- А почему я должен вам хоть что-то предлагать по части образования? - удивился я. - У меня к вам только одно требование - чтобы вы, не переставая оппонировать Советскому Союзу, свели к минимуму возможности внезапного нападения и развязывания глобальной ядерной войны. Это не советские базы с ракетами окружают Соединенные штаты по периметру границ, а совсем даже наоборот, а потому подвиньтесь, мистеры, пока я сам не начал двигать вас пинками и затрещинами. Что же касается системы образования, необходимой для того, чтобы через двадцать лет в Америке власть не захватили злобные идиоты, то все положительные образцы находятся в открытом доступе, ничего не спрятано под сукно - берите, пробуйте, пользуйтесь.
- Так значит, товарищ Серегин, вы не хотите полностью мирного сосуществования всех систем, а желаете только ограничить военную опасность до минимального уровня? - по-русски спросил меня Брежнев.
- Такое мирное сосуществование, - сказал я, - закончится тем, что одна из двух сторон упадет на спину и подтянет к груди колени, призывая партнера к немедленному совокуплению, - так же по-русски ответил я. - И есть у меня подозрение, что это будет не Америка. Душить в объятиях англосаксы умеют прекрасно, зато мы, сиволапые, наивно принимаем все их ужимки и гримасы за чистую монету. Советскому Союзу нужен достаточно стойкий спарринг-партнер, который будет повышать его устойчивость в критических ситуациях, а не наоборот. И только в том случае, когда на горизонте всей своей массой покажутся кланы эйджел, можно будет переходить к заключению союзов, интеграции и прочему целованию в десны. А пока это преждевременно.
- Хорошо, товарищ Серегин, я принимаю ваш план, - ответил Брежнев, на чем наша с ним внутренняя дискуссия была исчерпана.
- Э-э-э, джентльмены... - обеспокоенно произнес президент Форд, - о чем это вы сговариваетесь за моей спиной?
- Мы лишь уточнили наши граничные позиции, чтобы конечный результат нашего соглашения был не большим, но и не меньшим, чем требуется, - сказал я. - Все так, как мы с вами предварительно договаривались. Ни одна сторона не должна получить возможности уничтожить своего конкурента, ибо, кто бы ни выстроил однополярный мир, его деградация и развоплощение будут неизбежны. И даже постгуманизм не обязательно должен следовать за постимпериализмом. Среди левацких деятелей троцкистского и маоистского толка поклонников подобного модус операнди более чем достаточно. Вспомним безумно жестоких деятелей времен гражданской войны, которым кровь людская была как вода, Ипатьевский подвал и десятки тысяч расстрелянных только на основании классового происхождения. Вспомним чекистов времен репрессий, фальсифицировавших дела, а «наверх» отчитывавшихся, что подследственные полностью изобличены, и требовавших санкции на оформление по первой категории. Вспомним Тимошенко, Мерецкова и иных прочих, что в начале войны тысячами, без всяких цели и смысла, гнали свежеотмобилизованных красноармейцев на германские пулеметы. Вспомним волюнтариста Хруща ми его компанию, ставившую над страной эксперименты ценой ее существования и не гнушавшимися приказами стрелять в бунтующий народ. Вспомним, товарищ Брежнев, ваших же соратников, мертвой хваткой вцепившихся в госмонополистическую схему экономики. Если бы доведенный неустройствами до отчаяния народ начал бунтовать раньше, чем полностью разложилась система управления, то не исключен был приказ стрелять по толпе из пулеметов и даже из пушек. Неотроцкисты, которых мы с вами вычистили из Политбюро и ЦК, были для этого достаточно безумны.
- Так что же, мистер Сергий, ваши русские большевики, оказывается, ничуть не лучше нас, американских капиталистов? - с усмешкой спросил президент Форд.
Я вернул ему эту гримасу и ответил:
- Природа человека заключается в том, что любой, за самым редким исключением, если ему будет предоставлена абсолютная свобода и такая же абсолютная власть, превратится либо в жестокого тирана, либо в дикого зверя. Разница лишь в том, что у большевиков переход к постгуманизму может произойти из-за детской болезни левизны, когда всеобщего счастья хочется не в следующем веке, а уже сейчас, а у капиталистов такие эксцессы случаются из-за встроенной в их этику необузданной алчности, которую вы зовете частным интересом. Если детские болезни коммунизма вполне можно вылечить, а их неискоренимых носителей направить по пути искупления, то с мироощущением «человек человеку волк», насквозь пронизывающим все ваше общество, ничего быстро поделать невозможно. А посему на первом этапе следует сделать так, чтобы ни одна из сторон не смогла получить доминирующего положения, на втором этапе, в условиях умеренной враждебности, необходимо сделать социально невыгодным деструктивное поведение внутри каждой из систем. Но это работа на века, и тут есть две проблемы, касающиеся вашей Америки, мистер Форд. Первая - это преемственность власти. Если в Советском Союзе я примерно знаю, как ее организовать, то в Америке с этим гораздо хуже. Президентов у вас там выбирают не народные массы, а тугие денежные мешки, которые через пожертвования в партийные фонды управляют настроениями сенаторов, депутатов палаты представителей, делегатов национальных партийных съездов и даже членов коллегии выборщиков. А если избранный таким образом президент окажется слишком своевольным, эти же люди организуют ему либо Уотергейтский скандал, либо Ли Харви Освальда со снайперской винтовкой. Нет человека - нет проблемы. Я, конечно, могу потратить некоторую толику времени на то, чтобы, совмещая магические и технологические методы, обнаружить этих людей всех до последнего, разложить их отрезанные головы на ступенях Капитолия, а членов семей отправить в уже известную вам Аквилонию на Путь Искупления. По счастью, женщин и детей там голыми и босыми в дикую местность не отправляют, а стараются перевоспитать в настоящих людей. Но, как мне кажется, это будет уже совсем не то, что хочется, хотя при отсутствии альтернативных вариантов я к таким методам обязательно прибегну тотально или частично. О второй проблеме, мистер Форд, мы с вами уже разговаривали, и называется она Латинская Америка. Если вы не измените поведения на своем заднем дворе, то через десять-двадцать лет тотальное доминирование советского блока станет неизбежным, ибо непосредственно граничить вы с ним будете не только по Берингову и Флоридскому проливу, но и по реке Рио-Гранде, южнее которой живут люди, воспринимающие вас, янки, как белых чертей. И тогда уже советские ракеты средней дальности с подлетным временем около пяти минут будут простреливать всю Территорию Соединенных Штатов, а я смогу спасти вас только путем оккупации и превращения в свой протекторат, ибо в своем исходном виде вы противны всем моим сущно-
стям.
Президент Форд немного подумал и выдал:
- В таком случае, мистер Сергий, лучше всего будет сразу после разгрома в Корее учинить над Америкой ваш протекторат, а не растягивать эту историю на двадцать лет. То будущее, которое ждет Америку там, куда история стремится самотеком, не устраивает меня, быть может, даже больше, чем вас, ведь я люблю свою страну и хочу ей только добра. И при этом я понимаю, что сам по себе не смогу изменить ровным счетом ничего, а про вас мне известно, что вы не насаждаете советских порядков там, где для них нет ни почвы, ни основания. А вот те самые денежные мешки, которых вы только что поминали, со страшной силой будут стремиться ко все большему и большему богатству, и остановить их сможет только ваша превосходящая сила. И, честно скажу, лучше, если это случится сразу, сейчас, чем потом...
После этого удивительнейшего заявления мы с Леонидом Ильичом обалдело переглянулись. Сходили, называется, за хлебушком, то есть на переговоры...
- Ну вот, - по-русски сказал «просто Леня», - клиент падает на спину и задирает ноги. Что будем делать, товарищ Серегин?
- Только не насиловать, не люблю я этого занятия, - ответил я по-русски, после чего снова перешел на английский язык. - Кстати, и биполярный мир при таком повороте событий накрывается чистейшим медным тазом. Никакой враждебности, ни малой, ни большой, между двумя половинами человеческой цивилизации в таком случае быть уже не может. И как тогда держать обе системы в тонусе, не дать им расслабиться и пуститься во все тяжкие? Эйджел пресекать взрывной рост возможностей человечества явятся к Земле не завтра, и даже не послезавтра, и все это время человечество должно быть занято не только поцелуями в десны и разведением садов в пустынях Средней Азии, и уж тем более не собственным разложением и развоплощением...
- В таком случае, мистер Сергий, - сказал президент Форд, - вы должны поставить нам с мистером Брежневым одну задачу быстрого развития на двоих...
И тут же мне в ухо шелестящим голосом зашептала энергооболочка:
- Совладение, по-английски Кондоминиум - научно-фантастическая концепция, с начала семидесятых годов разрабатывавшаяся американскими писателями Джерри Пурнеллом и Ларри Найвеном. На начало семьдесят шестого года опубликовано три романа и несколько коротких рассказов, и про тебя там отчасти тоже кое-что есть. Твоего прототипа, командира частного наемного легиона, зовут Джон Кристиан Фалькенберг, по сюжету он полководец, которому предстоит стать первым императором человечества. В Советском Союзе еще ничего не переводили, времена были не те, но Америка прочитала и по возможности прониклась. Сломает это ощущение только Рейган со своей программой звездных войн, но это, как говорится, теперь бабушка надвое сказала. Расклад на столе, Серегин, дерзай.
- Значит, так, - сказал я, - если наш разговор свернул в такую сторону, то сейчас лучше всего зафиксировать полученные результаты и пока прекратить дозволенные речи, потому что для принятия конкретных решений по этому вопросу у меня просто не хватает информации. На следующей встрече тут, вкупе с товарищем Брежневым и мистером Фордом, должны присутствовать авторы предлагаемой концепции Джерри Пурнелл и Ларри Найвен, ведь это именно они придумали такого двухголового советско-американского мутанта, а также социоинженер товарищ Риоле Лан. Попробуем поставить телегу впереди лошади и форсированным техническим развитием в галактической канве на грани фола принудительно простимулировать Кланы эйджел на недружеств