Такой странный, внезапный уход лорда Имгри произвел на меня очень неприятное впечатление, но другие девушки, казалось, не придали этому никакого значения. Без обычной болтовни, притихшие и словно чем-то успокоенные, они устраивались на ночлег, выбирая себе ложа.
Я тоже устроилась поудобнее, завернулась в серебристо-серый мех и уснула спокойно и сладко. Я открыла глаза только тогда, когда утреннее солнце заглянуло в откинутые полы палатки.
— Джиллан! — Это Кильдас распахнула мою палатку и сейчас стояла в дверях. — Что это ты так разоспалась?
Я с неохотой вылезла из-под теплого меха, подошла к ней и выглянула наружу. Исчезли лошади, на которых мы приехали, а также палатки сопровождавших нас воинов. На опустевшей площадке стояли только шатры невест. Все люди лорда Имгри поспешили уехать, пока невесты спали.
— Они, наверное, боялись, как бы некоторые из нас не передумали в последнюю минуту и не устроили скандала, — заметила я.
Кильдас улыбнулась.
— Но к тебе-то это не относится, не так ли, Джиллан? Конечно, она права. Меня в это утро ничто не заставило бы повернуть назад.
— По крайней мере, они оставили нам наши свадебные наряды, — Кильдас указала на объемистый тюк. — Трудно сказать, когда позовут нас наши новые господа, но мне кажется, лучше подготовиться заранее. Вставайте, девушки! — крикнула она, откидывая полог еще одной палатки. — Встречайте Единорога и то, что он дарит нам этим утром!
В одной из палаток мы нашли чаши из полированного рога и сосуды с водой, настоянной на травах. Мы с удовольствием умылись чуть ли не первый раз за все путешествие и занялись нарядами, стараясь подобрать платья всем к лицу, чтобы выглядеть как можно красивее. Некоторые девушки из обедневших родов смотрели на наряды так удивленно, словно не знали, что с ними делать, а другие, как та же Кильдас, в любом наряде держались так, словно родились в нем.
Потом мы с большим аппетитом поели, не замечая времени и не мучаясь ожиданием. Кильдас подняла последний кубок и предложила выпить за наше счастливое будущее. И тут с перевала послышался чистый серебряный зов — не рога, как предупредил нас лорд Имгри, а ликующий звон фанфар. Я поднялась и обернулась к Кильдас и Сольфинне.
— Пойдем?
— Ждать больше нечего, — согласилась Кильдас. — Пошли навстречу тому счастью, за которое только что выпили.
Мы вышли из палатки и пошли по тропе прямо в плотную завесу тумана, поднимавшуюся снизу. Тропа, к счастью, была не крутая, и мы шли легко. По шуршанию длинных платьев я догадалась, что остальные девушки последовали за нами. Ни одна не осталась в палатке, не устроила напоследок истерики, не поддалась приступу страха. Спокойно и молча шли они навстречу судьбе.
Трижды прозвучал серебряный зов. Первый раз он заставил нас тронуться в путь, второй раз, когда мы миновали ущелье, и вот сейчас зазвенел снова.
Туман расступался сразу, словно какие-то неведомые руки отдернули занавес, и из холодной, неуютной зимы мы вошли прямо в светлую весну. Площадка была покрыта мягкой зеленой травой. Прямо перед нами открылся проход в зеленой стене кустов, украшенных мелкими белыми и желтыми душистыми цветами. Такими сладко пахнущими колокольчиками украшают в долинах венки невест.
На площадке никого не было, но прямо на траве лежали небрежно брошенные плащи. Все они были сделаны из тончайшей ткани, украшены драгоценными камнями и покрыты искусной замысловатой вышивкой. Мне показалось, что вышивка на всех плащах разная, но я не могла за это поручиться, так как все это было так пестро и запутано, что глаза разбегались.
Мы молча стояли и смотрели. И чем дольше всматривалась я во всю эту картину, тем больше мне становилось не по себе, словно за всей этой прелестью я видела что-то другое, и мне это не нравилось. Когда я принималась сосредоточенно разглядывать траву, кусты или плащи, они на глазах начинали меняться: все великолепие ярких красок таяло, открывая грубую реальность.
Площадку покрывала не свежая зеленая трава, а такая же пожухлая, прошлогодняя, как на равнине. И кусты стояли голые и замерзшие, как и положено им в это время года. А плащи, когда под моим взглядом померкла красота вышивки и драгоценных камней, оказались серо-коричневыми, как земля, на которой они лежали. Их единственным украшением был темный узор, напоминающий руны, мне незнакомый. И чем внимательнее я всматривалась, тем скорее и безвозвратнее рассеивалась прекрасная иллюзия. Я посмотрела на своих спутниц и поняла, что они видят только внешнее великолепие и не ощущают, что оно иллюзорно. Широко открытыми удивленными глазами смотрели они вокруг, и такая радость была на их лицах, что я сразу же решила ничего им не говорить о своем открытии. Да они бы мне сейчас и не поверили.
Одна за другой выходили они на этот колдовской луг и подбирали понравившийся им плащ. Вот и Кильдас отошла от меня и побежала на луг. Вот и Сольфинна…
Кильдас подобрала один из плащей и накинула его на себя. Покрывало это светилось и переливалось голубым, а по нему золотом и драгоценными камнями было вышито какое-то сказочное животное. Мое двойное зрение, проявившееся так неожиданно, не мешало мне видеть и то, что видели остальные девушки, находившиеся под властью иллюзии. Другие девушки прижимали плащи к груди, словно самое дорогое, и вдруг, поняв что надо делать дальше, одна за другой проходили под цветущую древесную арку и исчезали в тумане.
Сольфинна тоже сделала свой выбор и исчезла. За ней прошла Эдит, еще одна девушка… И я с испугом поняла, что осталась совсем одна.
То, что я одновременно видела и реальность и иллюзию, основательно нагнало на меня страху, но и медлить дальше тоже было опасно. Я все еще нерешительно смотрела на несколько оставшихся плащей. Колдовская красота их растаяла, и мне они казались совсем одинаковыми. А впрочем, не совсем, рисунки рун на каждом были другие и образовывали другой узор.
Один из плащей лежал далеко от других, почти на самом краю площадки. Я обратила внимание, что руны на нем как-то разбросаны, словно каждая сама по себе, и не образуют единый рисунок. На какое-то мгновение я увидела этот плащ во всем его колдовском великолепии: нечто зелено-голубое, фантастическое, покрытое россыпью драгоценных камней. Но это промелькнуло так быстро, что, возможно, мне все просто почудилось. Однако плащ этот все же интересовал меня, к нему меня тянуло больше, чем к любому другому. И еще я чувствовала, что должна немедленно сделать выбор, иначе это покажется подозрительно.
Я пересекла мертвую мерзлую землю, прижала к груди выбранный плащ и под аркой голых ветвей шагнула в холодный туман. Десять плащей остались лежать на земле, полностью потеряв свою колдовскую красоту.
В тумане слышался смех и веселые голоса девушек, но никого видно не было, и я даже не могла определить, откуда доносятся эти звуки. Я стояла в тумане совершенно одна и чувствовала себя очень неловко. Мне показалось даже, что отделанный серебристым мехом плащ, который я прижимала к груди, становился все тяжелее. Легкое свадебное платье совсем не защищало от влажного тумана, и я начала зябнуть.
И тут в тумане появился какой-то темный силуэт. Кто-то шел прямо ко мне. На какое-то мгновение я почувствовала приступ панического страха, словно запертая в ловушке. Я даже представить себе не могла, кто именно появится сейчас из тумана. Человек? Зверь? Что-то вообще непонятное? Только по росту фигуры я могла догадаться, что это существо передвигается на двух ногах. Однако спутницы мои уже встретили в тумане своих суженых, и, судя по счастливым голосам, ничего страшного с ними не произошло.
Да, он выглядел совсем как человек, с красивым человеческим лицом, но я смотрела на него двойным зрением, и как на поляне видела серо-коричневые плащи за иллюзией великолепия, так и сейчас за этой маской я видела его истинное лицо.
Я видела его вполне отчетливо и, оцепенев, наблюдала, как этот мужчина, несомненно, не принадлежавший к человеческому роду, все ближе подходит ко мне, чтобы стать моим хозяином. Он был высок, хотя и не так, как горские воины, строен, как юноша, впервые вышедший на поле боя. И лицо его было свежим и гладким, как у юноши, и только глаза выдавали, что он не так молод, как кажется. Эти яркие зеленые глаза под раскосыми бровями были усталыми, мудрыми, и в них таилась какая-то древняя печаль.
Брови его ровными линиями поднимались к вискам, а от линии глаз лицо резко сужалось к острому выступающему подбородку. Черные волосы были довольно коротко подстрижены и косой челкой спускались на лоб. По человеческим меркам его нельзя было назвать ни красавцем, ни уродом. Он просто был совсем другим.
Он шел с непокрытой головой, но в кольчуге, которая ему, казалось, была непривычна и мешала свободно двигаться. Она была длинная, примерно до середины бедра, под ней виднелись плотно облегающие брюки из гладкого серебристого меха. Я обратила внимание, что мех этот очень похож на тот, которым я вчера любовалась в палатке. Обут он был в мягкие кожаные сапоги, немного потемнее брюк. Его юношески стройную талию охватывал пояс из какого-то мягкого материала, застегнутый крупной пряжкой со странным молочно-белым камнем.
Таким я впервые увидела Хейррала, Всадника-Оборотня, чей плащ выбрала почти случайно, вовсе не обманутая прекрасной иллюзией.
— Мой… мой Лорд? — спросила я, прерывая затянувшееся молчание, которое он, похоже, был не в состоянии нарушить.
Он улыбнулся, как мне показалось, насмешливо.
— Моя Леди, — ответил он наконец, и в голосе тоже прозвучала ирония, но я почувствовала, что адресована она не мне. — Похоже, на этот раз у меня все получилось лучше, чем я мог надеяться, раз ты выбрала мой плащ, — он протянул руку и наконец освободил меня от этой ноши. — Я — Хейррал.
— Я — Джиллан, — ответила я на его представление, и тут до меня дошло, что я никогда не пыталась в своих мечтах заглянуть дальше этой минуты и теперь не имела ни малейшего представления, что делать дальше.