Лондон открыт, но как-то ненадежно: мы сидим в пабе и строим планы на все возможные случаи. Рождественская вечеринка с карри, обожаемая Джимом традиция, явно исключена. Яблоки в тесте в последнюю субботу перед Рождеством тоже маловероятны: я ела яблоки в тесте с Зельдой и Тедди каждый год с момента нашего знакомства – даже в те годы, когда Джим умирал и все было плохо. В этом году у них не получается вернуться из Франции.
И я начинаю понимать, что все равно не хочу что-то устраивать. Нет, я не то что не хочу праздновать Рождество. Чего я не хочу, так это устраивать празднество. Не хочу, чтобы еще одно Рождество пришлось на темное время. Не хочу заботиться о рождественском столе, не хочу готовить традиционное запеченное блюдо, потому что терпеть не могу его готовить. Я даже есть его не люблю. Джим его обожал, а я… не приготовив за год ни единого, я понимаю, что это не мое. А живая пока я.
И вот что мы планируем: я и Нэнси с Отто, я и Джо с Дугласом и Джорджи, я с Тео. Дебо сидит в замерзшем саду и перекрикивается с нами. Нора, освоившая новенький телефон и только что оставившая позади девять лет, по фейстайму демонстрирует мне свое расписание, розетку пони-клуба и похвальную грамоту. Мои родные в зуме. Зельда в зуме. Мои бабушка и дедушка на телефоне. Тео после работы ходит от риелтора к риелтору по темноте. Все кажется страшно ненадежным, но все-таки есть мы с Джо под леопардовым пледом, и есть этот сад: он ждет, он готов.
Я захожу в дом, и мне нужно тепло: простое тепло, простой уют. А еще я умираю от голода.
На самом деле я хотела бы лепешку, но лепешки зачерствели, и вообще нам нужно нечто настоящее. Нужны овощи и ужин, настоящий ужин на столе к восьми. Так что я готовлю вот что: цветную капусту под сыром, но необычную, с сытным соусом бешамель из сгущенного молока без сахара, приправленного чеддером и большой ложкой «Мармайта»: жареную цветную капусту с хрустящими краешками, горстями зелени, положенной ради ЗОЖ, и увенчанную – вот в чем фокус – черствыми крампетами, измельченными в блендере и поджаренными на сливочном масле.
На 2 порции
2 яйца
150 мл сгущенного молока (без сахара!)
2 ст. л. пасты «Мармайт»
220 г чеддера
1/2 ст. л. крахмала
1 небольшой кочан цветной капусты
2 крампета (не страшно, если черствые)
2 ст. л. сливочного масла
2 большие горсти нарезанного кейла (проще это сделать ножницами, я считаю)
2 ч. л. нарезанной петрушки
Возьмите большой кувшин и сбейте в нем яйца, сгущенное молоко и «Мармайт». Просто.
В миску натрите чеддер. Теперь добавляем туда крахмал. Понимаю. Странный поворот, но даю слово: это нормально. Все просто будет чуть более гладким, чуть более блестящим, ровным и сияющим. Крахмал – это странное волшебство, так что давайте просто сделаем так. (Положите крахмал и размешайте.)
Промойте цветную капусту и разделите на маленькие соцветия. Вскипятите воду в чайнике. Не знаю, как бы люди жили без чайников. Выложите капусту в кастрюлю и залейте кипятком. Поставьте на умеренный огонь и варите 10 минут или до мягкости.
Пока капуста варится, поджарьте крампеты, а потом в кухонном комбайне измельчите их до крупных крошек. Возьмите сковороду, которую можно ставить в духовку и достаточно большую, чтобы все поместилось, поставьте на умеренный огонь, растопите сливочное масло и жарьте крошки, пока они не подрумянятся. Постарайтесь, чтобы они не подгорели, но не огорчайтесь, если это все-таки случится.
Когда капусте останется вариться около минуты, добавьте нарезанный кейл и варите минуту, просто чтобы листья стали ярко-зелеными. Откиньте все на дуршлаг, а потом вывалите на сковороду, чтобы остатки жидкости ушли паром.
Не выключайте огонь под сковородой, а добавьте в нее смесь яиц, молока и «Мармайта», а также сыр и мешайте, мешайте, мешайте, чтобы все соединилось. Посыпьте крошками и поставьте под горячий гриль на 5 минут, пока поверхность не начнет пузыриться.
Посыпьте петрушкой – для зрительного эффекта – и ешьте сразу же, из сковороды, ложками.
Печенье с марципаном, вишней и шоколадной крошкой
Я опять готовлю печенье с шоколадной крошкой – и тут Тео звонит и говорит, что мне надо прийти и посмотреть один дом.
Я неравнодушна к печенью: так было всегда, но за этот год я весьма усовершенствовала свое искусство. У меня было много времени, чтобы практиковаться.
Шоколадная крошка здесь неверное именование. Я исходно против шоколадной крошки: она плавится равномерно и предсказуемо: кусочки шоколада имеют одинаковый размер и одинаковую текстуру. В шоколадной крошке есть нечто искусственное. Кусочки шоколада в моем рецепте – это скорее осколки, стружки и слишком крупные куски. Они расплавляются речками и лужицами и приятно-солидными горьковато-сладкими узелками. Это – большая плитка шоколада, разбитая кухонным ножом неравномерно и произвольно и подмешанная отчасти в тот момент, когда тесто еще тепловатое.
Ключ к идеальному печенью – это текстура, и именно поэтому вы а) отказываетесь от шоколадной крошки и б) кладете мягкие вишни и нежные кусочки марципана.
Короче, в печенье – да – марципан, вишня, и такие вот лужицы темного шоколада, и копченая соль, и когда звенит телефон, я решаю, что это поставленный на девять минут таймер.
– Привет! – говорю я удивленно.
А он говорит:
– Сможешь со мной встретиться через двадцать минут?
А я уже обуваюсь. Я кладу четыре теплых печенья в карман пальто, оставляю последние два противня под присмотром Джо и обещаю вернуться к чаю.
Вскоре я смотрю на Тео, и почти сразу же мы смотрим дом. Мы все сразу понимаем. Я влюбляюсь с первого взгляда (но в этом нет ничего нового, так?). Это – обшарпанные викторианские таунхаусы, вроде нашего с Джо, с большим эркером и маленьким кабинетом на задней стороне, который смотрит на сад и птиц. В темноте сада не видно, но мы знаем, что он есть.
Когда мы уходим, начинается снегопад. Я сую замерзшие руки в карманы и благодарю Бога за все еще теплое печенье. Огни Сити – уже без работников, но все еще слабо подсвеченного – раскинулись по горизонту с одной стороны, а с другой – неподвижность парка: сплошные колокольни и голые деревья. «Это Лондон, Джим, но не тот, что знали мы».
Джим никогда добровольно не бывал к югу от реки: он был лондонцем старой школы, хамоватым снобом. «Я приехал на южный берег ради гребаной свиной вырезки?» – вопросил он у Отто при первой их встрече, и Отто так никогда его полностью не простил. Он поделился со мной этой историей в день смерти Джима, когда мы валялись в объятиях друг друга, все шестеро: я, и Нэнси, и Дэнни, и Джо, и Отто плюс Биз – и говорили о том, как Джим был худшим и лучшим из нас. На самом деле это были настоящие похороны Джима: шесть бутылок вина, три пачки синего «Кэмэла» и перечень его недостатков.
– Он мне казался чудесным человеком, – говорит Тео оптимистично.
Тео встречался с ним пару раз: Джим внушил ему симпатию и уважение, как всегда было с теми, кто по-настоящему его не знал.
– Он был чудесным, – откликаюсь я. – Чудесным и ужасным.
Мы сидим в темноте на скамейке и делим печенье.
– Это лучшее в мире печенье, – говорит Тео.
А я спрашиваю:
– Так ты его берешь?
И пока я ем второе печенье, он звонит риелтору, вот прямо сразу, а потом мы целуемся на прощанье, словно это какое-то кино.
Когда я возвращаюсь домой, Джо успела сделать еще дюжину печений согласно инструкции, и каждое безупречно. У меня нет настроения что-то опять готовить, так что мы съедаем их вместо ужина: две чашки чая, четыре серии по телику, и лучшее в мире печенье.
На 24 печенья
200 г сливочного масла
300 г темно-коричневого мягкого сахара
100 г темного шоколада
50 г марципана
1 яйцо + один желток
200 г обычной муки
50 г порошка какао без сахара
1/2 ч. л. пищевой соды
50 г вяленой вишни
Копченая морская соль
Разогрейте духовку до 180 °С. Выстелите противень пергаментом. Найдите решетку.
Растопите масло в кастрюльке на небольшом огне, пусть оно вспенится и почти начнет пригорать, так оно станет коричневым: вы заметите, что запах стал просто восхитительным.
Сбейте растопленное масло с сахаром до полной однородности. Сейчас я использую стационарный миксер, но это можно сделать и просто в большой миске деревянной ложкой или венчиком.
В это время нарежьте шоколад: тонкими осколками, крупными кусками, неаккуратно и бредово, и марципан так же.
Когда вы с этим закончите, масло с сахаром уже будут готовы к яйцу и дополнительному желтку. Добавьте их и снова сбейте, а потом положите муку, какао-порошок и соду и снова тщательно сбейте. Осторожно вмешайте шоколад, марципан и вишни. Тесто!
Чайной ложкой выложите на противень НЕ БОЛЬШЕ ШЕСТИ печений. Если их будет больше, они сольются при выпекании. Ужасная фраза получилась, но она показывает, насколько все серьезно. Посыпьте копченой солью.
Ставим печенье на 9 минут. Оно очень легко пересушивается. Не допускайте этого. Оно вам покажется недопеченным. Это не так. При остывании печенья станут прочнее, клянусь.
Печенье – на решетку. Если оно подгорело или оказалось жестким, следующую партию пеките 7 минут. Если оно сильно недопечено, попробуйте поставить на 10 минут.
Повторите со следующей порцией теста. Постарайтесь не обжечь язык, поедая печенье сразу же.
Поджаренные сэндвичи с джемом
Насчет призраков есть масса заблуждений.
Первое – или, может быть, самое распространенное – это то, что в плане истинных явлений Хэллоуин уступает Рождеству. Опасны дни рождения, и свадьбы, и крестины, и похороны других людей – но Рождество, если вы его отмечаете, – это настоящее минное поле эктоплазмы и внезапных и неожиданных потрясений.
Каждый день – это воспоминание, каждый день – это явление призрака. На Рождество мой дом полон призраков. Одна только коробка с елочными украшениями вызывает полдюжины призраков. Соломенный ангелочек из дома моего детства (он есть у каждого) и пара стеклянных ангелочков из Варшавы, где мой отец (ушедший из семьи) жил, когда я была маленькая, до того, как окончательно исчезнуть из моей жизни. Разукрашенный стеклянный краб с выпуклыми черными глазками, которого мы с Джо импульсивно купили, демонстрируя Крабу, что о нем помним. Гитарная струна, которую Дэнни порвал в день нашего знакомства. Нитка бусин с нашими именами: ЭЛЛА—ОТТО—ДЖО—ДЖИМ—НЭНСИ—ДЭННИ—БИЗЛ. Косточка от козлятины карри с нашей первой рождественской вечеринки с карри, отполиров