гу найти никого, кому были бы нужны частные уроки.
Рейнбольд опустил указательный палец и внимательно посмотрел на визави.
– Разрази меня гром! – воскликнул он, осекся и заменил и без того безобидное ругательство на совсем уж нейтральное. – Что б меня, коллега! Полагаю, я могу вам помочь!
– Вы знаете, у кого есть свободное место?
– Да! То есть это совершенно нелепая история. Я искал место домашнего учителя через газету «Кройццайтунг»…
– Я тоже, но тщетно, – вставил Фрезе.
– А вот мне повезло! Пару дней назад я получил письмо. Погодите, оно у меня с собой. – молодой человек достал из портмоне сложенный лист бумаги, развернул и протянул Францу.
Тот вполголоса прочел:
«Верхний Краатц близ Пленингена рядом с Франкфуртом-на-Одере. 20 июня.
Домашний учитель. Э. Я. 103. Объявление в „Кройццайтунг“, Берлин.
В ответ на данное Вами объявление сообщаю, что ищу для двух моих сыновей, десятилетних близнецов, усердного энергичного домашнего учителя с хорошей подготовкой и прошу Вас по возможности прислать документы и рекомендации.
Рейнбольд забрал письмо и засунул его в портмоне.
– Я отправил документы, – продолжил он рассказ, – все, что у меня было: школьный аттестат, свидетельство о рождении, пара рекомендательных писем. А сегодня пришла телеграмма… – Он снова покопался в портмоне и прочел Фрезе сообщение.
«Готов Вас нанять. Проживание, обеспечение семьсот марок в год. Жду сообщения о дне прибытия. Пришлю в Пленинген экипаж. Фон Тюбинген».
Фрезе затаил дыхание в ожидании продолжения истории. Семьсот марок с проживанием… Что за счастливчик этот Рейнбольд!
– Что же теперь? – протянул Франц, сгорая от нетерпения.
Рейнбольд снова поднес палец к носу.
– Я, конечно, хотел собрать чемодан и ехать, – заговорил он снова, – но тут пришла неожиданная новость. От участкового суда в Мюнхеберге. Умер мой дядя, которого я в жизни не видел, и оставил мне по завещанию шесть тысяч марок. Место домашнего учителя мне больше ни к чему. Более того, это неожиданное наследство вызвало у меня такой прилив сил, что мне захотелось поскорее сдать и второй экзамен. Сегодня я собирался написать герру фон Тюбингену. Как хорошо, что я этого еще не сделал! Теперь, коллега, мое место займете вы!
От возбуждения у Франца покраснели щеки. Он живо кивнул.
– Боже, какая удача! – воскликнул он. – Но я тот еще любимчик судьбы, вот увидите: в последний момент что-нибудь обязательно пойдет не так! Я себя знаю. Но я немедленно пойду домой и напишу герру фон Тюбингену.
Он было поднялся, но Рейнбольд его удержал.
– Не надо ничего писать! – возразил он. – Будьте практичным, коллега, берите быка за рога! Видеть цель – не видеть препятствий! Садитесь на поезд и поезжайте прямиком в Верхний Плайнинген, или как там его! Объясните барону фон Тюбингену лично, как обстоят дела, и попросите взять вас на испытательный срок. Вы так хорошо выглядите, что непременно произведете приятное впечатление. Непременно! Есть ли у вас какие-нибудь рекомендации?
– Да! От самых разных людей и очень хорошие.
– Замечательно! Беритесь за дело, дорогой друг, особенно если вы в самом деле находитесь в стесненных обстоятельствах!
– Еще в каких, коллега!
– Ни капли не сомневаюсь, что вы преуспеете в этом начинании. Куда больше, чем я! Да что там я… Во-первых, мне уже не так мало лет…
– Герр Рейнбольд, – с улыбкой перебил его Фрезе, – не надо кокетничать! Вы-то с вашей юношеской, едва не детской внешностью…
Взгляд Рейнбольда перестал быть дружелюбным, и даже вздернутый кончик носа будто опустился.
– Понимаете ли, – начал он мягко, – то, что вы сейчас сказали, было от чистого сердца, и все же… У всех есть скелеты в шкафу. В моей семье – это нос.
– Думаете, скелет в данном случае удачное сравнение? – безобидно пошутил Фрезе и тут же стал серьезным, поскольку во взоре его нового знакомого отразилась невыразимая печаль.
– Не поверите, коллега, – сказал Рейнбольд, – сколько забот и печалей я пережил из-за моего от рождения веселого лица, в особенности из-за ужасного носа! Сколько раз этот треклятый нос вызывал недоверие ко мне в этом свободном от предрассудков мире… Как может сохранять хоть какое-то достоинство мужчина, который даже в самые интимные моменты выглядит так, будто только что пошутил?! Кто доверит своих детей человеку, который сам выглядит как школьник, человеку, на которого всякий сторож смотрит косо, ожидая какой-нибудь шалости?! Вы только представьте себе: меня неоднократно просили воздержаться от посещения траурных мероприятий! Скольким оскорблениям я подвергся из-за этого физического недостатка, сколько хороших вакансий не получил! Да даже сдай я экзамен, какая община согласится видеть на кафедре пастора, который напоминает в лучшем случае одного из ангелов апокалипсиса Дюрера?!
Голос Рейнбольда потерял последние шутовские нотки. Молодой человек смотрел невесело, наморщив лоб. Франц также сохранял серьезность. Улыбка то и дело порывалась отразиться на его лице, однако он всякий раз брал себя в руки, чтобы не обидеть бедного Рейнбольда.
– Мне кажется, коллега, – возразил он, – вы слишком трагично воспринимаете комическую составляющую вашей внешности. Эзоп был горбат, святой Августин, если верить легендам, косил на один глаз.
– Со мной не сравнится даже обезьяноподобная физиономия Вольтера! Тем не менее, коллега, кто-то из профессоров, кажется Йегер, полагает, что душа сидит в носу.
Фрезе наконец-то мог рассмеяться.
– Вполне возможно, – согласился он. – В таком случае ваша душа стремится к небесам, что в полной мере соответствует вашей профессии и как нельзя лучше вам подходит. Позвольте пожать вашу руку, уважаемый герр Рейнбольд. Природная особенность вашей внешности вовсе не каинова печать. Есть куда более страшные недостатки.
Рейнбольд потряс руку Фрезе.
– Я знаю, что вы сказали все это от чистого сердца, милый друг. Хорошо, что мне удалось выговориться. Это облегчает душу. Человек – животное социальное… Но вернемся к нашей теме! Так вы едете?
Фрезе все еще колебался.
– Я бы хотел, – сказал он, – но не уверен, что…
– Герр Фрезе, так вы не далеко уедете! Будь у вас мой нос, вы бы научились действовать энергично! Вот вам письмо и телеграмма от герра фон Тюбингена. Теперь пойдемте ко мне, и я черкну барону пару строк с разъяснениями. Отдадите ему. Бьюсь об заклад, что он вас оставит!
– Только бы он захотел!
– Захочет. В самом худшем случае вы потеряете два дня и пару марок на проезд. Неприятно, но с учетом хороших перспектив на такой риск можно пойти. Договорились?!
– Ну хорошо, я попробую! Хоть раз-то мне должно повезти!
Молодые люди заплатили и вышли из кабачка. До дома, в котором они жили, было всего несколько шагов. Рейнбольд проворно набросал в своей каморке письмо барону Тюбингену, в котором извинялся за столь неожиданный отказ от предложенного ему места домашнего учителя и рекомендовал вместо себя герра Франца Фрезе, возможно, куда более годного на эту роль, чем он сам.
– Что ж, – сказал молодой человек, запечатывая письмо, – удачи с герром фон Тюбингеном! По моему опыту, провинциальная аристократия отличается либо крайней феодальностью, либо разнузданным свободомыслием. В первом случае ваши решительные действия сочтут оригинальными, во втором – в хорошем смысле показательными. Так или эдак застенчивость не придется ко двору. Это золотое правило, герр Фрезе! Дайте знать, удастся ли вам получить место, и вышлите мне, пожалуйста, мои бумаги. Бог в помощь!
Он протянул Францу руку, которую тот тепло пожал, говоря самые искренние слова благодарности. После этого Фрезе отправился на свой Олимп, а Рейнбольд запер за ним дверь и принялся за дело, не терпящее посторонних глаз. Он достал из комода продолговатый чехол, приобретенный по газетному объявлению за огромные деньги, скопленные путем всевозможных лишений, открыл его и извлек шарик слоновой кости, подвижно закрепленный на деревянной ручке, и слоновой же кости палочку круглого сечения. Молодой человек сел перед зеркалом и принялся массировать свой злосчастный нос от корня к кончику.
Глава пятая, в которой повествуется о приключениях студента Фрезе на пути в Верхний Краатц
Когда Фрезе вернулся в свою квартиру, фрау Мёринг не было. Она ушла относить выглаженное белье, что полностью устроило молодого человека: ему совершенно не хотелось вступать с ней в беседу.
Он поставил стул у окна и принялся размышлять. На этом месте ему думалось еще лучше, чем на диване, – с видом на скучные крыши и дым, устремляющийся в небо из труб мощным столбом, который постепенно закручивался в красивые спирали. Францу Фрезе позарез была нужна хорошая идея.
Его новому другу Рейнбольду хорошо говорить! На словах, когда тебе даже при худшем раскладе ничего не грозит, брать быка за рога легко! Рейнбольду-то чего бояться? А вот кто гарантирует ему, Францу Фрезе, что дверь барона фон Тюбингена не захлопнется прямо перед носом незваного гостя?! Франц снова подумал, не лучше ли сначала написать герру фон Тюбингену письмо. Совсем отказываться от возможности заполучить такое место молодому человеку не хотелось. Опыт последних недель не сулил ему ничего хорошего. Однако и у такого варианта также были свои минусы. Переписка могла затянуться, а нужда уже стучала в дверь несчастного Фрезе. Не говоря о том, что кто-то другой мог оказаться быстрее: желающих получить место у барона наверняка было хоть отбавляй, студентов-бедолаг на свете полно… Нет-нет, письмо – это решение политически неверное!
Франц посмотрел на двух воробьев, гоняющихся друг за другом вокруг ближайшей трубы. В целом Рейнбольд не так уж и неправ: представиться лично – в этом есть свои плюсы. Ты уже на месте, можешь предложить поработать на пробу, да и барону сразу понятно, с кем он имеет дело. Неплохо!