Однако Джервон поправлялся не так быстро, как мы надеялись, потому что лихорадка изменила его и лишила сил, особенно в раненой руке. Он все время упражнялся, но пальцы его все еще не слушались и не сжимались, как им было положено. Он терпеливо перекидывал камешек из одной руки в другую, стараясь охватить его с полной силой. Он участвовал в нашей работе как на крошечных полях, так и в охране на холмах… Последнему мы были особенно рады, и никто не следил за ним.
По вечерам мы собирались и слушали его рассказы о войне, хотя он говорил о долинах, городах, бродах и дорогах, о которых мы никогда не слышали, поскольку люди Варка никогда не путешествовали по стране с тех пор, как укоренились. По его словам, война плохо оборачивалась дли Долин. Все укрепления южного побережья были уже разорены, и только раздробленные остатки армии отошли на север и на запад. Во время этого последнего отступления был уничтожен и его народ.
- Но лорды заключили пакт, - говорил он, - с теми, у кого были настоящие силы, а не просто мечи и луки. Весной Года Грифона они договорились со Всадниками-Оборотнями из пустынь, чтобы те в дальнейшем сражались вместе с нами.
Я слышала чей-то тихий свист, потому что он говорил о поистине неслыханных вещах - чтобы люди Долин связались с Древними! Ведь Всадники-Оборотни тоже из Древних. Хотя Долины были в основном пусты в то время, когда пришли новые поселенцы, там все-таки еще оставалась горсточка тех, кто правил этой страной тысячелетиями. Но не все они были невидимыми существами, как те, с кем имела дело моя мать, были и похожие на людей. Таковы были и Всадники-Оборотни - частично люди, частично - что-то другое. О них ходило множество слухов, но неизвестно было, насколько они правдивы, поскольку передавались из третьих-четвертых рук. Но никто не отказался бы привлечь на свою сторону эту страшную силу. И наша ненависть к захватчикам, к этим Собакам из Ализона, была так велика, что мы готовы были приветствовать любых чудовищ, лишь бы они выступили с нами.
Долгое лето подходило к концу, а Джервон все еще работал над восстановлением сил и ловкости своих рук. Теперь он прочесывал холмы с арбалетом и приносил дичь, хотя и не считал себя охотником. Он был человеком сдержанным, вежливым и приятным, но он так же, как и мой отец, воздвиг барьер между собой и остальным миром. Он оставался у Эфрики, пока не поправился настолько, что смог сам о себе позаботиться, а потом поставил себе хижину несколько в стороне от других. Он так и не стал членом нашей группы. Теперь я видела его реже, потому что моя ловкость в обращении с луком возросла, и я заготовляла мясо, чтобы сушить и солить - мы нашли соль-лизунец, и это была драгоценная находка, - и не часто бывала в скопище наших хижин. Однажды я спустилась к ручью напиться. Там лежал Джервон. Услышав мои шаги, он вскочил и схватился за меч. Затем он сказал мне вместо приветствия:
- Я вспомнил, где я вас видел в первый раз - только это невероятно! - он в полном замешательстве покачал головой. - Как вы могли ездить с Франклином из Идийла и одновременно быть здесь? Но я поклялся бы…
Я жадно повернулась к нему. Если он видел Эйлина, то его в самом деле могло поразить наше сходство.
- Это мой брат. Мы близнецы. Слышите! А где вы его видели? И когда?
Растерянность исчезла с его лица.
- Это было на последнем сборе в Айпншире. Люди Франклина избрали новый способ войны. Они прятались и пропускали врага мимо себя, а затем нападали с тыла. И это очень опасный способ. - Джервон замолчал и быстро взглянул на меня, как бы сожалея о своей откровенности. Я ответила на его мысль:
- Эйлин - сын своего отца. Он способен упиваться такой опасностью. Я никогда в этом не сомневалась.
- Это была большая и славная победа. И ваш брат был там не из последних. Несмотря на его юность, его называли лидером Рога. Он не выступал на нашем совете, но стоял за плечом Франклина. Говорили, что по желанию Франклина он обручился с леди Брунисендой, дочерью и наследницей Франклина.
Я могла думать об Эйлине, как о прославленном бойце, но известие о его обручении ошеломило меня. Я все еще представляла его мальчиком, уезжающим из Варка, еще не знавшим войны, но мечтавшим увидеть блеск скрестившихся мечей.
Вспомнив о прошедших годах, я подумала о себе: если Эйлин стал мужчиной, то, значит, я - женщиной. Но меня не учили быть женщиной. С отцом я училась быть сыном, с Эфрикой - быть Мудрой Женщиной. А самой собой я никогда не была. Сейчас я охотник, по необходимости - воин. Но я не женщина.
- Да, вы очень похожи, - голос Джервона прервал мои мысли. - У вас странная, тяжелая жизнь для девушки, леди Эллис.
- Сейчас всем тяжело, - быстро ответила я.
Я не хотела позволить ему жалеть меня, это задевало мою гордость.
- Похоже, что так будет всегда. - Теперь он смотрел на свою пораненную руку, сгибая пальцы. Я тоже взглянула и сказала:
- Они уже лучше работают. - И это была правда.
- Медленно, но поправляются, - согласился он. - Когда я снова смогу взяться за оружие, я уеду.
- Куда?
Он улыбнулся. При всей его сдержанности эта перемена в выражении лица на секунду сделала его другим человеком. И я неожиданно подумала, каким мог быть Джервон, если бы затмение войны сошло бы с него и он мог бы свободно искать того, что хотел в жизни.
- Куда - трудно сказать, леди Эллис, потому что я не знаю, как расположена ваша долина относительно тех, где я был. Я поеду искать охоту, но постараюсь, чтобы за мной не охотились враги.
- В этих высотах снег выпадает рано. Закроются все перевалы.
Он посмотрел на горные пики.
- Вполне могу поверить. Вы зимовали здесь?
- Да, и это означает туго затянутые пояса весной. Но с каждым годом мы улучшаем положение, делая больше запасов. В этом году мы посеяли два дополнительных поля. И засолили мясо шести диких коров, чего не было в прошлом году.
- Но что вы делаете, когда снег запирает вас?
- Сидим дома. Сначала страдали от недостатка топлива, - я даже, вспомнив, что от холода умерли трое, вздрогнула - А потом Иджир нашел черный горячий камень, нашел совершенно случайно, а камень загорелся, и долго давал тепло И теперь мы натаскали его корзинами - вы, наверное, видели кучу у каждой хижины. Мы прядем, ткем, режем рог и дерево и делаем всякие мелочи, которые скрашивают нашу тяжелую серую жизнь… У нас есть певец - Оттер Он знает не только древние сказания, но и сочиняет новые о наших странствиях Он сделал арфу и играет на ней. Нет, мы не скучаем зимой - И вы только это и знали всю жизнь, леди Эллис? В вашем тоне есть какая-то нота, которой я не понял.
- В Варке было больше разнообразия там было море и путешествия в Джурби. И… мы с Эфрикой больше занимались своим делом.
- Но вы не рыбачка и не работница фермы - Нет, я Мудрая Женщина, охотник, воин И сейчас мне надо заняться моей охотой - Я встала, смущенная чем-то в его голосе… Неужели он посмеет жалеть меня? Я - Эллис, и имею в руках, наверное, больше, чем любая леди из Долин Хотя у меня не было знаний моей матери, здесь сеть места, куда я могу пойти, есть вещи, которые я могу делать, вещи, от которых бросило бы в жар и дрожь тех леди, которые были в сравнении со мной хрупкие цветочки и беспомощные ничтожества.
Я ушла, помахав ему рукой В тот день мне не везло, и я вернулась домой всего лишь с двумя лесными птицами.
Все эти дни я не переставала доставать кубок, связывающий меня с Эйлином, и ежедневно рассматривала его Делала я это тайно. На четвертый день после моей случайной встречи с Джервоном я развернула кубок и замерла Его сияющая поверхность потускнела, он как бы покрылся мутной пленкой, посерел. Эфрика вскрикнула, увидев это. Я молчала, но внутри почувствовала резкий толчок - не боли, а страха, который сам по себе сродни боли. Я крепко потерла металл кубка, но тщетно Это была не пыль, не сырость, а внутреннее замутнение. И это не означало смерть, где я ничем не могла помочь это было первое предупреждение о том, что Эйлин в опасности.
- Я хочу увидеть, - сказала я Эфрике.
Она подошла к грубому шкафчику, где теперь хранились ее скудные запасы, и принесла широкую раковину, хорошо отполированную внутри, маленькие пузырьки и кожаную бутылочку, и медный котелок не больше моей ладони В него она по щепоткам насыпала порошок, затем стала наливать капли того, ложку другого до тех пор, пока не появилась темно-красная жидкость. Она крутила котелок, смешивая все это.
- Готово.
Я взяла в очаге горящую лучинку и подожгла содержимое котелка. Из него заклубился сильно пахнущий зеленоватый дым. Эфрика лила малиновую струю в Кубок Дракона, стараясь наполнить его до внутреннего ободка, а затем быстро вылила содержимое из кубка в раковину.
Я села. От пряного дыма у меня слегка кружилась голова, мне казалось, что я могу улететь, если не заставлю себя сидеть на месте. Я наклонилась вперед и вгляделась в рубиновую жидкость в раковине. Я не впервые пользовалась силой магического зеркала, но никогда еще до этого случая это не было столь важно для меня. Я сосредоточилась и желала скорого и ясного видения. Красный цвет жидкости побледнел, и я смотрела как бы в далекое окно. Изображение комнаты. Все ее детали, хотя и очень мелкие, были резкими и отчетливыми.
Судя по теням, была ночь, но подсвечник высотой по плечо мужчине стоял в одном конце кровати, и в нем горела свеча в кулак толщиной. Кровать была богатая, занавеси искусно вышиты. Они не были задернуты. На постели лежала девушка из народа Долин. Лицо ее с тонкими чертами было очень красиво, распущенные золотистые волосы падали на плечи. Она спала, по крайней мере глаза ее были закрыты. Вся сцена дышала таким богатством и пышностью, какие бывают разве что в сказках.
Девушка была не одна: я видела, как кто-то вышел из тени. Когда полный свет свечи попал на его лицо, я узнала своего брата: только он был старше, чем я его помнила. Он смотрел на спящую, как бы опасаясь разбудить ее. Затем он подошел к окну.