– успокоил того Платон, снова подхватывая его под руку и с силой вытаскивая из почти высушенной лужи.
При этом засмеявшийся Алексей отстал в помощи, не вовремя опустив руки, и беспомощное тело старца действительно вытерло собой остатки воды из лужи.
– «Четыре – три! Я выиграл!» – чуть слышно подытожил Платон, который не стал садиться со всеми коллегами в автомобиль к Алексею, а решил, дабы прийти в себя, прогуляться пешком до метро.
Впереди было целых три выходных, и Платон использовал их с пользой. Накатавшись на лыжах, он сочинил в субботу новое стихотворение:
Сумрачный город к весне готов.
Ждёт избавленья от зимних оков.
А я на лыжах по лесу иду.
Думаю думу и песню пою.
Весь лес, как в сказке, молча стоит.
Зимнее Солнце его серебрит.
Ели могучие стоят рядком.
Лапы опущены под белым снежком.
Спят они крепко в лесной тишине.
Корням не зябко в снегов толщине.
Меж них струится моя лыжня.
Весне появится рано пока.
Лес сохраняет зимы красоту.
А в городе тает. Он ждёт ведь весну.
Чтоб насладиться Вам снежной зимой,
Не торопитесь для встречи с весной.
В лес Вы идите на лыжах скорей
На встречу с прекрасной зимою своей,
Снежной и белой, с февральской лыжнёй.
Вы, позабыв… суеты городской,
Воздухом свежим, пьянящим дышать,
И затяжные проблемы решать.
Физ. подготовка Вам тоже нужна.
И жизнь Вам покажется так хороша!
Да! Дорожите февральской лыжнёй!
И не морочьтесь сейчас ерундой.
Снег ещё в марте ведь будет лежать,
Вас зазывая в лес отдыхать.
Всё это было этой зимой,
Тёплой и снежной порой золотой!
Я наслаждался её красотой,
Года началом и зимней порой!
Это стихотворение о февральской лыжне оказалось не последним в эти праздничные дни. Утро 23 февраля встретило Платона Солнцем, лёгким морозцем и поздравлением жены, сразу создав ему праздничное настроение. И ещё до выхода на лыжню, в автобусе, в его сознании проявились первые строчки нового стихотворения. А великолепное скольжение, лучше, чем накануне, когда в его голову почему-то впервые за февральские выходные не пришло ни одной строчки, продолжило их до самой Салтыковки.
Платон решил и в этот раз прервать лыжный поход и ненадолго зайти к Егору с Варварой – поздравить свояка с праздником.
Согласно предварительной телефонной договорённости те ждали в гости супругов Кочет, но Ксения, хотя и собиралась, но так и не решилась, хоть поздно, но всё же открыть свой лыжный сезон.
Поэтому Варвара поздравила своих мужчин одна.
Ей было очень приятно сесть между своими первым и последним любимыми, поцеловать их, поздравляя, и угостить коньяком с лимоном и шоколадными конфетами ассорти.
Платон, конечно, познакомил хозяев со своим последним, праздничным стихотворением, по пути к ним записанным на диктофон:
«Двадцать третье февраля»
Я в двадцать третье февраля,
Конечно, встал на лыжи.
И это сделал я не зря.
Читай об этом ниже.
Морозным, праздничным деньком,
Когда светило Солнце,
Я классикой шёл, не коньком,
С прищуром, как японца.
Слепило Солнце, снег слепил
Своею белизною.
А я про то стишок лепил,
Любуясь красотою.
Как будто снега мой комок
Всё обрастал словами.
И превращался мой снежок…
Во что? Судите сами.
Макушки елей в серебре.
Блестят они от Солнца.
То пробивает путь себе
Меж веток, как в оконца.
Его лучи, пробив себе
Дорогу к земле, к снегу,
Бросают тени кое-где,
В душе рождая негу.
На лыжах быстро я иду,
Вокруг себя любуясь.
Пожалуй, даже я бегу,
Нисколько не красуясь.
Петляет меж стволов лыжня.
И с горки разгоняя,
Лишь радует она меня,
Восторг тем вызывая.
И я иду, бреду порой,
Особенно под горку.
И я любуюсь сей порой!
А объяснять… Что толку?
Увидеть лучше это Вам!
Тогда скорей на лыжи!
На них вставайте, как я сам.
Зачем? Читайте выше!
Те остались довольны, похвалив автора и пожелав ему новых творческих успехов, заодно пообещав когда-нибудь тоже встать на лыжи.
Обменявшись последними новостями, не успев посмаковать подробности, Платон уже через полчаса вырвался в лес, дабы ещё засветло вернуться домой. Но на обратном пути что-то уже не сочинялось.
Но удовольствие от хоть и короткого, но полезного общения, а также нега от выпитого, приятно разлившаяся по телу, придали ему дополнительную силу. Это позволило прибавить в скорости, чему способствовало отличное скольжение, и вопреки обилию лыжников, показать рекордное в сезоне время.
Но радость Платона этим не ограничилась.
При входе в подъезд его окликнула консьержка Валентина Петровна, и от себя и от Раисы Николаевны вручила ему подарок – бутылку классического полусладкого Советского шампанского, поздравляя с праздником:
– «Платон Петрович! Мы с Раисой Николаевной поздравляем Вас с праздником и просим принять от нас, как Ваших читательниц и почитательниц, этот скромный подарок! Желаем Вам крепкого здоровья и больших творческих успехов! Чтобы Вы всегда радовали читателей своим талантом!».
Новая волна радости охватила Платона, и он ответил чуткой женщине:
– «Валентина Петровна! Большое Вам спасибо за подарок! Вы угадали! Именно это я и люблю! Но самое главное, самое примечательное, сейчас произошёл важный исторический момент в моей жизни! Я впервые получаю подарок от моих читателей! Большое спасибо Вам! И я тоже желаю Вам обеим самого главного – крепкого здоровья! Спасибо!».
Праздник продолжился и дома.
Вечером на четверых как раз и распили этот самый подарок благодарных читательниц.
А днём Платон поздравил с праздником своего единственного дядю, к тому же отставного полковника РВСН, Виталия Сергеевича Комарова.
Очень поздно вечером позвонил с поздравлением отцу Даниил, а раньше, через одноклассников, Платона поздравил и другой сын – Владимир.
А вот дочка и все другие женщины – родственницы и младшие по возрасту родственники – мужчины почему-то опять обошли Платона поздравлением с его любимым праздником?
Видимо все они уже, как, впрочем, и всегда ранее, не считали своим защитником бывшего оператора Расчётно-аналитической станции, бывшего командира взвода химической разведки, старшего лейтенанта-инженера запаса, отслужившего год на срочной военной службе в сухопутных войсках, числившегося в запасе сначала в Ракетных войсках стратегического назначения, а потом и в Космических войсках?!
А может они уже не считают меня мужчиной вообще, или не считают своим родственником? Нет, скорее всего, они, или в силу своей веры в Бога, или в силу своей некультурности, или ещё по каким-либо непонятным мне причинам, не признают этот, политый потом и кровью, праздник – сокрушался в очередной год обиженный защитник Отечества.
И тут Платон вдруг понял, что защищать теперь надо не страну от потенциального противника, не свой народ от будущих захватчиков, а культуру народа от самого себя. Крепить надо ни сколько оборону, сколько мораль. Повышать надо ни сколько безопасность страны, сколько духовность людей её населяющих!
Заканчивался февраль, но не заканчивалась зима, одарившая Платона великолепной лыжной порой.
Через неделю, в субботу, в последний день февраля, во время очередного лыжного путешествия по лесу, навстречу Платону попались соседи Егоровых – Гавриловых, гулявшие с маленькой собачкой на руках.
Они вежливо и первыми здоровались с Платоном.
Видимо мои родственники что-то им про меня рассказали важное?! – решил лыжник.
А следующий, первый день весны, принёс ему ещё в утреннем сне, а потом и на лыжне, очередное стихотворение – песню, под музыку песни Жана Татляна «Я пришёл», названное Платоном:
«Позови меня в наш дом»
Закружило, заметелило давно.
И гляжу я грустно в зимнее окно.
За узором на стекле не видно мне,
Как сверкают фонари мои во тьме.
Ведь судьба давно с тобою нас свела.
Но простая проза жизни развела.
Я давно один, и ты теперь одна.
Хоть мы вместе, не одна у нас душа.
Интересы и проблемы замели.
И теперь с тобой чужими стали мы.
В отношеньях наших дует ветерок.
На душе лежит не тающий ледок.
Почему я для тебя вдруг стал чужим?
А ведь раньше был любимым, дорогим.
И теперь я не с тобою, «я ушёл».
Но другой такой, как ты, я не нашёл.
Без тебя теперь я, но и без другой.
Неженатый я, и я не холостой.