— А знаете, что случилось потом? Он женился на ней! Джуит тоже засмеялся.
— Замечательно, — говорит он.
Несколько минут они едят молча. Но тут он замечает, что она на него смотрит. Он поворачивается к ней. Взгляд её серьёзен. На лбу собралось несколько тонких морщинок.
— Вы сказали, это заслуга Риты. Но у неё на то была причина. У неё с Конни была любовь. Тогда я не понимала этого, но поняла позже. Было много зацепок. Очень много. Да и потом, от детей особенно не таятся.
— Особенно Рита, — говорит Джуит. — Она никогда ничего не скрывала.
— Но у вас не было такой причины, — говорит Дарлин. — Вы были добры к нам просто потому, что вы добрый.
Джуит улыбается ей и качает головой.
— Я был добр потому, что любил Риту. Я мог позволить всё, чего бы она ни пожелала. Даже если она пожелала Конни, да поможет мне Бог, да поможет он всем нам.
Дарлин поднимает свою кружку и отпивает из неё, не отводя глаз от лица Джуита. Она смотрит на него задумчивым взглядом.
— Но её четверо немытых сопливых детей? Зачем вам всё это было нужно? Она же спала с Конни.
Джуит продолжает есть.
— Где твой муж?
— Ему не нужен даже один маленький сопливый ребёнок. Вы бы видели, как он переменился. Я не хотела выходить замуж, потому что боялась, как бы мой муж не оказался таким же, как Отто. А Дэниэл был таким нежным и таким сладким.
Она чуть наклоняет голову и слегка вздёргивает бровь.
— Он показался мне таким же, как вы. Наверное, мужчина, которого я ждала и искала, чем-то похож на вас.
— Но когда родился ребёнок, он стал вас бить, — говорит Джуит. — В конце концов, он превратился в Отто.
— Вы угадали, — мрачно отвечает она. — Но я всё равно к нему возвращалась, потому что после этого он был таким разбитым и так сожалел. Но, мне кажется, он просто не может с собою справиться. Я ведь должна вернуться, не правда ли? Куда мне ещё идти? Я пыталась податься к Конни, но её муж то и дело лезет ко мне под юбку. Тоже мне проповедник! Я не могла сказать Конни. Я всё равно не смогла бы жить с ними. Она больше не разговаривает. Она цитирует Библию.
— А что ты делала до того, как встретила Дэниэла?
— Работала официанткой. Но теперь я должна заботиться о Глене. Я слишком рано бросила школу. Даже не знаю, что мне делать. Из-за этого мне не платят и половины того, на что можно хоть как-то прожить, — она холодно усмехается. — Надо было стать балериной.
— Верно, — Джуит предлагает ей пачку. — Ещё сигарету?
Он смотрит, как она вынимает её, вынимает свою, даёт прикурить ей и закуривает сам. Он потягивает кофе. — Куда же ты пошла, когда бросила Дэниэла?
— В убежище для избитых жён. Но там нельзя остаться навсегда. Там не так много комнат. Новые всё прибывают и прибывают. А кроме того, мне не нравится то, что я начинаю там думать. Я начинаю думать, что всегда была права — каждый мужчина похож на Отто. Каждый, кто мне попадался.
Он закашливается от дыма.
— Кроме вас.
— Ты сказала, что тебе стыдно. За что?
— О, чёрт.
Она отворачивается, оглядывается на кухне, пожимает плечами.
— Я прочитала, что вы будете сниматься в «Тимберлендз». Это значит, вы станете богатым. Я пришла просить у вас денег. — Она стряхивает пепел. — Когда вы сказали, что ряды мне, мне стало стыдно. Вы кормили, одевали меня, давали мне приют, когда я была маленькой. Как мне теперь отблагодарить вас? — Ты не должна никого за это благодарить. Ты была ребёнком. Это были твои права. Ты же знаешь.
Издав какой-то звук, она потушила сигарету, встала со стула и побежала в гостиную. Джуит смотрит ей вслед и кладёт вилку на стол. Малыш бешено кричит. Джуит идёт по коридору. Ребёнок снова у неё на руках. Он хнычет. Она открывает дверь и бросает Джуиту улыбку. — Не беспокойтесь за нас. Помощь несовершеннолетним, приюты для детей работающих матерей, благотворительные пайки. Есть разные службы. Не пропадём.
— Позвольте мне вам помочь, — говорит Джуит.
Она качает головой.
— Это будет нечестно. — Она перестаёт улыбаться. — Я не могу просить. Только не у вас. Зачем? Заполню бланки и стану в очередь.
Она подходит к нему На глазах у неё слёзы. Она смотрит на него серьёзными глазами и кладёт руку ему на грудь.
— Берегите себя, — говорит она. — Каждый пытается быть лучше другого, а вы такой добрый, такой податливый.
Она встаёт на цыпочки и слегка целует его. Её губы солоны от слёз. И, подхватив ребёнка, она выбегает из комнаты прочь и захлопывает дверь.
— Там ещё есть пирог из кокосового ореха, — сообщает он тишине.
ОКТЯБРЬ
Окно пекарни жизнерадостно сияет в унылых осенних сумерках. Среди яркого света и блеска стеклянных витрин покупатели выглядят счастливыми. Джуит паркует машину на свободном пятачке в квартале от пекарни, напротив магазинов, где внутри свет уже погасили, и сквозь кроны деревьев видны только яркие вывески. Он не планировал останавливаться у пекарни. Он старается не думать о том, как медленно течёт время. Передача имущества из рук в руки — всегда дело долгое. Это известно всем. Здание старое. Что-то упущено в документах на передачу собственности, что-то оформлено неточно, что-то требует обсуждения. Но всё образуется. Ничего страшного. Однако ему не терпится выяснить, не узнал ли Молодой Джо ещё что-нибудь, что пока не известно ему. Молодой Джо уехал на север и несколько недель ведёт торг с владельцами ранчо, которое хочет приобрести. Однако, проезжая мимо пекарни сегодня, Джуит увидел его в окне за прилавком. Раз Джуит в городе, лишний раз пожать руки не помешает.
— Привет! — Не успел Джуит ступить на порог, а Молодой Джо уже окликает его. — Мистер Джуит.
Он на секунду отвлёкся от пакета с буханкой хлеба, чтобы помахать Джуиту рукой.
— Сегодня у вас бенефис.
Он берёт деньги у женщины средних лет. На ней джинсовый костюм, и, судя по всему, она только что сделала себе химическую завивку. Она искоса смотрит на Джуита и рассеянно улыбается. Кассовый аппарат пищит и стрекочет. Молодой Джой даёт женщине сдачу и жмёт руку Джуиту.
— Вы не могли бы остаться и посмотреть их вместе с нами?
— Я бы с удовольствием, — говорит Джуит.
Питер-Пол и девочка, похожая на Фрэнсис Ласк заняты с покупателями, но бросают ему взволнованные улыбки. Он машет им рукой.
— Боюсь, я пообещал моей сестре тоже самое.
Он видит, как грустнеют их лица, и ему хочется пригласить их всех на Деодар-стрит. Но он не станет. В компании чужих людей Сьюзан не получит удовольствия от фильма. Её будут смущать нога, кривые зубы и очки с толстыми стёклами.
— Она одинока.
— Да, конечно, конечно.
Дама с химической завивкой стоит неподвижно. Молодой Джо протягивает ей пакет и говорит ей спасибо. — Однако нам хочется как-нибудь отметить ваш бенефис. Может быть, сначала поужинаем? — Он смотрит на часы. — Время ещё есть. Выберем какое-нибудь фантастическое местечко. Например, «Ше-Пари» в Кордове? Шампанское?
— Соглашайтесь, мистер Джуит, — усмехается Питер-Пол. — Давайте, давайте.
Всё-таки, он не похож на своего дедушку. Джой никогда бы не стал так шалить.
Джуит качает головой.
— Я обещал приготовить ужин моей сестре. В машине полно всякой всячины.
Джо упаковывает пирог с лимоном и меренгой и протягивает коробку розовощёкому старику в бейсболке с надписью «Доджерс».
— Берите сестру с собой.
— Она не поедет. У неё больная нога, и она стесняется, — говорит Джуит. — Послушайте, мне ужасно жаль. Если бы я знал наперёд, мы могли бы это запланировать.
— Надо было вам позвонить.
Молодой Джо оборачивает верёвкой коробку с надписью «Пфеффер». Он делает узел и обрезает верёвку. — Пока я был в отъезде, накопилось столько бухгалтерской писанины. Знаете, этот дурацкий компьютер вовсе не экономит время. Я уже потерял счёт дням. Послушайте, — он отдаёт старику в кепке «Доджерс» сдачу, вручает ему коробку с пирогом и называет его мистер Ласорда — видимо, это шутка, которая нравится им обоим, — надо непременно обдумать, как нам это дело отметить.
— Ничего нового от юристов?
Молодой Джой вздыхает и пожимает плечами.
— Когда узнаем, тогда и узнаем — вот всё, что я понял с их слов. Что ж, торопиться не будем, верно?
Покупатели у кассы уже толпятся. Стрелки настенных часов показывают без пяти семь. Молодой Джо занят. Он украдкой говорит Джуиту:
— Я прошу прощения. Не могли бы вы подождать пять минут?
— Да я, пожалуй, пойду, — говорит Джуит.
Он оглядывается на Питера-Пола и девочку, похожую на Фрэнсис Ласк, но они тоже заняты за прилавком и уже не замечают его.
— Ну, что ж, всем доброй ночи, — прощается с ними он и выходит на прохладную вечернюю улицу. Они отзываются ему вслед: «Счастливо вам. Доброй ночи». Хорошо, что они не знают выражения «сломайте ногу». Оно всегда напоминало ему о несчастном случае во время катания на лыжах, который положил конец всем надеждам Сьюзан. Его глазам часто представлялась картина, как она, скорчившись, лежит на снегу, там, где они нашли её после столь долгих поисков. Она не звала на помощь. Ей было слишком стыдно. Ей не хотелось, чтобы её нашли. Ей хотелось, чтобы ночь спрятала её от посторонних глаз. И чтобы она там и умерла — в холоде и темноте.
Теперь она добродушно и радостно открывает ему дубовую дверь и берёт у него из рук один из пакетов, с которыми он так долго поднимался по тёмным ступенькам к крыльцу, откуда ему приветливо светил знакомый огонёк.
— По-моему, это несправедливо, — говорит она, ковыляя мимо дедушкиных часов, дверей гостиной и пустого станка на кухню. — Блистательной знаменитости приходится тащить продуктовые сумки в день своего бенефиса.
Она ставит свой пакет на буфет рядом с раковиной.
— Элизабет Фэйрчайлд. Мой брат, Оливер.
За карточным столом, на котором стоит чайник, чашки с блюдцами, чайные ложки и тарелка с остатками пирожных, сидит угловатая женщина. На ней синие джинсы и полинявшая от множества стирок синяя водолазка. Она выгибается и крепко жмёт Джуиту руку своей большой и сильной рукой. Её седые