Студент вскочил.
– Да! В чем дело?!
– Герр Фрезе, лошади уже ждут!
– Герр Фрезе, мы же собрались кататься!
Об этом Фрезе забыл. Мальчики его так донимали, что он согласился. Он, в целом, бы не прочь освоить верховую езду, но в тот момент его сердце колотилось. Ему было стыдно выглядеть неуклюже перед собственными учениками.
– Уже иду, – сдался он и надел шляпу.
У подъезда стоял Август, держащий под уздцы бесформенную утомленную сонную бурку. Рядом Штупс перекинул через руку поводья пони. Последних звали Джуль и Кристиан, и обычно их запрягали в повозку, но мальчиков могли возить и верхом.
Фрезе с совершенным недоверием посмотрел на толстого коня. В том, как животное моргало, ему померещилось коварство. Казалось, человек и животное совершенно не понравились друг другу.
Однако Фрезе не терял чувства юмора.
– Это Гвадалквивир? – спросил он. – Да это же целый слон!
Август от души рассмеялся и потрепал толстое чудовище по холке.
– К примеру, герр доктор, – сказал он (он охотно начинал тирады с вводного «к примеру»), – в молодости это была весьма бодрая лошадь. Герр барон перелетал на Галкире через все канавы, правда, и он тогда был порасторопнее. Теперь он слишком много жрет и слишком мало двигается, оттого так и раздулся.
Речь, конечно же, шла о Гвадалквивире. Тут на веранду вышел барон.
– Давайте, студент, залезайте! – закричал он. – Толстый испанец ничего вам не сделает! А ведь когда-то я хотел отправить его к Швенингеру [29]. Можете вообразить, что это был конь, как с картинки? С тех пор прошло пятнадцать лет. Его подарила мне жена. Поскольку тесть как раз получил испанский орден, мы назвали зверя Гвадалквивир. До того его звали иначе, а сейчас не грех было бы окрестить его Мастодонтом.
Мальчики уже сидели в седлах, а Фрезе только начал вставлять ногу в стремя. Август подсадил его, и Фрезе внезапно взлетел и тяжело приземлился на седло.
– Браво! – взревел Тюбинген. – Теперь сожмите покрепче бедра, дорогой Фрезе! И посильнее натяните поводья. Кулаки должны быть на расстоянии ладони от холки!
Студенту не слишком-то понравилось сидеть на высоте Гвадалквивирова роста. Чтобы сжать бедра покрепче, восседая на такой спине, нужно было придать ногам форму транспортира. И где же поводья? Что такое холка? Бернд и Дитер подъехали поближе, чтобы помочь. Гвадалквивир поднял голову и пренебрежительно фыркнул. Кристиан попытался пожевать его гриву, а Джуль так прижался, что у Фрезе выпала из стремени одна нога. Наконец, все было в порядке. Тюбинген еще раз напомнил ехать только шагом или «самой медленной рысью», и кавалькада тронулась. Поначалу Гвадалквивир и не думал двигаться с места, но после того, как Август подтолкнул его сзади, а Бернд взял поводья и потянул толстое животное вперед, конь пошел, и неплохо. Он затрусил рядом с пони, поднял голову и стал отгонять мух своим пышным хвостом. Тюбинген, Август и Штупс еще долго смотрели вслед удаляющейся троице.
– Только бы все прошло гладко, Август, – заметил барон.
– Все будет в порядке, герр барон, – ответил тот. – К примеру, Галквир повторяет все за пони.
Поначалу так оно и было. На зеленом лугу, покрытом тысячами маргариток, гоготали налезающие друг на друга гуси, а водившие хоровод деревенские дети останавливались и с открытыми ртами смотрели на странную троицу.
Фрезе приспособился к седлу и принялся смотреть вокруг. Ехать верхом оказалось не так уж и плохо! Пока, во всяком случае, все шло гладко. Кроме того, в этом было нечто прекрасное, даже захватывающее. Так скакали крестоносцы навстречу сарацинам и прованские трубадуры к прекрасным дамам. Имя Гвадалквивир звучало по-рыцарски романтично, жаль, что толстое пузо коня колыхалось при каждом шаге – это нарушало возвышенный ход мыслей и мешало!
Бернд и Дитер смотрели на учителя с некоторой гордостью. Они радовались тому, что верховая езда явно доставляет ему удовольствие. Однако в лесу мальчики начали проявлять нетерпение.
– Может, попробовать пойти рысью, герр Фрезе? – спросил Бернд.
– Да, герр Фрезе, – присоединился Дитер, – совсем небыстрой!
Поскольку студент уже обрел уверенность в себе, он кивнул.
– Попробуем, – сказал он. – Но не слишком резво, дети, без безумств. Не забывайте, что я впервые сижу на четвероногом!
Мальчики возликовали, пришпорили пони и натянули поводья. Те радостно заржали и рванули вперед. Однако рыцарский испанец вовсе не хотел ускоряться. Он мечтательно посмотрел вслед пони, махнул хвостом и не торопясь потрусил дальше.
Бернд и Дитер обернулись.
– Зарядите ему каблуками в бока! – закричал Бернд.
– Дайте ему разом по обоим ушам! – завопил Дитер.
Фрезе так живо обрабатывал толстяка ногами и пятками, что черные штаны поднимались все выше и выше по ногам. Но Гвадалквивиру было все равно. Тогда молодой человек слегка приподнялся в седле и, по совету Дитера, дал коню по ушам. Гвадалквивир помотал головой, будто отгоняя муху, и пошел дальше.
Студент начал ругаться. Ему совершенно не хотелось опозориться перед детьми. Те должны были видеть, что смелости ему не занимать. Он подогнал коня к ближайшему дереву и сорвал ветку.
– Ну, что же, мой королевский Гвадалквивир, – заявил он, – пора!
Ветка засвистела, рассекая воздух, и смачно приземлилась на меховом крупе бурки. Толстяк на мгновение будто застыл, после чего скакнул так, что Фрезе, пожалуй, выпал бы из седла, не будь он готов к такому развитию событий. Поэтому он просто качнулся вперед, потом назад и вместе с насмерть перепуганным Гвадалквивиром, который заложил уши и закрутил хвостом, понесся мимо мальчиков в самую чащу.
– Не так быстро, герр Фрезе! – закричал Дитер.
– Мы за вами не поспеваем, герр Фрезе! – завопил Бернд.
Студент хотел бы повернуться и что-нибудь ответить, но не стал даже и пытаться. Он чувствовал себя в седле слишком свободно и опасался вылететь при малейшем неосторожном движении. Удар веткой, кажется, пробудил в Гвадалквивире давно и крепко спавшие благородные чувства. Кроме того, его злила вожжа, попавшая под крутящийся, будто лопасти ветряной мельницы, хвост. Коня было не удержать. Он промчался мимо межевого столба, на котором было написано «Поместье Лангенпфуль», после чего свернул направо и перешел на галоп.
Крики мальчиков затихли далеко позади всадника. Фрезе откинулся назад и со всей силой натянул поводья. Но от этого натянулась и вожжа, так что Гвадалквивир припустил еще быстрее. Студент пришел в ярость.
– Бестия! – заорал он. – Я научу тебя манерам! – и снова стеганул коня веткой. Такого с толстяком еще не бывало. Он притормозил, будто хотел прочитать указатель «Эрленбрух, три километра», после чего запрокинул голову и рванул с такой скоростью, что его жирные ноги буквально воспарили над землей, а изо рта забрызгала пена.
Фрезе вцепился в гриву Гвадалквивира обеими руками. Его охватило безразличное оцепенение. Мысли скакали с одного на другое.
– Если это чудовище упадет, я сверну шею, – сказал себе молодой человек. – Жаль. Я обещал мисс Нелли уроки немецкого. Видела бы она меня сейчас! Наверняка я неплохо смотрюсь. Почти как призрак из Роденштейнера [30], только в седле держусь покрепче. Главное не вывалиться. Попробую-ка я его увещевать.
Гулким голосом всадник закричал:
– Эй ты, эй ты, ти-и-и-и-хо, ти-и-и-и-хо!
Гвадалквивир чихать хотел на благие намерения ездока. Он мчался без удержу, храпя, плюясь и покрываясь пеной. Пару раз они пронеслись мимо детей, собирающих в лесу землянику.
– Остановите его! – кричал им Фрезе. Но дети только прятались за деревьями. Затем ему повстречался работник со связкой хвороста за спиной. – Остановите! Остановите! – завопил Фрезе, но тот в крайнем испуге отскочил в сторону, и Гвадалквивир понесся дальше.
Он летел так, будто за ним гнались мифические эринии. Надежда покинула Фрезе. «Lasciate ogni speranza[31], – вспомнил он Данте. – Мазепа по сравнению со мной был образцовым наездником [32]. Я уже и не человек вовсе. Еще пять минут, и по собственной воле свалюсь с этого моржа. Наверное, это лучшее, что можно сделать. Сверну шею – значит, сверну. И это-то спокойное животное! Разве что я разбудил в нем Сатану и тому это не понравилось…»
– Эй! – внезапно закричал он. – С дороги! Эге-гей! С дороги!
Происходящее достигло кульминации. Лес сменился лугом. Слева, словно зеркальце, поблескивал на солнце поросший камышами пруд, на берегу расположилась усадьба. А посреди пути стояла детская коляска – и именно на нее и несся Гвадалквивир.
– С дороги! – еще раз прокричал Фрезе и как сумасшедший натянул поводья. Страх удвоил его силы, но упрямого коня в ту минуту не смог бы остановить и сам неистовый Роланд.
Вокруг не было ни души, а Гвадалквивир все приближался к коляске. Тут студенту пришла в голову безумная мысль. Он же все еще сжимал в руке прут! Правой рукой он снова хлестнул коня и одновременно всадил ему в бока каблуки.
– Але-оп! – прокричал молодой человек, невольно ослабив поводья.
Гвадалквивир одним махом перескочил через коляску и с ржанием понесся дальше. Фрезе же внезапно ощутил, что летит, после чего не слишком мягко плюхнулся на землю.
С минуту перед глазами у него было темно, а в ушах шумело, будто в отдалении волновалось море. После этого он, однако, снова пришел в чувства. Рядом послышался крик разбуженного младенца и одновременно раздался женский вопль. Служанка или нянька – на ней был традиционный костюм жительницы Шпреевальда – выбежала из леса, в ужасе заламывая руки, и выхватила ребенка из коляски.
Фрезе с трудом поднялся. Это далось ему нелегко. Казалось, будто он переломал все кости, будто его колесовали. Он хотел было обратиться к пейзанке со словами успокоения, но тут на месте действия появились две новые фигуры.