Кит, который по себе знал, каково это – отрекаться от собственных амбиций, сказал:
– Но ведь ты в самом деле был прав! Мы сюда добрались. Просто нужно было все продумать потщательнее. И к тому же никто не принял в расчет двух неудачников. Иначе бы мы давно были на Луне. Кстати, как ты думаешь, где мы сейчас?
Фелим, похоже, немного утешился.
– Все равно, если мы выкрутимся из этой истории, надо мне впредь быть поосмотрительнее, – сказал он. – А насчет того, где мы, – мне кажется, Коркоран так заорал потому, что понял это. Может, приведем его в чувство и спросим?
Блейд взглянул на растянувшегося под ногами Коркорана.
– Ну, может, и придется, – сказал он, – если мы сами не догадаемся. Проблема в том, что мне нужно знать, где мы находимся, для того, чтобы попасть в какое-то другое место. Кит может дать толчок, но я должен задать направление. Кит, когда будем отправляться обратно, сделай поправку на то, что здесь все предметы легче, чем на Земле, ладно?
Рёскин хлопнул себя по колену так сильно, что рука подскочила.
– Вот это мне нравится. Не «если», а «когда»! Вот это я понимаю, оптимистичный подход к магии!
– Нас так учили, – сказал Блейд. – Но мне не хочется сидеть в пузыре и смотреть, как наша Земля проносится мимо, как это было с Луной. Так что прежде чем делать что-то еще, надо разобраться с нашими неудачниками.
– А воздух? – спросил Кит. – Я бы сперва с воздухом разобрался. Тут вообще воздух-то есть?
Ольга подалась вперед:
– Может, я попробую спросить?
Все с удивлением обернулись к ней. Она откинула волосы за спину и объяснила:
– Понимаете, из стенок этой ямы на нас смотрят очень странные стихии. Мы им ужасно интересны. Возможно, они сумеют нам помочь.
Естественно, все тут же повернулись и уставились на стенки ямы. Существ, о которых говорила Ольга, разглядели далеко не все. Легче всего это далось Рёскину и Лукину. Кит и Эльда долго вертели головой, потому что, когда они смотрели краешком глаза, им казалось, что они действительно различают какие-то лица, похожие на земляные комья с круглыми глазами из гальки, но, когда они поворачивались, чтобы получше их разглядеть, перед ними оказывалась только кирпично-красная земля. Клавдии показалось, что она увидела какое-то одно лицо, и все. А Блейд с Фелимом вообще не видели ничего, кроме сухой, каменистой земли.
Ольга прикрыла глаза и попыталась вслушаться в сухие, каменистые голоса. Это было все равно что слушать разговор на иностранном языке, который ты когда-то учил, но потом забыл. Постепенно Ольга начала разбирать отдельные слова этого, состоявшего в основном из щелчков и слабого постукивания языка.
– Они хотят знать, – сказала она через некоторое время, – правда ли, что мы прилетели с голубой планеты. Воздушные стихии из пузыря говорят, что это так и есть, но они им не верят. Я им сказала, что это правда. А они говорят, что это красная планета.
Все заговорили разом.
– О боги! – воскликнул Блейд. – Так мы на Красной планете!
– Драконы называют ее Марс, – пояснил Кит.
– Будь проклято мое невезение! – простонала Клавдия.
– Ого! Значит, мы здорово отклонились от намеченного маршрута, – заметил Фелим.
– А как же нам теперь вернуться? – осведомилась Эльда.
– А наши стихии не говорят, сколько воздуха у нас осталось? – настойчиво поинтересовался Рёскин.
Лукин спросил:
– А наши стихии не могут переводить для тебя?
– Мне не хотелось бы их обидеть, – ответила Ольга Лукину. – Я теперь уже гораздо лучше их понимаю. Вот сейчас они говорят, что мы ужасно большие и мягкие. Они удивляются, что сквозь нас виден свет солнца.
Тут все одновременно заметили, что в пузыре сделалось очень жарко. Солнце поднималось все выше.
– Ах, чтоб тебе! – сказал Кит, и над пузырем развернулось нечто вроде большого зонтика.
Увы, на зонтик ушла немалая часть их драгоценного воздуха. Все услышали шипение и испуганно переглянулись, когда их внезапно накрыла огромная тень. В яме снова сделалось ужасно холодно. На внутренней стороне зонтика стали образовываться теплые капли воды, которые начали стекать по стенкам пузыря. Благодаря этому стенки пузыря сделались куда виднее. И обнаружилось, что они стали вдвое тоньше, чем были.
– Сбейтесь-ка в кучу, – распорядился Блейд. – Я, пожалуй, не решусь больше использовать согревающие заклятия. Сдается мне, что на магию уходит куда больше воздуха, чем на все остальное.
Все сгрудились в центре пузыря, кроме Ольги, которая по-прежнему стояла, прислонясь к влажной стенке пузыря. Она задумчиво сказала:
– Они говорят, что уже несколько тысяч лет не видели растаявшей воды. Они буквально зачарованы этим зрелищем. Я спросила насчет воздуха. Они говорят, воздушные стихии тоже все заморожены.
Во влажной тени становилось довольно душно.
– Попроси их прислать нам воздуха, – сказал Рёскин, – а то мы все задохнемся. У нас в шахтах воздуха и то больше!
Ольга снова прислушалась.
– Они поссорились из-за этого, – сказала она, ко всеобщему ужасу. – Воздушные хотят лететь с нами. Они хотят повидать наш мир. А земляные говорят, что это нечестно. Они тоже хотят повидать голубую планету.
– Ну так скажи, пусть один из них тоже полетит с нами, – нервно предложил Блейд. – А я могу создать связь между ним и остальными, чтобы они тоже могли видеть все, что увидит он.
Последовала мучительно долгая пауза. Наконец Ольга откинула волосы за спину и протянула руки. От стенки ямы отделилось нечто похожее на обыкновенный ком красноватой земли и, точно жаба, прыгнуло прямо сквозь стенку пузыря в руки Ольге. Она, улыбаясь, поднесла его к лицу, словно держала котенка.
– Связь создать я и сама могу, не беспокойся, – сказала она Блейду. – Сейчас соберутся воздушные стихии.
По стенкам пузыря что-то застучало, зашелестело, и снизу, из-под ног, словно бы потянуло сквознячком. Под зонтиком закружились мелкие светлые хлопья, похожие на снежинки, и со дна и со стен ямы взвились такие же хлопья, которые прилипали к стенкам пузыря, точно железные опилки к магниту. Не прошло и нескольких секунд, как стенки пузыря оказались облеплены толстым слоем белых, сверкающих хлопьев. Всем казалось, будто они попали в снежный заряд. Все внутри пузыря погрузилось в голубовато-розовый сумрак. Однако дышать стало значительно легче.
– Спасибо! – с энтузиазмом сказал Рёскин. – Ольга, скажи им спасибо!
На его лице внезапно выступил пот, и даже с косичек в бороде начали падать капельки пота. Все взглянули на него и тут же отвернулись. Они поняли, что для гнома нет ничего страшнее, чем остаться без воздуха. И до сих пор Рёскину, видимо, казалось, что его худшие кошмары осуществляются.
Снаружи на стенки пузыря налипали все новые замороженные воздушные стихии. Земляной ком сидел на руках Ольги, источая сдержанное возбуждение. А Блейд обернулся к Клавдии:
– В чем именно выражается твое невезение?
Клавдия развела зеленоватыми ладонями:
– Да во всем! Все выходит наперекосяк. Особенно магия. Хуже всего бывает, когда я отправляюсь в путешествие. Причем каждый раз приключается что-то новое, так что я даже не знаю, чего ожидать. Мне случалось попадать в снежную бурю в разгар лета, и под оползни, и в наводнения, и в грозу… То меня ждут не в том месте, то мы потеряем тележку с припасами, то дорога рушится и приходится делать огромный крюк. То лошади охромеют, то дерево рухнет поперек дороги. То… то… Вот, например, когда я ехала в университет, то начала с того, что потеряла карту – по-моему, ее съели муравьи! – и мы заблудились и взяли слишком далеко к востоку, дорога вывела нас к пропасти и там оборвалась. Пришлось поворачивать назад. Легионеры говорили, что попытаются хотя бы доставить меня обратно в Кондиту. Они сердились и смеялись надо мной – так всегда бывает, когда люди сталкиваются с моим невезением. Но вместо того чтобы вернуться в Империю, мы забрели в джунгли, полные аллигаторов, и пришлось поехать на север, чтобы их обойти. А потом начались дожди. Они все никак не прекращались, и наконец небо очистилось, мы увидели на горизонте город, где находится университет. И отправились туда. По счастью, Тит распорядился, чтобы мы выехали с большим запасом времени. Он теперь всегда так делает. И все-таки я в конце концов туда добралась. Потому что мое невезение действует именно так.
– Давай разберемся, – сказал Блейд. – Ты ведь не использовала магию для того, чтобы ускорить путешествие, так?
– Конечно нет! – сказала Клавдия. – Легионерам бы это не понравилось.
– А может быть, следовало бы, – предположил Кит. – Все это очень похоже на сильный дар к перемещению, который каким-то образом выбился из колеи.
– Да, очень похоже, – задумчиво согласился Блейд. – А когда она сознательно применяет магию для путешествия, нас уносит на другую планету. Очень сильный дар.
– Но ведь у меня все идет наперекосяк, не только путешествия, – возразила Клавдия.
– Так это само собой, – объяснил Блейд. – У каждого мага есть одна, максимум две основные способности. Вот, к примеру, Ольга беседует с существами, которых я даже не вижу. И если основная способность каким-то образом искажается, все остальное тоже идет наперекосяк.
Ольга, чье лицо казалось розовым в странном полумраке, посмотрела на Лукина и пробормотала:
– Это объясняет, откуда взялись мои чудовища!
Блейд сидел, положив подбородок на руки и упершись локтями в костлявые колени, и задумчиво разглядывал Клавдию. Девушка отвернулась, явно пав духом.
– Ну, извини, – сказал Блейд. – Ты ведь поняла, да? Это твои собственные чувства искажают твою магию!
– Я не желаю, – сказала Клавдия, упрямо опустив голову, – не желаю признавать, что Вермахт был прав!
– Не знаю, что там тебе говорил Вермахт, – сказал Блейд, – но мне за тебя ужасно обидно. У меня такое ощущение, что ты должна быть не менее могущественной, чем Кверида. Ну-ка, дай подумать… Я часто бывал в Кондите, но тебя видел только однажды. Ты, наверно, часто уезжала?