– Да, герра доктора! Растянулся и спит сном праведника!
– Прекрасно! Вылетел из повозки и даже не проснулся! Надо же так набраться. Слушай, Август…
– Да, милостивый государь?!
– Думаю, доктора мы не добудимся!
– Я тоже так думаю, милостивый государь…
– Ну и что нам делать?!
– Возьмем да забросим его назад в экипаж, а дома переложим в кровать. Пусть выспится.
– Лучше не придумаешь. Ну, давай, Август! Где там этот доктор? Погоди… сейчас найду… Ага, вот кончик сапога! Или нет, это же нос… Так, Август, я там, где голова! Бери его за ноги… Оп-ля!
Студенту филологического факультета герру Францу Фрезе в тот момент снилось, что его нежно подхватили две лесные феи и понесли к свету в небеса. Однако следом за ними явился герр фон Тюбинген из Верхнего Краатца, ухватил его за воротник рубашки и усадил на подоконник, отчего Фрезе со страху забормотал:
– Прошу вас, многоуважаемый герр барон, я бы хотел отрекомендоваться в лучшем виде… – после чего растекся в блаженной улыбке и засопел.
Сонный голос спросил:
– Готово, Август?
– Так точно, милостивый государь! Можем ехать!
– Только осторожно, прошу тебя!
– Как скажете, милостивый государь!
Лошади потянули, и экипаж покатился дальше, поначалу прямо, а затем направо по узкой дорожке. Голова возницы в лакированной шляпе вскоре вновь устало опустилась на грудь, а сидящие позади господа свесились с бортов коляски и дружно захрапели.
Некоторое время спустя на месте столкновения с земли поднялась неясная темная фигура, которую можно было принять за медведя, если бы она не издавала звуки, характерные только для человека. Поначалу она довольно продолжительное время урчала и похрюкивала, стонала и вздыхала, а потом заговорила:
– In three devil’s name [16], где я?!
Охотничья повозка тем временем безо всяких приключений катила дальше через лес.
Примерно через полчаса деревья поредели и начались поля и луга, по которым полосами тянулся туман. Затем вдали показались улицы Верхнего Краатца. Экипаж свернул на кленовую аллею и остановился подле господского дома.
Август щелкнул плеткой, и в двух окнах первого этажа тут же загорелся свет. Послышался звук открываемой входной двери, на веранду вышли старый Ридеке и Штупс с зажженными фонарями, поставили их на стол и ринулись к экипажу.
Один из пассажиров успел проснуться и выбраться из повозки.
– Господа, небось, уже спят? – он оказался молодым бароном.
– Боже ж ты мой, милостивый государь, давно! Уже, должно быть, часа два ночи!
– В гостевых комнатах прибрано? Я привез доктора Хаархауса из Шниттлаге.
Ридеке почесал в затылке.
– В желтой комнате не постелено, – сказал он, – но мы можем положить герра доктора в каморке для нового учителя. Он пока не приехал.
– Тогда решено! Ридеке, на тебя можно положиться. Герр доктор чересчур… чересчур крепко уснул, и его не добудиться. Слышишь, как храпит?! Отнесите его в комнату, разденьте и уложите. Но как можно тише: у дедушки чуткий сон.
Ридеке и Штупс понимающе переглянулись. Они догадывались, как на самом деле обстоят дела, однако ничего не сказали и молча подошли к экипажу. Молодой господин тем временем взял фонарь, подошел к двери в садовый салон и напоследок обернулся.
– Тише, дети, – повторил он, – как можно тише! Я больше не могу им заниматься, у меня уже все болит! Этот осел Август нас перевернул. Мы все едва не свернули себе шеи!
После этого он пропал за дверью. Ридеке и Штупс принялись за работу. Они взяли беззаботно храпящего господина за ноги и за руки и вытащили из коляски. Старик при этом недоверчиво качал головой, а Штупс с трудом сдерживал смех.
– Этот уже хороший, а, Ридеке? – хихикал он.
Ридеке посмотрел на юношу с осуждением.
– Тебе следует помалкивать, Штупс, ибо подобные замечания умаляют уважение, с которым тебе должно относиться к господам и их друзьям. Даже если герр доктор уже хороший, твое-то какое дело?! Видел я и великих людей в подобном положении. О таком помалкивают. Человек слаб. Берись, давай, и осторожно!
Между тем на козлах проснулся Август и начал тихо, но безудержно ругаться. Возмущение по поводу случившегося накрыло его только сейчас, поздновато, но таким уж он был: его мозги работали медленнее, чем у прочих людей.
Глава шестая, в которой продолжается комедия ошибок, ведущая, однако, к благополучному исходу, а также завязываются новые связи
Остаток ночи Франц Фрезе проспал крепко, не видя снов. Открыв поутру глаза, он до крайности удивился и немедленно зажмурился. Молодой человек сильно испугался. Имея, однако, привычку по возможности скептически оценивать как видимые, так и скрытые движения души, он тут же постарался выявить причины собственной паники.
– Странно, – сказал он себе. – Для начала нужно понять, снится ли мне все это? То есть сплю ли я все еще или же в полной мере пробудился?
В попытке определиться Фрезе открыл сначала левый, а следом за ним и правый глаз, после чего снова прикрыл левый. Веки слушались – значит, он в самом деле бодрствовал. Осознание этого вызвало у молодого человека приступ страха такой силы, что он немедленно спустил с кровати обе ноги разом и сел.
Что с ним приключилось? Где вообще он находится?!
В симпатичной уютной комнате, довольно узкой, зато такой длинной, что она напоминала пожарный рукав. На стенах в рамках под стеклом висели фотографии – видимо, оказавшиеся лишними семейные портреты, – а также гравюра на стали, изображающая большой корабль, с подписью «Беллерофонт». По грот-мачте «Беллерофонта» медленно ползла толстая муха, постепенно переместившаяся на французский флаг, а оттуда – на повернутый к зрителю борт корабля.
Фрезе внимательно следил за насекомым. Это в полной мере отвлекло его от того, над чем он так боялся поразмыслить. Но, добравшись до палубы, муха взлетела и с жужжанием направилась к единственному окну, перед которым висела старомодная рулонная шторка с изображением альпийского ландшафта: дующими в шалмеи пастухами на переднем плане и покрытыми снежными шапками горами на заднем. Для яркого солнечного света шторка эта не представляла ни малейшего препятствия.
Фрезе поднялся, босиком нетвердыми шагами подошел к окну и, приподняв шторку, выглянул наружу. Он увидел большой хозяйственный двор. Батраки запрягали телегу, пара собак лаяла на лошадей, какой-то старик отчитывал посреди двора двух служанок, стоящих перед ним, понурив головы.
Франц потрогал лоб. Тот болел, отчего мысли как-то разбегались. Раздался тихий стук в дверь, и Фрезе тут же нырнул назад в кровать.
– Войдите! – прокричал он.
В комнату осторожно на цыпочках вошел Ридеке. Увидев, что Фрезе сидит на постели, он пошел увереннее и почтительно поклонился.
– Прекрасное доброе утро, герр доктор, – сказал ему он.
– Доброе утро, – несколько неуверенно отозвался Фрезе.
Ридеке, нацепив свою самую дипломатическую улыбку, подошел к кровати.
– Надеюсь, я не нарушил утренний сон герра доктора, – извинился он. – Уже девятый час, и я хотел забрать вещи герра доктора в чистку.
Фрезе покопался в памяти, тщетно пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы прояснить сложившуюся ситуацию. Тщетно. Головная боль усилилась. В голове гудело, будто кто-то принялся сверлить. Ридеке тем временем взял со стула одежду, нашел под кроватью сапоги и хотел было незаметно удалиться, но его остановил оклик студента.
– Минуточку, уважаемый, – сказал он, – как… как вас зовут?
– Я старый Ридеке, – ответил тот с тонкой улыбкой и остановился. Несмотря на невыносимую головную боль, Фрезе всерьез постарался собраться. Ему необходимо было узнать, где он оказался, но при этом не обнаружить себя перед старым слугой. То есть, осторожно разведать обстановку.
– Вы, верно, давно уже служите в этом доме? – начал Фрезе.
Ридеке кивнул.
– Сороковой год, – ответил он. – Не то чтобы именно в этом доме, но в этой семье. Поначалу я был камердинером его превосходительства графа фон Тойпена.
– Понятно, – вставил Фрезе, чтобы скрыть все растущее удивление.
– Так точно, герр доктор, а когда герр граф вышел в отставку и обосновался здесь, в Верхнем Краатце, я последовал за ним. Не то чтобы у меня не было других хороших предложений, но, бог мой, люди привязываются друг к другу, и было бы огромной неблагодарностью с моей стороны сказать, что здесь, у герра барона фон Тюбингена, у меня за все эти годы нашелся хоть один повод для жалобы.
Голова Фреза поникла еще сильнее, однако движение мысли ускорилось. Итак, он оказался в Верхнем Краатце у барона фон Тюбингена, куда и хотел попасть. Но как он здесь очутился?! Молодой человек прокрутил в голове события последнего дня. Отъезд из Берлина – сложности с билетом во Франкфурте-на-Одере – Гузевитц-Пленинген – марш-бросок через буковый лес – указатель – не та дорога – коньяк… На этом месте воспоминания резко обрывались. Со страху Фрезе аж покраснел.
Святые угодники! Уж не напился ли он до такой степени, что явился в Верхний Краатц в нетрезвом виде? И напрочь забыл, о чем успел договориться с герром фон Тюбингеном?! Фрезе прошиб холодный пот. Необходимо было срочно внести ясность.
– Герр Ридеке, еще минутку… Скажите-ка, вчера я был слегка… да что уж там, скажем прямо, несколько нетрезв?
Улыбка Ридеке стала еще вежливее.
– Так оно и было, герр доктор, – согласился он, – но боже ж ты мой…
Он пожал плечами, будто желая сказать, что всякое бывает.
Фрезе снова лег и натянул одеяло до самого подбородка. Он заметно побледнел. Итак, он был прав. Вчера представился барону фон Тюбингену в совершенно пьяном виде – будущий учитель будущему хозяину… Все пропало! Все надежды! Все впустую! Никогда, никогда в жизни он не пил лишку, напротив, все время слыл трезвенником, а тут, в такой решающий момент… Чертов коньяк!
Ридеке нажал на дверную ручку.