Ольга же все это время стояла в объятиях Лукина, неподвижно, точно статуя. Волшебники носились тудасюда, запоздало налагая мощные заклятия на все помещения, студенты суетились и орали, но Ольга как будто ничего не замечала. Она не шелохнулась до тех пор, пока Фелим не принес самую большую кружку кофе, какую сумел найти, и не вложил ее в руки Ольге. Тогда она поднесла кружку к губам и отхлебнула. Ободренные этим признаком жизни, Лукин с Фелимом отвели ее к столу и усадили рядом с Клавдией. Клавдия обняла Ольгу обеими руками, с другой стороны над ними нависла Эльда, а Рёскин присел на корточки перед ними. Вскоре Ольга пришла в себя настолько, что смогла выпить большую часть кружки. Потом произнесла:
— Извините, пожалуйста. Изза меня всем вам пришлось столько пережить…
— Ну и что? — сказал Фелим. — Изза меня тоже. Однако я в этом не виноват. И ты не виновата.
— Я не знаю, что вы обо мне теперь думаете… — продолжала Ольга.
Она как будто не слышала слов Фелима.
— Да то же самое, что и всегда, — сказала Эльда.
— Вот разве что теперь мы знаем, почему ты вступила в гребной клуб, — усмехнулась Клавдия. — Ты, значит, большую часть жизни провела в море?
Ольга медленно кивнула. Все друзья наблюдали за ней с тревогой. Это был первый раз, когда она повела себя как живой человек, а не как зомби.
— Но я не знаю, что все теперь обо мне думают! — повторила она.
— Ну, так ведь родителей не выбирают! — буркнул Рёскин, и Клавдия, Лукин и Фелим хором добавили:
— К сожалению!
— Но я ведь и в самом деле украла его сокровища! — сказала Ольга. — Кроме меня, никто не знал, где он их прячет. Я приплыла туда под покровом ночи и вырыла их.
— Да ты мне уже об этом рассказывала, когда одолжила денег на новую одежду, помнишь? — сказал Лукин. — Для этого, должно быть, понадобилось немалое мужество. А еще большее мужество и хладнокровие потребовалось для того, чтобы спрятать эти сокровища и продавать их по чутьчуть в каждом городе, куда ты приезжала. Я бы, например, не выдержал и продал все сразу, даже если бы это позволило отцу меня выследить.
— Но теперь же все знают, что я воровка! — воскликнула Ольга.
— Насколько я слышал, никто тебя ни в чем не винит, — возразил Рёскин. — Все только говорят, что ни за что бы на такое не решились. А потом, он ведь сам все это наворовал, верно?
— К тому же все знают, что ты взяла только то, что тебе причиталось, — добавила Клавдия.
— Ну, не только, — сказала Ольга. — Я взяла еще малость сверху — за побои.
По ее угловатой скуле поползла слеза. Ольга продолжала, медленно и отстраненно:
— Пока я была его юнгой, он обращался со мной не так уж плохо. Так только, отвешивал мне затрещины, когда напивался. Помоему, он считал меня мальчишкой. Ему всегда хотелось сына. Но когда он обнаружил, что я могу поднимать ветер, все стало гораздо хуже. Ну знаете, как бывает: когда только учишься чемуто, то не всегда все получается как следует, а иногда и ничего не выходит. И когда такое случалось, он всегда бесился и колотил меня. А потом он однажды застал меня на берегу, когда я играла с воздушными стихиями и пускала маленькие вихри. Я ему сказала, что тренируюсь, но это была неправда. Народ воздуха такой славный… был… и я на самом деле просто забавлялась. А он разъярился. Он сказал, что это пустые забавы, а девки должны делать только то, что полезно для их мужчин. Он обозвал меня ведьмой и избил до полусмерти. После этого я так долго болела, что ему даже пришлось оставить меня на берегу, уходя в очередное плавание. А когда я выздоровела, то обнаружила, что стихии больше меня не слышат. И с тех пор я только и могла, что создавать чудовищ. А он снова бил меня за то, что я не могу поднимать ветер.
Воцарилось долгое молчание. Наконец Эльда воскликнула:
— Надо было все его сокровища забрать, вот что!
Ольга всхлипнула. По ее щекам скатились еще две слезы.
— Ну почему, — сказала она, — почему я так похожа на него?!
И в самом деле: свой благородный хищный облик Ольга, несомненно, унаследовала от Олафа. Ее друзья переглянулись — и почемуто все уставились на Клавдию. А Клавдия медленно, задумчиво сказала:
— Знаешь, Ольга, у меня на родине, в Империи, все знатные и богатые люди происходят всего из нескольких семей. А это значит, что есть очень много людей, которые на тебя похожи. Вот, например, у моего брата Тита есть троюродный брат, сын сенатора, так они похожи, точно близнецы. Но при этом их никто никогда не путал. Потому что Порфирион — злобный недоумок, и у него это на лице написано, а Тит — очень милый, приятный человек. А еще там есть одна ужасная распутная баба, изза которой вечно случаются всякие скандалы, и эта баба как две капли воды похожа на меня. И я часто смотрю на этих людей и удивляюсь: одинаковые, казалось бы, лица, а как поразному выглядят! Ты понимаешь, о чем я говорю?
Ольга почти улыбнулась.
— Да, понимаю. Спасибо, Клавдия.
Лукин был так признателен Клавдии, что ему ужасно захотелось сделать ей хоть чтонибудь приятное. Но ему не пришло в голову ничего другого, как сказать:
— Знаешь, эта вешалка тоже свалилась в яму. Думаю, мы ее больше не увидим.
— Надеюсь, — сказала Клавдия. — И надеюсь, что мои магические способности не пропали вместе с ней.
Глава 9
К утру небо расчистилось. И в следующие дни, благо погода стояла мягкая, теплая и ясная, Эльда держала данное себе слово и каждое утро перед завтраком добросовестно вылетала поразмяться.
Она сама удивилась тому, как это оказалось приятно. В одиночестве, в тишине, нарушаемой лишь шумом собственных крыльев, она кружила над полями и лугами, любуясь черными пашнями, зеленой отавой и седеющей стерней. Восходящее солнце малопомалу озаряло осенние рощи, прихваченные первыми морозами, и они вспыхивали медью, пурпуром и багрянцем. Пахло навозом с ферм, ноздри щекотали струйки дыма. А потом Эльда повернула назад и увидела город и его башни, золотисторозовые под утренним солнцем, а за ним — горы, бледножелтые, с темносиними провалами ущелий.
На второе утро крылья у Эльды поокрепли, и она сумела долететь дальше, туда, где кончались обжитые, возделанные земли и начинались вересковые пустоши. На обратной дороге она смотрела, как внизу, на дальних фермах, гонят на пастбище коров. И тут в небе, на севере, слева от нее, чтото блеснуло. Эльда взглянула в ту сторону — и увидела, что это дракон. Дракон был молодой, белозолотой, как и все молодые драконы. Он снижался и, похоже, направлялся в сторону университета.
Эльда удивилась: драконы редко залетали так далеко на юг. Она прибавила скорость, надеясь догнать его к тому времени, как он доберется до города. Белозолотой дракон на фоне ясного голубого неба был изумительно красив. «Какой он грациозный!» — думала Эльда. Драконам не приходится все время размахивать крыльями, как грифонам. Вот и этот просто плыл в воздушных потоках, лениво покачивая огромными перепончатыми крыльями. А может, он говорил с воздухом, так же как умела когдато Ольга? Бедная Ольга! Она до сих пор оставалась бледной, молчаливой и унылой.
Эльда и молодой дракон сближались с каждой минутой. Грифонша была уверена, что они должны встретиться гденибудь над университетом — тот был уже хорошо виден. Но тут, к ее великому разочарованию, дракон качнул крылом, описал полукруг и изящно спланировал вниз, приземлившись рядом с пожелтевшим леском в нескольких милях от города. Он заполз под деревья и исчез из виду. Эльда видела, как над лесом закружилась стайка вспугнутых грачей. Грифонша хотела было полететь туда и расспросить дракона, откуда он и что тут делает. Но потом решила, что не стоит: с драконами, особенно юными и горячими, лучше не связываться. Этот же явно желал спрятаться. Так что Эльда полетела дальше своим путем, радуясь тому, что ей довелось повидать столь прекрасное, удивительное существо. Она подлетела к городу на бреющем полете, миновала витые башенки и причудливые арки школы бардов на окраине и заложила крутой вираж над озером. Как она и рассчитывала, по поверхности воды скользили несколько длинных, узких лодок, похожих на водомерок, а по берегу бегал тудасюда волшебник Финн и командовал спортсменами через громкоговоритель. Эльда высмотрела лодку, в которой находилась Ольга, и спланировала к самой воде, так чтобы пройти над головами гребцов.
— А я дракона видела! — сообщила она пронзительным голосом.
Ольга, которая как раз погрузила весло в воду, запрокинула голову, взглянула на Эльду и рассмеялась. Прочие же гребцы от неожиданности сбились с ритма, их весла столкнулись и перепутались.
— Эльда, кыш отсюда!!! — крикнул с берега волшебник Финн.
Грифонша взмыла вверх и полетела дальше, хихикая себе под нос. Она проплыла над городскими крышами и опустилась во дворе университета, рядом со статуей волшебника Поликанта.
Когда Ольга пришла завтракать, она все еще посмеивалась и на ее щеках снова играл обычный румянец цвета лепестков шиповника, как будто Эльдина выходка помогла ей окончательно прийти в себя.
— Никогда больше так не делай! — строго сказала она грифонше. — У нас две лодки столкнулись. Финн был просто сам не свой от злости. Что еще за дракон?
Эльда собиралась уже его описать, как вдруг заметила, что Клавдия сидит и смотрит в никуда, в точности как Ольга в последнее время.
— Клавдия, что случилось?
Клавдия молча указала пальцем в угол. Там стояла вешалка.
— А это точно та самая? — спросил Рёскин, разворачиваясь всем телом, чтобы посмотреть.
— Да, — ответила Клавдия. — Она меня ждала внизу, у лестницы.
— Давайте поэкспериментируем, — предложил Фелим.
После завтрака — кстати, отсутствие главного повара на качество пищи никак не повлияло — они принялись водить Клавдию по университету, вверх и вниз по лестницам. Выяснилось, что вешалка послушно следует за ней всюду, куда может. Во дворе и в коридорах она без труда семенила следом на своих трех ножках, держась футах в десяти позади Клавдии. Когда пришлось подниматься по лестнице, ведущей в библиотеку, вешалка со стуком упала набок и покатилась вверх по ступенькам. Когда Клавдия останавливалась, вешалка тоже останавливалась. Когда перед ней закрывали дверь, вешалка останавливалась и терпеливо ждала, пока ктонибудь эту дверь не откроет. И затем продолжала свое безмолвное преследование.