И мое беспокойство становилось все сильнее и сильнее. Кожа моя зудела. Меня переполняло возбуждение, которого я не понимала. Где-то происходило что-то, что меня притягивало…
Притягивало. Это было именно так! Я отключила все свои мысли и постаралась сконцентрироваться на этом влечении. Мне так хотелось, чтобы оно исчезло.
Я закрыла глаза, покачнулась, словно соломинка на ветру, и повернулась к засыпанному щебнем концу долины. Там, это было где-то там!
Опасность… Я забыла о всякой опасности, сознавая только магическое влечение. Я карабкалась по грудам щебня, досадуя на то, что мое платье мешает мне. Вверх, еще выше, вверх!
Моя кровь равномерно пульсировала в такт ударам сердца, но одновременно с этим пульсация чувствовалась и в воздухе, похожая на почти беззвучный барабанный бой, удары волн о мое тело, пока я карабкалась все выше и выше. Потом я услышала звук, на который во мне что-то сильно среагировало, и зуд в моем теле стал сильнее. Одновременно во мне росло разочарование, потому что я хотела узнать и понять, но не узнала ничего. Я стояла по эту сторону закрытой двери, по которой я могла колотить руками до тех пор, пока не брызнет кровь, но все равно не могла пройти в нее, потому что не знала, как ее открыть.
Я достигла вершины ее каменного горба и глянула вниз. И обнаружила Всадников.
Они стояли тремя рядами, и лица их были обращены к концу долины. И это действительно был конец: массивная, гладкая стена из камня была непреодолима. Головы Всадников были непокрыты, шлемы и все их оружие было отложено в сторону на место, которое находилось почти за пределами моего поля зрения. Они с пустыми руками стояли перед стеной.
Они кричали, но не голосами, а своими сердцами. Этот крик причинял мне боль, и я зажала уши руками, чтобы не слышать его. Но это не помогло против того, что вызвал во мне этот крик: голода, одиночества, скорби и маленького лучика надежды. Они, как осадным тараном, ударили своими чувствами в стену, чтобы пробить Врата в свою страну.
Один из них вышел вперед - это был Хирон, я поняла это, даже не видя его лица. Он положил свою ладонь на каменную стену и замер, пока остальные еще взывали о доступе в свою страну. Потом он отошел в сторону, и его место занял другой, потом следующий, и так все по очереди. Время шло, но я это сознавала так же смутно, как и Всадники.
Когда последним к стене подошел Херрел, я увидела его лицо прямо перед собой, как видела вчера вечером: оно выражало чувство утраты и безграничной тоски. Они, там внизу, не пытались воздействовать на Врата своей волей, они только молили и унижались, идя против своей природы.
Ожидали ли они теперь какого-то ответа? Херрел отошел от стены и снова вернулся на свое место в последнем ряду. И мощные удары волн их чувств не ослабевали. Я почти верила, что все их усилия напрасны. Эта каменная стена, должно быть, стояла там такая же несокрушимая с начала времен. Или во время бесконечных странствий по степям охватило их безумие, которое заставляло их пытаться сокрушить эту гору? И была ли вообще эта затерянная страна?
Теперь я привыкла к пульсации в моем собственном теле и сейчас, когда узнала, что они здесь делают, решила проявить осторожность и подумала о возвращении в лагерь. Но, когда я попыталась покинуть свой наблюдательный пост, мне не удалось этого сделать. Я была словно прикована к камням, на которых я полулежала. Когда я это поняла, меня охватил страх, и я вскрикнула.
Они заметили, что я была здесь! Они обнаружили меня! Но ни одна голова не повернулась ко мне, все глаза были устремлены на стену. Я напрягла все свои психические силы, но не смогла порвать невидимых оков. Всадники-Оборотни продолжали взывать к Силам, от которых они ожидали милости, в то время как я вынуждена была бессильно лежать здесь.
Я справилась с охватившей меня паникой и снова попыталась подняться. Я не хотела беспомощно лежать здесь. Но не могла двигаться! Моя рука лежала на камне передо мной, и я сконцентрировалась на своих пальцах. Давайте же пальцы! Моя рука сжалась в кулак и оттолкнулась от скалы. Только рука! Рука, поднимись!
Я снова и снова отдавала мысленные приказы, и пот бежал по моему лицу. Конечности медленно начали повиноваться мне: сначала одна, потом другая, я с трудом пошевелила ногой, согнула колено, чтобы освободиться от этой невидимой сети. Сантиметр за сантиметром я отползала назад, пока Всадники не скрылись из поля зрения. Потом устало вытянулась и, отдохнула, прежде чем сконцентрировать свою волю на то, чтобы встать. Я стояла, пошатываясь, затем мне удалось переступить сначала одной, потом другой ногой, и чем дальше я удалялась от своего наблюдательного поста, тем свободнее становились мои движения.
Лучи солнца проникли в долину и упали на мое лицо и истерзанные руки, согрев их. Когда я повернулась спиной к каменному горбу, который отделял меня от Всадников, то снова смогла двигаться нормально. И теперь мне только хотелось достичь лагеря и найти там убежище.
Однако, едва лишь я сделала пару шагов, как услышала удар колокола, который звучал с колокольни монастыря, призывая к молитве, только этот удар был звучнее и глубже. Звук, казалось, исходил отовсюду: с неба, из-под камней под ногами, от окружающих скал. И с этим гулом все, казалось, пришло в движение; все, что было твердым и неподвижным, вдруг закачалось. Вниз посыпались камни. Я прижалась к скале. Моя рука, в которую попал камень, стала бесчувственной.
Эхо этого колокольного гула, который теперь уже прекратился, было таким же громким. Никакие боевые барабаны, никакие гонги в замках, никакие другие звуки, которые я когда-либо слышала, не могли сравниться с этим гулом.
Итак, они достигли своего и их закрытые Врата открылись. Их родина была перед ними! Их! А не моя…
Снова покатились падающие камни, и я огляделась. На меня смотрели пылающие глаза медведя и за медведем я увидела узкую морду волка и услышала удары крыльев орла. Люди-Оборотни - или звери! А потом они снова стали людьми, а не зверями. Херрел пробирался через отряд вперед.
- Убить!
Вылетел ли этот приказ из горла волка, из клюва орла или же это было ржание жеребца? Слышала ли я это вообще или я только прочла это в их глазах?
- Я не могу убить ее, - сказал Херрел, - Разве вы не понимаете, что дал нам случай? Она из рода Мудрых, в ней течет кровь колдуний!
Хирон подошел поближе, стал рассматривать меня прищуренными глазами, и от его внимания не ускользнула ни моя измятая одежда, ни мои окровавленные руки.
- Почему ты пришла сюда? - спросил он, и голос его был спокоен, очень спокоен.
- Я проснулась… и меня позвали.
- Разве я вам ничего не говорил? - вмешался Херрел. Настоящая кровь должна ответить на то, что мы…
- Замолчи! - приказ был похож на удар бича, и я увидела, что тело Херрела напряглось и глаза его засверкали. Он повиновался, но с неохотой.
- И куда же ты пошла?
- Туда, вверх, - я указала на вершину каменного горба, с которого я наблюдала за их призывами.
- И все же ты не свалилась вниз, - медленно сказал Хирон. - Ты даже ухитрилась спуститься обратно.
- Убей!
Был ли это Хальзе? Или кто-то другой? Но Хирон покачал головой.
- Она не добыча для хищников, братья по отряду, - он поднял руку и указал на символ, сгустившийся в воздухе между нами. Сначала возник туманный зеленоватый след, потом зеленое стало синим, а когда линии стали бледнеть, серым.
- Да будет так! - Хирон произнес эти три слова, объявляя свое решение. - Теперь мы знаем.
Он больше не пошевелился, но Херрел подошел ко мне и я протянула ему руку. Мы медленно пошли прочь, и Всадники следовапи за нами на некотором расстоянии, которое становилось все больше и больше.
- Ваши Врата открылись?
- Они открылись.
Мы подошли к палаткам. Костер погас, и мы никого не увидели. Другие девушки, должно быть, все еще спали. Почему же я не спала вместе с ними? С тех пор, как мы пересекли Перевал Соколов, я вообще уже ничего больше не делила с другими…
Херрел привел меня обратно в лагерь в палатку, в которой мы провели ночь, отделенные друг от друга мечом… Я так устала, что хотела только погрузиться во тьму сна и все забыть. Я легла и закрыла глаза. И, мне показалось, заснула.
Если бы я упражнялась в применении своих природных способностей, которые я использовали как неумелый ребенок, играющий оружием, которое может и спасти и причинить вред, я была бы вооружена и предупреждена и, может быть, смогла бы защититься от того, что произошло со мной в эту ночь. А Хирон, проведя испытание, узнал, чем на самом деле я была вооружена: хотя во мне и была кровь колдуньи, но я совершенно не сознавала этого и не могла направить свои способности против того, что он мог со мной сделать.
И единственную возможную защиту, которую Херрел возвел между мной и тем, что задумали остальные Всадники, я сама же и уничтожила. Но поняла это намного позже.
Хирон действовал быстро, и на его стороне был весь отряд. Они были очень умелы в наведении иллюзий, но иллюзии эти могли быть как простыми, так и очень сложными. И открытые Врата позволили им сделать это. Они присоединились к источнику энергии, который раньше долгое время был закрыт для них.
Я проснулась. Херрел стоял надо мною с кубком в руках. На лице его была озабоченность и прикосновение его было осторожным. Он хотел, чтобы я выпила содержимое кубка - это была та живительная жидкость, которую я однажды уже пила. Я вспомнила ее вкус, пряный запах. Херрел… Я протянула руку, и она показалась мне невероятно тяжелой, так трудно было ее поднять. На щеках Херрела был след моих ногтей. Почему я кому-то причинила зло… тому… тому?
Но на этих щеках не было никаких следов! Херрел? Эти глаза… глаза коня или медведя? Мои веки были так тяжелы, что я не могла держать глаза открытыми.
Но хотя я не могла видеть, мне показалось, что, по крайней мере, слух еще не отказал. Я слышала движение в палатке вокруг меня. Потом меня подняли и понесли… я парила, отрешившись от всего, что слышали мои уши.