1 большой зубчик чеснока
50 г листьев петрушки/ кинзы (а можно и тех и других, как и любое другое сочетание, которое у вас найдется)
1 1/2 ст. л. кумина
2 ч. л. черного перца горошком
50 г сливочного масла, чуть размягченного
3 ч. л. сумаха
2 ч. л. темного мягкого коричневого сахара
2 ст. л. оливкового масла
1 ч. л. красного винного уксуса
1 анчоус
1 ст. л. жирного йогурта
1/2 ст. л. тахини
1 ст. л. холодной воды
Сушеные розовые лепестки (по желанию, но они бывают в продаже, так почему бы и нет?)
Список ингредиентов получился длинным, как у Оттоленги, но, пожалуйста, не пугайтесь. Все совсем не сложно. Чтобы отвлечься от списка, начнем с того, что поставим чайник.
Когда чайник закипит, разберите капусту на соцветия разного размера: будут и очень маленькие, и побольше. И раз уж вы достали нож и разделочную доску, то разрежьте лимон пополам и крупно нарежьте чеснок и зелень.
Тщательно промойте соцветия, и листья тоже. Положите соцветия и листья в большую кастрюлю с хорошей щепотью соли (не скупитесь!) и залейте кипятком из чайника. Поставьте таймер на 7 минут.
Тем временем разогрейте духовку до 220 °С.
На большой сковороде с антипригарным покрытием на среднем огне жарьте кумин и перец примерно 2 минуты. Высыпьте в ступку и истолките в крупный порошок. (Конечно, можно покупать уже помолотые, но боже! Аромат поджаренного кумина не имеет в мире равных.)
В миске сбейте сливочное масло, истолченные кумин и перец, сумах, сахар и сок половины лимона.
Когда таймер сработает, откиньте капусту в дуршлаг. Положите все соцветия и половину листьев на противень; остальные листья идут на разделочную доску.
Натрите капусту и листья на противне пряным маслом и отправьте в горячую духовку. Поставьте таймер на 15 минут.
Крупно нарежьте остальные листья капусты и вместе с чесноком и травами отправьте либо в большую миску, либо в емкость кухонного комбайна. Добавьте оливковое масло, красный винный уксус, анчоус и сок второй половины лимона. Измельчите либо погружным блендером, либо в комбайне, чтобы получился максимально гладкий зеленый соус. Переложите в красивую емкость.
Достаньте капусту из духовки и чуть встряхните, а потом снова верните в духовку. Поставьте таймер на 15 минут.
Еще в одной красивой (небольшой) миске смешайте йогурт, тахини и холодную воду.
Готовка практически закончена. Вымойте посуду. Загрузите посудомойку. Наведите на кухне порядок.
Достаньте подгоревшую, хрустящую, клейкую цветную капусту из духовки. Красиво выложите на блюдо. Сбрызните зеленым соусом, йогуртово-тахинным соусом, а потом посыпьте розовыми лепестками. Подайте остаток соусов на стол, чтобы макать в них капусту. Вы поистине герой нашего времени. Герой инстаграма. И прическа отлично смотрится.
Брауни из трех ингредиентов
Нэнси говорит: «Прогулки уже разрешены?»
Мы обе не уверены. Мне необходима прогулка, необходимо увидеть собаку Бизл, а еще нужнее – увидеть Нэнси лицом к лицу, без разделяющего нас экрана. Как бы я раньше ни классифицировала дружбу – с рейтингами и без рейтингов, – мне не приходило в голову классифицировать ее по осязаемости разговоров.
Прежде это казалось неважным: кому-то я каждый день писала эсэмэски, кому-то звонила по пути домой, с кем-то встречалась на незапланированных вечеринках восемь раз в году и вообще не разговаривала в промежутках. С кем-то я виделась каждый день, а с кем-то пила кофе, когда они оказывались в городе. Ну вы поняли. Это никак не связано со степенью близости или доверительности: просто какой формат кому подходит.
Я каждый день болтаю с Джорджи, часами, приставив телефон с фейстаймом к тостеру. Мы с Дебо, Энни и Джо каждый понедельник связываемся для того, что мы назвали «Супным клубом» – хотя суп не едим. И в то же время я не представляю себе, о чем мы с Розой могли бы говорить по телефону, хотя мы знакомы уже десять лет и она – мама моих крестников. Что бы я сказала Фреду, если бы он мне позвонил? «Я опаздываю в паб» – или решила бы, что кто-то еще умер.
И с Нэнси я никогда по телефону не разговаривала – не было нужды. С чего нам было говорить по телефону? Что нам вдруг понадобилось бы сказать такого, что не подождало бы до утренней прогулки?
«Хороших историй о телефонах не существует» – и тем не менее я именно в такой.
Мне нужно пройтись, нужно разделить брауни на двоих и выпить кофе и сказать ей, лицом к лицу, как все это глупо. До чего я глупая, и до чего глуп он, Тео, и как все это слегка вышло из-под контроля, причем мы даже не помним, встречались ли. Как мне нужно нанести себе на лоб тату со словами «не привязывайся» и «не влюбляйся и вообще», а еще написать их на зеркале в ванной.
Мне нужна моя лучшая подруга – и мне нужно сладкое.
«Если прогулки уже разрешены, то не запрещено и съесть на прогулке брауни».
«А если нет, – пишу я, – то я готова попасть в тюрьму из-за перекуса».
Следом я отправляю эмодзи с маленьким полицейским – и с шоколадкой. А потом пишу:
«Где всегда, когда всегда?»
Нэнси подтверждает, а я иду к кухонному шкафу и роюсь в нем. Это – брауни Нэнси, вечерние брауни.
Картинка из прошлого: Нэнси курит, закинув ноги в пижамных брюках на спинку дивана. На пижаме – косатки, и косатки держат сердечки.
– Приготовь мне брауни, – говорит она, полузакрыв глаза. – Приготовишь мне брауни? Сможешь приготовить мне брауни из того, что есть дома?
– Не знаю, – отвечаю я. – А что у тебя есть дома?
– Не знаю, – признается она и лениво затягивается.
На столе перед ней – остатки нашей трапезы на вынос: два пустых горшочка, в которых был бульон, два пустых пластиковых контейнера из-под пророщенной фасоли, тушеной говядины и зелени, две ложки. Мы посмотрели по телику четыре серии, выпили две бутылки вина.
– Ну и я не знаю, – ворчу я.
Я встаю и начинаю открывать шкафчики. Я на этой кухне не готовлю и все равно знаю ее, как свою собственную: тут нет ни одного шкафчика, где я не могла бы покопаться, ни одного ящика, о содержимом которого я не догадывалась бы. Я могу нарисовать схему, хоть сейчас, хоть через год, с вероятным содержимым ее холодильника. На этой кухне я ем колечки «Чириос» из пакета, пока что-то обдумываю, завариваю чай в любимой кружке (здесь – оранжевая с Нэнси Митфорд), а теперь, поздно вечером, нахожу ингредиенты для брауни, потому что ей их захотелось, а я ее люблю: это мы во всей нашей красе. Днем мы гуляем, работаем, разговариваем, но когда видимся вечерами, то там только мы и телик – память о тех днях, когда она оставалась у меня долгими вечерами, когда Джим умирал; память о тех днях, когда я ночевала у нее несколько раз в неделю и держала пижаму под подушкой у нее в гостевой комнате (моей комнате). Все меняется, но та нить, что нас связывает, – это нечто нержавеющее, нечто золотое. Я всегда буду готовить для нее брауни.
Я нахожу упаковку фермерских яиц, на самом деле даже слишком хороших для моих целей, нахожу пакет муки с разрыхлителем. Я нахожу (бинго!) полную банку «Нутеллы». Отыскивается банка с растворимым кофе и морская соль, и хотя они не обязательны, я рада, что они есть.
– Я могу приготовить брауни, – объявляю я, и я их готовлю: с хрустящей корочкой и мягким центром: невероятно быстрые, невероятно простые. Яйца, если их сбить, дают поразительные результаты. «Нутелла» – это только жиры и шоколад. Порошок эспрессо для выразительности, копченая морская соль – для ноток далекого океана. Они так хороши, что даже не верится, и настолько просты, что это вообще нереально.
Сейчас у меня нашлась «Нутелла», последние два яйца, эспрессо. Я сую брауни в духовку и иду искать кроссовки. Мир ждет: идем!
На 12 брауни
2 яйца
1 большая банка пасты «Нутелла» (вам нужны 300 г + 50 г)
75 г муки с разрыхлителем
1 ст. л. растворимого эспрессо (по желанию)
1 ч. л. копченой морской соли (по желанию)
Разогрейте духовку до 180 °С. Выстелите небольшой противень пергаментом или просто смажьте сливочным маслом и надейтесь на лучшее. Мы работаем с тем, что у нас нашлось.
В кухонном комбайне сбейте яйца до хорошей пены, а потом добавьте 300 г «Нутеллы» (тут силиконовая лопатка просто бесценна).
Добавьте муку и эспрессо, если вы его используете. Взбивайте до исчезновения комков, а потом вылейте на противень. Постучите противнем по столу, чтобы тесто распределилось ровно.
Выложите остальную «Нутеллу» сверху и нарисуйте ею спирали обратной стороной ложки. Посыпьте копченой солью, если она у вас нашлась, и пеките полчаса.
Достаньте брауни из духовки. Сделайте вид, будто позволите им остыть. Не позволяйте.
Обожгите пальцы, хватая их: есть вещи, которые откладывать не стоит. Кое-что вы и так слишком долго откладывали.
Июнь
Абрикосово-миндальный салат, стейки из ягненка
И вдруг в саду – розы, и розмарин, и шпинат, и клубника, и подсолнухи, и тимьян, и помидоры, и плющ, и кейл, и морковь, и кинза, а на кухонном подоконнике – огурцы, и все цветет, пусть пока и не плодоносит. У огурцов желтые цветы в форме звездочек, а цветы кабачков более темного желтого цвета, длинные и нежные. Появились фиалки-самосевки, возникающие повсюду. Моя бабушка говорит, что у помидоров нужно обрывать цветки, но у меня рука не поднимается. Я хочу, чтобы всего было больше – больше и еще больше всего. Я не могу допустить, чтобы чего-то стало меньше, чем сейчас.
Вот оно – то изобилие, о котором мы говорили.
Вот тот огород, на который я надеялась, и мы с Джо пьем на ступеньках просекко, и дни бесконечны. Плечо Джо, золотистое и веснушчатое, прислонилось к моему, волосы недавно покрашены розовым дип-даем – в[1] кухонной мойке вашей покорной слугой. Я добыла свежих абрикосов и пучок пряных трав и купила пару симпатичных стейков из ягненка. Абрикосы я припустила в стакане просекко. Сироп пойдет в кардамонную водку-тоник или подмешается к греческому йогурту с копченой солью. Стейки лежат в бело-синей эмалированной мисочке, пропитываясь лучшим оливковым маслом с лимонной цедрой и розовым перцем. Мои руки пахнут лимоном, а воздух – мятой. В духовку ничего не ставится, и с огорода пока ничего нет (кроме мяты), но все будет. Все вот-вот будет.