бандера. – Не придет, и хрен с ним. У нас другое, еще важнее, чем взять очкастого.
И он зевнул так звучно, что даже у Мышкина свело скулы.
– Ну? – спросил старшина. – Чего тогда темнишь? Мы ж вроде напарники. От гэбэшника дело?
– От него. Подготовить место действия. Для прокуратуры.
– Чё сразу не сказал? – обиделся старшина Витюха.
– А зачем? Говори не говори – все равно приказ выполнять.
Они замолчали.
– Что-то не едет наш Гена, – минут через пять заговорил старшина. – А понтов сколько! «Сегодня вечером, лексус за бутылку!»
– За ящик, – поправил Бандера.
– Все равно. Кто тебе за ящик тачку отдаст? Консервную банку никто не даст.
Неторопливо Бандера звучно выбил одну ноздрю, потом вторую, но прежде чем он открыл рот, старшина махнул на него рукой:
– Тихо! Заглохни, Костян! Едет.
Бандера приложил ладонь к уху.
– Чевой-то я не врубаюсь… – признался он.
– Гешин УАЗ я за тысячу километров различаю. Я сам же и ремонтировал ему мотор, когда еще в гараже работал. Тихо! – снова прикрикнул он. – Еще один мотор, дорогая тачка, позади идет.
– Ну! – вскочил Бандера. – Ну! Кого ж он тащит?
– Иномарка – точно, – заявил Витюха.
В свою амбразуру Мышкин увидел, как на дорожку упали лучи фар, появился УАЗ с мигалкой на крыше и затормозил у самого крыльца. Сзади мягко остановился серебристый лексус.
Бандера подскочил к лексусу, наклонился, разглядывая водителя.
– Выходи! – торопливо приказал он и повел стволом автомата. – Сюда, к дому.
Из лексуса выбрался парень лет тридцати, в шортах, белой майке. Он дрожал всем телом – так крупно, что Мышкину показалось, будто он слышит, как у парня стучат суставы позвоночника.
Открылась дверь УАЗа, со ступеньки аккуратно сошел капитан полиции. «Денежкин! Он, скотина. Геша, значит. Ну да, как он представился, когда меня хватал? Геннадий Степанович. Он».
– А теперь, – приветливо и даже радостно сказал Денежкин. – Приступим к тщательной проверке документов.
– Но… – у водителя теперь и зубы застучали, как на морозе. – Вы все только что проверили. И сказали, с документами все в полном порядке.
– Увы, я ошибся, – мягким интеллигентным тоном возразил Денежкин. – Помилуйте, никогда не бывает, чтоб все было в полном порядке. Обязательно найдется что-нибудь. Так уж устроен мир, – философски констатировал полицейский и печально вздохнул.
И обернулся к Бандере:
– Ну, Костян? Годится телега?
– Что надо! – расплылся в улыбке Бандера.
– Завтра чтоб коньяк был у меня! И не паленка, а настоящий! – и водителю: – Капот!
Тот растерянно переводил взгляд с капитана на сержанта и обратно.
– Помер прежде времени, что ль! – гаркнул Бандера. – Кто разрешил помереть? Открывай капот, полудурок!
Парень торопливо открыл дверь, нырнул под рулевую колонку и набрал код замка. Капот мягко поднялся.
– Так-так-так, – промурлыкал капитан. – Посвети мне, Костян! Знаешь, сколько в день угоняют таких тачек? – и сам ответил: – Под тридцать штук. Одной больше, одной меньше – все равно…
Он долго сравнивал номер двигателя с техталоном. Выпрямился, тяжело вздохнул и развел руками:
– Машина в угоне, – огорченно сообщил капитан Денежкин.
– К-к-как?! – задохнулся парень. – Это я… Моя машина! Лично покупал! И документы есть… у вас они!
– В угоне! – заорал Бандера и ткнул автоматом парня в живот. Тот взвыл и скрючился.
– Ре… ребята… – с трудом полепетал он. – Вы… я… понял – я нарушил!.. Сейчас я штраф – да!.. Штраф, вот двести!.. – словно обрадовался он и полез в карман, но никак не мог попасть трясущейся рукой.
– Ничего ты не нарушил, – спокойно сообщил капитан Денежкин. – Отойди от аппарата. От машины отойди! В сторону. Еще на пару шагов. Еще пару. Так, хорош. Это чтоб не смывать кровищу после тебя, – охотно пояснил он. – Ты бы тоже не захотел, думаю. Так что пойми меня правильно.
Бандера дал короткую очередь, и голова парня раскололась, как яйцо. Не сгибаясь, он упал плашмя, как падает доска. Коротко передернул ногами, затих и застыл.
– Так-то лучше, – удовлетворенно заметил Денежкин. – А то заладил: моя, да моя, сам купил… Теперь не твоя.
Из машины неожиданно донесся истошный вопль. Хлопнула дверь, выскочила молодая женщина с короткими белыми волосами. Она бросилась к трупу, споткнулась и упала около него на колени.
– Что?! Что?! Что?! – кричала она. – Что?!
Два одиночных выстрела сделал старшина, крик оборвался, перешел в тихий болезненный стон, потом в хрип. Витюха выстрелил еще раз, она беззвучно свалилась на тело мужа.
– Ну что, Костяра Бандера? – Денежкин похлопал по капоту. – Забираешь? – и разрешил с улыбкой. – Забирай!
Бандера, коротко повизгивая от восторга, подошел к машине, открыл дверь, но тут же захлопнул ее и резко отступил.
– Там… еще кто-то, – растерялся он.
– Еще? – удивился капитан, открывая заднюю дверь. – Точно – моя вина, недоглядел.
Он вытащил за руку девочку лет десяти. Она рыдала и одновременно пыталась подавить рыдания, искривив губы и прижимая к ним ладошку. И вдруг схватила Денежкина за руку.
– Дяденька!.. Дяденька, дорогой, хороший!.. Не убивайте меня!.. Пожалуйста!.. Я очень вас прошу – не надо! Я теперь всегда буду послушной! И кашу манную буду кушать, и молоко с пенками!.. Телевизор не буду включать без разрешения!..
Денежкин присел около нее на корточки и переспросил недоверчиво:
– Не будешь телевизор включать? Точно? Не обманешь?
– Не буду!.. – со детской убедительностью заверила девочка.
– Хорошо! – удовлетворенно сказал Денежкин. – Как тебя зовут?
– То… Тося…
– Антонина, значит. Хорошее имя? – спросил он, оборачиваясь к своим.
– Хорошее, – хором подтвердили Бандера и Витюха.
– И ты хочешь жить, – в раздумье произнес Денежкин. – Так?
– Очень хочу! – кивнула девочка и всхлипнула.
– Но ведь родителей у тебя теперь нет, – огорченно сказал капитан. – Как же ты будешь жить без них?
Она подумала и просветлела – нашла выход.
– У меня еще бабушка есть. И кот Михайлик.
– Михайлик… Надо же так назвать кота! – удивился капитан. – А собачки у тебя нет?
– Собачки нет…
– Так-так… Видишь ли, Тося, я знаю: ты хорошая девочка. И меня тебя очень жалко. Не такой уж я злой дядька.
– Вы добрый! – с надеждой воскликнула Тося.
– Не всегда, – скромно возразил Денежкин. – И я с удовольствием исполнил бы твою маленькую просьбу. Отпустил тебя прямо сейчас. Иди, куда хочешь. Но не могу, извини.
– Почему? – прошептала девочка.
– Потому что ты нас видела, Тося, – ласково пояснил капитан. – И обязательно выдашь.
– Нет! – снова заплакала девочка. – Никогда не выдам! Я скажу, что никогда вас не видела!
– Ну вот, – с упреком покачал головой Денежкин. – Все-таки скажешь… Нет, Тося, не могу. И не проси. Рад бы, но не получается.
– Дяденька! Хороший! Добрый! Не надо, не надо!.. Подождите, я вам стихотворение прочитаю!.. Про зайчика!
– Про зайчика? – словно заколебался Денежкин.
– Взятку предлагает, – мрачно предостерег Бандера.
– Точно! – спохватился капитан. – Нет, мы люди честные, неподкупные.
– Дяденька! Дя…
Сухо треснул одиночный выстрел. Мышкин изо всех сил впился зубами в кулак, чувствуя во рту соленую кровь.
– Так я беру? – спросил Бандера, заглядывая капитану под козырек его гигантской форменной фураги.
– Бери, бери!.. – ворчливо, но по-доброму, разрешил Денежкин.
– Ах ты, моя япошечка! – Бандера поцеловал машину в лобовое стекло.
– Номера сними! – приказал капитан.
Мигом сержант Бандера отвинтил передние и задние номера.
– Куда их?
– Здесь и оставь. Теперь наш очкастый дачник пусть расскажет прокурору, откуда у него здесь три холодных и куда он девал дорогую японо-американскую машину марки «лексус», от которой свинтил номера, чтоб не попасть сразу в руки правоохранителей. Таких, например, как наш сержант Бандера.
Бандера только хрюкнул, улыбаясь во весь рот: опьянел от счастья.
– Япошку я себе оставлю, – решительно заявил сержант. – Пусть они на хаммере катаются. А то что: я – старайся, задницу рви, с лохами разбирайся, а все пирожки им! Харя не треснет?
– Абсолютно справедливо! И логично, – одобрил капитан. – Умеешь ты, Бандера, логично мыслить! Продолжай в том же духе, и быть тебе министром внутренних дел. Или, на худой конец, заместителем.
– Не, – возразил Бандера. – Я лучше скромно – в депутаты.
– Да кто тебя выберет? – фыркнул Витюха.
– Выберут! – убежденно возразил сержант. – Народ у нас любит бывших ментов. Путю почему выбрали? Думали – гэбэшник, офицер, значит, человек государственный, все знает, и видит и порядок наведет. А я чем хуже?
– Ничем, – согласился Денежкин. – Ничем наш Бандера не хуже. А может, и лучше.Еще с час Мышкин оставался в лещиннике, совершенно окаменевший. И когда почувствовал, что за грудиной у него появился кусок льда, встал и спокойно, равнодушно, не глядя по сторонам, двинулся к дому. Бесстрастно глянул на убитых, подобрал номера от лексуса, потом швырнул их на землю. Поднял, тщательно вытер рукавом и снова бросил. Постоял, разглядывая трупы, и пошел к своей машине.