— Приветствую тебя, Джиллан… — Хейррал развернул плащ и накинул мне на плечи так, что я оказалась закутанной, как в одеяло. — Итак, я заявляю свои права на тебя, Джиллан, если ты согласна на это.
Последние слова его прозвучали вопросительно. Похоже, он выполнял какой-то ритуал и давал мне возможность последний раз подтвердить свой выбор или отказаться. Но для меня пути назад не было.
— Я согласна, Хейррал.
Он помолчал еще минуту, словно ожидал чего-то от меня, но я представления не имела, что он может ждать. А потом, наклонившись ко мне, он спросил вдруг изменившимся тоном:
— Как выглядит плащ на твоих плечах?
— Он серо-коричневый, оторочен серебристым мехом… У него на мгновение прервалось дыхание.
— А каким ты видишь меня, Джиллан? — спросил он.
— Я вижу мужчину с обличием юноши и с глазами старца. Он одет в длинную кольчугу и меховую одежду, носит пояс с серебряной пряжкой и молочно-белым камнем. Волосы у него черные… — словами я старалась заполнить угрожающе разросшееся молчание.
Хейррал протянул руку и сдернул с меня фату невесты так резко, что посыпались шпильки и мои черные волосы рассыпались по плечам.
— Кто ты? — его голос звучал так же требовательно, как голос лорда Имгри при нашей последней встрече.
— Я — Джиллан, пленница воина из-за моря, привезенная им в долины Хай-Халлака и пришедшая сюда по своей собственной воле, — я говорила ему всю правду, так как чувствовала, что он имеет право знать все.
Он отшвырнул фату и нарисовал пальцем в воздухе какой-то знак, вспыхнувший на мгновение зеленоватым светом. Теперь он не улыбался. Мне показалось, что он пытается справиться с какой-то неприятной мыслью, неожиданно пришедшей ему в голову.
— Мы связаны через этот плащ — и это, похоже, не случайность, а судьба. Но я прошу тебя, постарайся пока не показывать, что ты обладаешь двойным зрением и не поддаешься иллюзиям. Для тебя сейчас это может быть опасно.
Я не очень представляла, как заставить себя увидеть то, что не существует, но покорно закрыла глаза и попыталась представить, что замерзшая площадка покрыта нежной зеленой травой и окружена цветущими кустами. Когда я снова открыла глаза, еще мгновение сквозь яркие краски мерцала тусклая реальность и наконец исчезла совсем. Я стояла на зеленом лугу, окутанная прекрасным голубовато-зеленым плащом, сверкающим брызгами драгоценных камней. Лицо Хейррала тоже изменилось, став гораздо более человеческим и привлекательным. Не его настоящая внешность, честно говоря, мне понравилась гораздо больше.
Не говоря больше ни слова, он взял меня за руку, и мы вместе вышли из холодного тумана в зеленую рощу цветущих деревьев. Там уже были все мои спутницы, и каждую из них сопровождал мужчина, чем-то похожий на Хейррала. Пары привольно разместились прямо на траве, и женихи ели из одной тарелки со своими невестами, как и положено на свадебном обеде в наших долинах.
Немного в стороне стояла группа мужчин и наблюдала за пирующими, но те, казалось не обращали на них никакого внимания. Когда мы появились из тумана, все эти мужчины как по команде уставились на нас. Один из них что-то выкрикнул и шагнул нам навстречу, как мне показалось, с угрозой. Но его тут же оттащили двое других. Хейррал провел меня мимо них, и мы оказались в маленьком гроте, укрытом цветущими деревьями. Хейррал оставил меня на минуту и тут же вернулся с едой и питьем в прекрасных хрустальных чашах — так, по крайней мере, видела я это в тот момент.
— Будь веселой, — шепнул он. — Покажи, что невеста довольна и счастлива. Поверь, сейчас за нами наблюдают много глаз, и их нужно успокоить. То, о чем я хочу поговорить с тобой, не предназначено для чужих ушей, да они бы ничего и не поняли, а только насторожились.
Я отломила кусок пирога и поднесла его к губам. Мне удалось улыбнуться, и я даже постаралась выжать из себя подобие счастливого смеха, хотя в душе была напряжена и сосредоточенна, как воин перед битвой.
5
— Я желаю тебе счастья, — улыбнулся Хейррал и отхлебнул пенистый янтарный напиток из своего бокала.
— Судя по твоему тону, ты сам в это не очень веришь, — тихо ответила я. — Но почему? Что может помешать мне быть счастливой?
— У меня есть основания для сомнений, моя леди. Ну, во-первых, вот это, — он коснулся плаща на моих плечах, — вообще-то не предназначалось ни одной из вас. Мне не могли запретить положить его вместе со всеми, так как я обладаю всеми правами как член Братства. Но никто, даже я сам, не верил всерьез, что одна из девушек выберет мой плащ. Ты, Джиллан, сделала не самый удачный выбор, потому что в нашем Братстве у меня нет ни достойного места, ни авторитета, — произнес он вполне спокойно, без стыда и душевной боли, просто отмечал для меня данный факт.
— В это трудно поверить.
— Не забывай улыбаться! — напомнил он, отламывая себе кусок пирога. — Ты просто стараешься быть вежливой, моя леди!
— Я говорю то, что чувствую.
Он посерьезнел и пристально поглядел на меня, словно старался по лицу прочесть все мои мысли, даже такие скрытые, о которых я и сама не могла знать. Потом он вздохнул:
— И все-таки ты ошиблась. Так уж получается, что я спотыкаюсь на ровном месте и ушибаюсь о те углы, которых другие даже не замечают. Я одной крови с ними, но, видимо, что-то другое есть во мне с самого рождения, поэтому я не всегда могу контролировать свои способности и иногда они меня подводят. Так что, моя леди, вы выбрали человека, которого его сородичи оценивают весьма низко.
Я невольно погладила его великолепный плащ.
— Но на этот раз, похоже, твои силы не изменили тебе. Ведь что-то заставило меня выбрать именно твой плащ?
Хейррал согласно кивнул.
— Да, на сей раз мне все удалось, но я получил то, что мне вовсе не предназначалось.
— И это может навлечь на тебя опасность? — спросила я, хотя, честно говоря, не верила, что его пугает какая-то опасность. Сразу было видно, что он отважный и сильный боец, что бы он там о себе ни говорил.
— Ты не понимаешь, — мягко произнес он. — Мои способности действительно очень ограничены, а впереди нас ждет немало трудностей. Мы запросили с вас тринадцать невест, но в нашем отряде почти вдвое больше людей, поэтому предоставили выбор судьбе. Но те, кто поедут отсюда без невесты, уже сейчас могут думать о несправедливости фортуны. Все они уже особенно поражены тем, что ты выбрала именно мой плащ, так как я, по их мнению, вечный неудачник. А ты еще и не такая, как все, не из Хай-Халлака, а откуда-то из-за моря и, если судить по твоей способности видеть наши настоящие лица, можешь оказаться нашей дальней родственницей…
«Значит, возможно, я тоже не человек?» — мелькнуло у меня в голове.
— Постарайся никому не показывать своей способности обладать двойным зрением, — повторил он снова. — Мои сородичи не доверяют и опасаются всего, что им непонятно. Они уже и сейчас смотрят на тебя с подозрением, потому что ты не похожа на других, и конечно же потому, что выбрала именно мой плащ.
Некоторое время мы помолчали, а потом я спросила:
— Это ваш лагерь?
— Походный, на пару часов, — улыбнулся он. — Если ты рассчитываешь увидеть замок или какую-то крепость, то не надейся напрасно, моя леди. Здесь наш дом — сама степь.
— Но по договору вы обязаны уйти из степей и оставить их людям!
— Мы скоро отправимся в путь. Сначала далеко на север, а потом на запад, — он любовно погладил свою пряжку с молочно-белым камнем. — Мы — изгнанники и теперь попытаемся вернуться на свою родину.
— Изгнанники из какой страны? Может быть, из-за моря?
«Неужели мы, действительно, дальние родственники по крови?» — подумала я снова.
— Нет, наша родина здесь, на этой земле, только как бы в другом пространстве и времени. Наш род очень древний, и мы всегда были связаны с этой землей. Человеческий род Хай-Халлака — младенцы по сравнению с нами. Когда-то мы были господами над всем этим миром, и не было предела нашим желаниям. Все мужчины и женщины нашего рода обладали особыми способностями и могли по своему капризу управлять необычными силами. Хотел кто-то ощутить скорость сумасшедшей скачки — и он превращался в коня и мог скакать сколько захочется. Или стать соколом или орлом, парящим в поднебесье. Достаточно было только пожелать — и вся роскошь мира принадлежала тебе, и пропадала бесследно, если тебе она надоедала. Но чем больше мы пользовались этими силами, тем скучнее становилось жить, и уже во всем мире не находили мы ничего нового для глаз, для души и для сердца.
Мы становились все более капризными и беспокойными, и тянулись к неизвестному, пока это наконец не стало опасным. Все чаще или по случайности, или из любопытства вызывали мы силы, с которыми сами не могли справиться. Наш род старел и слабел. Силы природы, которых мы уже не понимали, обратились на нас, и страна находилась на пороге гибели. Появилась вражда между нами. Мужчины, ранее объединенные общим Братством, теперь встречали друг друга с недоверием и ненавистью. У нас стали обычными убийства не только честным мечом, но и странными, черными приемами.
И вот однажды, после очередной братоубийственной войны, было принято великое решение. Если в нашем роду появлялся человек с беспокойной и страстной душой, он должен был отправиться в изгнание. Их считали возможными нарушителями мира, а только мир и покой могли спасти нашу расу от полного исчезновения. Нам не давали возможности выбора, хотя многие из нас и так выбрали бы эту жизнь, полную опасностей и приключений. Нас просто отправили из страны, и мы должны были странствовать, пока звезды на небе не сложатся в новый узор. Тогда мы имеем право подойти к Вратам и просить позволения войти. Если мы выдержим проверку, Врата откроются и мы сможем наконец вернуться на родину, к своему народу.
— Но в Хай-Халлаке рассказывают, что первые, кто пришли в долины, уже встретили Всадников…
— У нас другая продолжительность жизни, и мы действительно видели, как первые люди пришли в эти горные долины. Но теперь приближается день, когда мы снова можем подойти к Вратам. Позволят нам или нет вернуться на родину, мы должны позаботиться о продолжении