– «Красимира Филиппова!» – услужливо из глубины подсказал рогатенький.
Да! – чуть ли не вслух согласился с ним Платон.
Вот разложить бы её на кровати и гонять всю ночь! – размечтался, было, он.
– «Из угла в угол!» – внезапно, дополнив его, кончил парнокопытный.
Вечером в пятницу 30 октября на улицах столицы стало как-то безлюдно и безмашинно.
Вместе с минусовой температурой будто бы наступил и паралич всей жизни. Москва затихла в ожидании снега. На улице было сухо и холодно, что Платон в этот раз ощутил в полной мере в своей бейсболке и лёгких полуботинках.
По дороге к метро «Новокузнецкая» у Платона замёрзли уши и ступни ног – две крайности одного тела. Его «Кейптаун» уже не согревал голову.
Однако количество, ходящих без головных уборов, москвичей, видимо имеющих горячие головы или горячие мысли в остывшей голове, особенно среди молодёжи, было значительным.
Заканчивался последний рабочий день октября и последний день официальной работы Платона в ООО «Де-ка».
Трудовые будни прикатились в своей беспрерывности к неминуемой своей безысходности.
Наступили очередные выходные дни. Но теперь они были без дачи, без гаража и машины, пока даже без лыж. Платон теперь отдыхал, но не в другом труде, а без физических нагрузок, в одном лишь писательском творчестве.
Начался ноябрь.
– «Плат-о-о-он!» – прервал раздумья писателя традиционный понедельничный крик начальницы.
Не успел он ответить, как та вошла к нему с подругой.
– «Петрович! Давай, напихай Маше!» – с порога начала она.
– «Что? Прям стоя?!» – не устоял он от словесного соблазна.
– «Лецитину и масла!» – уточнила Надежда.
– «А-а! Чтоб лучше вошло!» – сделал он окончательный вывод уже почти про себя.
Позже начальница угостила подчинённого большими яблоками из своего сада. Пробуя сочный плод, Платон с подвохом спросил:
– «А ты в землю навоз кладёшь?».
– «Конечно! Разве не видишь результат?!».
– «Не вижу, а чувствую! Немного отдаёт!» – ответил садовод, тут же вспомнив и об обеде.
После него Платон, в послеобеденной прогулке расслабившийся осенними лучами Солнца, спускался по Покровскому бульвару к себе на Воронцово поле. Вдруг навстречу ему продефилировал «Шурик».
Он шёл в горку очень смешно, ставя ступни по одной линии, как девушка на подиуме, но сильно сгибая ноги в коленях. Его голова была сильно запрокинута назад и бородка опять рассекала встречные потоки воздуха, как наконечник трубки Пито (ПВД) в носу реактивного самолёта.
После возвращения Платона, соскучившаяся по интеллекту, Надежда пришла к нему немного «поскулить о своих девичьих делах». Вскоре к ним присоединился и Гудин. Но Платон неожиданно закашлялся.
– «Ты чего раскашлялся?» – спросила начальница с укоризной.
– «Аллергия на старьё!» – не глядя на него, ответил Платон.
– «А чего ты иногда всякие пошлости говоришь?» – поинтересовалась Надежда, кивая вслед вынужденно уходящему Гудину, опять не закрывшему за собой дверь.
– «Да приходится! Но всё равно говном хамства не замажешь! Вон, видишь? Опять дверь за собой нарочно не закрыл!» – объяснил своё поведение Платон.
Чтобы коллеги не забывали закрывать за собою дверь, дабы избежать сквозняка, Платон стал бить ею им по мозгам, с силой захлопывая её, всякий раз этим грохотом отрывая неверных со стула, и отвлекая их от дел.
Этим он старался напомнить им, что забывать о коллеге – себе дороже. А иметь на него зуб – тем более.
Дома, во время вечернего умывания Платон в очередной раз уронил неделю назад фактически выпавший, давно сильно качавшийся верхний зуб.
Тот на этот раз он упал не плашмя, а вертикально, точно угодив в маленькое, но оказавшееся вполне достаточного диаметра, одно из сливных отверстий.
Ну, вот и всё! Теперь я буду щербатым! – понял бывший его хозяин.
Платон и раньше частенько терял этот зуб, но не окончательно. Как-то поздно вечером, уже ложась в постель, он чихнул, закрываясь в этот момент одеялом, и зуб улетел под его темноту. Хозяин начал на ощупь искать его, шурша кривой ладонью по простыне. От этого Ксения естественно проснулась.
– «Ты, что?!» – поначалу несколько взволновано спросила она, копающегося под одеялом мужа.
– «Да зуб потерял!».
– «Так ты зуб ищешь, что ли?! А какой?!» – оглядывая мужа ниже пояса, сразу нашлась она, вдруг полностью проснувшись и повеселев.
– «Ты, милый, не там его ищешь!» – просунула она руку ниже под одеяло.
Но настоящая пропажа тут же нашлась, и хозяин вставил её на место.
А на работе глазастая Надежда сначала услышала хоть и лёгкую, но необычную шепелявость, а потом уже и увидела недостачу в верхнем ряду зубов улыбчивого подчинённого. И его сообщение, о том, что зуб теперь потерян им буквально, то есть окончательно, вызвало у неё почему-то большую радость. Она громко и радостно смеялась, чуть ли не хлопая в ладоши, и чуть ли не прыгая, как обезьянка.
Эта неделя закончилась неожиданно бурно в политическом смысле.
Президент выступил с Посланием к стране. Платон с интересом слушал фрагменты его выступления уже дома в новостях по телевизору. Он давно проникся уважением к Дмитрию Медведеву. И каждым своим выступлением тот лишь подтверждал и укреплял уважение к себе со стороны Платона.
Тем удивительней оказалось вдруг услышанное из его уст предложение о смене часовых поясов в России. Его помощники явно подставили своего руководителя не только перед страной, но и перед всем Миром. И в связи с этим у Платона сразу родился анекдот, которым он поделился с Ксенией:
– «Медведев выступает в Кремле с Посланием к стране: и вообще, мы с Вами плохо работаем, отстаём и ничего не успеваем! Надо что-то делать! Предлагаю увеличить сутки на один час!
Из зала слышны возгласы одобрения. Тогда взбодренный президент продолжает: и вообще, нам надо научиться экономить во всём! Поэтому предлагаю и дважды два считать теперь три!
Тут же новые возгласы из зала: правильно! Вон, в Китае всего пять часовых поясов, а как поднялась экономика?! А у нас их одиннадцать!?».
Но старого оборонщика поразило другое. Медведев почему-то с гордостью и даже с апломбом сообщил о мизере, который получит наша армия в следующем году. Но даже из всего этого нищего списка Платона особо покоробило сообщение о передаче ВМФ РФ всего одного корабля класса корвет. А ведь это самый маленький класс боевых кораблей, ниже уже идут большие катера.
– «Ещё бы о моторной лодке похвастался!» – не выдержал бывший вооружатель ВМФ СССР.
Первая половина ноября прошла в дождях при плюсовой температуре.
Вторая началась снежной слякотью и почти хрустальными ветками деревьев и кустов. На улице стало сыро, но красиво!
Что нельзя было сказать про некоторых, испугавшихся гриппа, сограждан.
– «А что это у Штюбинга с носом?!» – риторически просил Платон Надежду, увидев Гудина с марлевой повязкой под одним глазом.
И эта повязка тоже показалась Платону определённым знаком ему.
Вечером он оказался с Ноной около одного трамвая. Садясь в него, та оригинально отметила галантность Платона:
– «О-о! Ты меня пропускаешь вперёд?! Только смотри, не толкай!».
– «А что, ты думаешь, что моя толкалочка на боевом взводе?!» – огорошил её Платон.
Надо же? Опять я об этом! Опять мне знак какой-то?! – решил он.
В этот понедельник, 16 ноября, вечером после работы Платон получил в КВД 15-ой Городской больницы естественно удачный для себя результат спорного анализа крови и сразу рванул в свою 30-ую поликлинику к Алексею Александровичу за направлением на оперативное лечение.
На следующее утро он уже прибыл на запись в 60-ую Городскую больницу, и тут же получил место в Урологическом отделении. Он только и успел съездить домой за вещами, и к обеду был уже в палате.
После знакомства с документами, осмотра и беседы с Платоном, принимавший его дежурный врач, к.м.н. Дмитрий Александрович Лахно, внешне напомнивший Платону его сына Данилу, сделал вывод, что фимоз, как и парафимоз, Платона стали результатом длительного применения им Метотрексата, а простую операцию ему сделают уже в четверг под общим наркозом.
На опасение Платона, почему под общим, последовало объяснение, что у нас так принято, это современно.
Соседом Платона по удобной двухместной палате стал пришедший вместе с ним Владимир Васильевич Гаврилин, хорошо сохранившийся, небольшого роста, приятный, семидесятипятилетний пенсионер.
Бывший регулировщик спецаппаратуры работал ранее на одном из оборонных предприятий при НИИ, руководимым хорошо известным Платону, преподававшим ему в МВТУ, академиком Виктором Ивановичем Кузнецовым – Главным разработчиком гироскопов и других компонентов для систем наведения межконтинентальных баллистических ракет, в том числе Челомеевских.
Так что соседи по палате оказались ещё и из одного министерства.
– «Мы с тобой одной крови!» – пошутил писатель.
Объясняя коллеге причину своего здесь нахождения, Платон опять не смог обойтись без самоиронии:
– «Представляете?! В начале марта, во время утренних гигиенических процедур я снял капюшон с головки друга, а обратно никак!?».
– «Молнию-то и заело!?» – внезапно завершил он, вызвав хохот соседа.
– «Днём я пошёл на лыжах в надежде подморозить конец, и всё-таки натянуть на него шапку. А вышло наоборот: оказывается, тот со мной тоже спортом занимался: ещё больше набух, превратившись почти в красный гриб! Весь день я промаялся в безнадёжных попытках. А жена поняла, что у меня что-то не в порядке, пришлось колоться. А поздно вечером уже и скорую вызвали!».
– «Да-а! Ситуация! И не отрегулируешь никак!» – протянул бывший регулировщик спецаппаратуры.
– «Какой там! Молодая приехала, взвесила его на ладони и утешила меня с видом специалиста. Надо вправлять! Там умеют, и не такое вправляют, не волнуйтесь! Хорошо 70-ая рядом!