И только там я окончательно осознала, что Костлявая отстала от меня и больше не маячит поблизости, потому что рядом с господином Серегиным она не госпожа, а послушная служанка, забирающая себе тех, на кого укажет начальственный палец и даже не смеющая смотреть на остальных.
И тогда-то я и вспомнила это старинное слово... «Протест». Протест усиливался по мере того, как я все больше убеждалась, что НАШИ чудеса - не более, чем слабые потуги по сравнению с чудесами ЗДЕШНИМИ. Мне становилось понятно, что в этом удивительном мире я по части колдовства лишь жалкая дилетантка. И я стала сожалеть, что избежала отправки на бойню в Ридженте. Я могла быть или Главной Ведьмой Всея Британии, или мертвой ведьмой. Третьего я себе не представляла.
Но потом я стала как-то проникаться... Меня увлекли слова господина Серегина, который, несмотря на разницу в нашем положении, разговаривал со мной как с равной, без политесов, прямо и откровенно, но и безо всякого оскорбительного пренебрежения. А когда на меня с обвинениями накинулась эта мелкая, но вредная богиня Лилия, он резко осадил ее и взял меня под защиту. У нас в Британии не принято кого-либо защищать - упавшего начинают пинать толпой, но тут совсем другие порядки. От господина Серегина я узнала совершенно удивительные вещи о том, что на самом деле есть колдовство и что такое магия. Колдовство тут не приемлют, ибо оно прямо или косвенно требует человеческих смертей, а вот магию практикуют такую, что мне раньше подобное и представить было невозможно.
Но главное, что люди, присутствовавшие в этом кабинете, были СОВСЕМ ДРУГИМИ. Их непохожесть на тех, что прежде окружали меня, была столь велика, что я невольно воспринимала их не как людей, а как каких-то высших существ. Мои способности позволяли мне видеть внутренним зрением сияние, струящееся над ними всеми. Оно меня пугало, но в то же время завораживало, влекло. И только я находилась словно бы в коконе мрака; струи света бились в него, но не могли проникнуть внутрь. А мрак как будто уплотнялся от этих толчков, и давил на меня, и во мне росло какое-то непонятное напряжение, горячими мурашками расходящееся по всему телу.
Поразительно: притащив меня в эту компанию голой, господин Серегин сразу озаботился тем, чтобы я получила соответствующую статусу одежду, что позволило мне держать себя с определенным достоинством. Это означало, что меня не стремятся здесь унизить. Впрочем, то, как со мной вели разговор, свидетельствовало о том же. Господин Серегин хотел от меня только честного равноправного сотрудничества, и больше ничего. А еще он сказал, что берет под свою защиту всех ведьм нашего королевства, сейчас находящихся в опасности. Я изумилась, когда поняла, что он не испытывает к нам ненависти, а просто хочет, чтобы мы прекратили разрушать свой собственный мир. И это было еще одно откровение по части того, что мы сами являемся причиной своих несчастий.
Я сразу поняла, что ни лгать, ни лицемерить, ни делать лишних движений у меня не получится -здесь действовали какие-то неизвестные мне мощные заклинания... Да, собственно, у меня и не было необходимости хитрить. И оказалось, что правду говорить очень приятно и легко...
Поначалу я по привычке начала было творить так называемую «паутину влияния», но на мои движения пальцами никто даже внимания не обратил... А я быстро убедилась, что здесь, под охраной мощной недоступной мне магии, мои манипуляции не действуют. Значит, и в дальнейшем мне не стоит делать подобного. Ладно если мои «фокусы» будут сразу нейтрализованы защитными заклинаниями - хуже, если они будут зафиксированы... Ведь я могу только предполагать, насколько высок здесь уровень магии - а он в любом случае такой, что нам, вынужденным урывать лишь жалкие крупицы, даже и не снилось. Ведь, подумать только - здешние маги могут свободно перемещаться между мирами (которых, как оказалось, множество) и возвращать старикам молодость... Они буквально всесильны - и страшно представить, насколько далеко простираются их возможности!
После разговора меня не бросили в подземелье, сорвав одежду, не заковали в цепи, а препроводили в одну из башен, стоящих по периметру главной площади, и... оставили одну. Было уже очень поздно, и я чувствовала ужасную усталость. Я думала, что мне предстоит провести бессонную ночь, ворочаясь с боку на бок и обдумывая все, что со мной произошло. И эта перспектива не радовала. Однако я удивительно быстро заснула... Очевидно, тут тоже сработала магия, позволив мне хорошо отдохнуть, без всяких тревожных сновидений.
Утром, едва горизонт на востоке заалел, я встала с постели - вполне бодрая, но не сказать, что умиротворенная. Тревоги и переживания вчерашнего дня снова навалились на меня, размышления о своем нынешнем положении стали навевать тоску...
Я прошла на балкон. Мне хотелось вдохнуть этот воздух, густо насыщенный магией... которая впрочем, не могла бы наполнить меня так, чтобы я стала равна здешним чародеям. Не все тут так просто... Здесь царят свои законы, которых я еще даже в малой степени не ведаю. Я здесь НИКТО... Да, это так, увы, и ничего с этим не поделаешь.
С такой мыслью я стояла на балконе, глядя на расстилающийся вокруг живописный экзотический пейзаж: лес из высоких деревьев, возносящих свои кроны прямо к небесам чуть поодаль, блестящая гладь лениво извивающейся реки и покрытые вечными снегами иззубренные горные пики на горизонте. Теплый ласковый ветерок, насыщенный ароматами мирры и ладана, ласково трепал мои волосы, но меня почему-то знобило.
Все это - чуждое мне, и в этом мире мне места нет. Я никогда не стану такой, как те, кто обитает здесь. Зачем только они вытащили меня сюда? Отсутствие ответа на этот вопрос угнетает меня сильней всего.
Все они здесь - выше меня. Им служат невидимые слуги, им подчиняется время... Их могуществу нет предела, и я по сравнению с ними - не более чем неуклюжая букашка. И я совершенно не в силах принять такое положение... Уж лучше бы они оставили меня там, в той камере. В этом случае у меня не были бы отняты репутация и титул главной ведьмы Британии.
Ведь я посвятила колдовству всю свою жизнь! Полвека я изучала магическую науку - только для того, чтобы узнать, что она ничего не стоит и является лишь убогим суррогатом настоящей магии? А хуже всего было то, что вся деятельность нашего ордена дипломированных колдуний хоть и являлась, по сути, детской возней, вела либо к самоуничтожению, либо к разрушению всего нашего мира. И это значит, что в моей жизни не было смысла.
Ах, зачем я все это узнала?! Лучше бы я умерла в счастливом неведении, оставаясь сама для себя и в памяти сограждан влиятельной и могучей. Знание уничтожило меня, лишило смысла все, что было мне важно и дорого. А раз так, не лучше ли покончить со всем этим насовсем? Шестой этаж... Внизу - ровно уложенные гладкие булыжники. Какая удивительно легкая смерть! Красиво будут смотреться мои разлетевшиеся мозги на этой площади... Глядя вниз, я отчетливо представляла себе эту картину, испытывая радостное торжество. Все равно мне больше никогда не обрести себя. Все чужое здесь, и доля моя - презрение. Этого я вынести не могу. Вот он - выход. Освобождение. Решение всего и сразу.
Я слегка перегнулась через перила. Солнце, бодро карабкаясь вверх над горизонтом, позолотило макушки деревьев, крыши строений. Булыжники внизу засияли бликами. Все как-то преобразилось, являя удивительную гармонию. Где-то запели неведомые птицы, вознося приветствие зарождающемуся дню. Запахи усилились, и теперь среди них ощущалось что-то медовое, волнующее. Я со странным наслаждением втягивала носом этот аромат, на несколько мгновений забыв о своих намерениях. Аромат говорил о молодости, о радости. Он что-то обещал, он взывал к жизни. Какие-то пленительные тайны будоражили мой разум, врываясь в него смутными грезами...
И когда я усилием воли заставила себя вспомнить о своем решении, то, глядя вниз, ужаснулась. Я вдруг четко осознала, что это было не мое решение - и понимание это было ошеломительным. Это было решение какой-то неосязаемой сущности, которая имела надо мной власть с того самого момента, как я прошла колдовскую инициацию; и власть у нее была не только надо мной, но и над всем нашим миром. «Сделай это! - вопила она глухим, множественным голосом. - Ты все равно уже не станешь прежней! Ты погибла! Ты уже давно мертва! Тебе нет места в этом мире! Ты лишняя! Лишняя! Лишняя!».
Я отпрянула от края и выпрямилась, касаясь перил балкона лишь кончиками пальцев. Это стоило мне усилий, так как эта сила толкала, наклоняла меня вниз - туда, к блестящим булыжникам; тело мое едва слушалось, точно опутанное толстым слоем паутины.
- Нет! - прошептала я сквозь сжатые зубы. - Нет! Нет! Нет!
Должно быть, тысячу раз я произнесла это «Нет», пока бесплотный голос не утих. Я огляделась. Небо сияло безупречной синевой. Перед моим лицом кружила крупная ярко-оранжевая бабочка. Казалось, она исполняет какой-то удивительный танец... И звучала музыка. Я не могла определить, звучит она в моей голове или наяву. И музыка ли это? Это были какие-то вибрации, пронизывающие меня насквозь, проникающие в меня и собирающие меня заново. Трудно объяснить, на что это было похоже. Но частицы моей сущности собирались в единое целое, но это была не прежняя я, а новая, другая. Старая Шерилинн Баретт умерла там, в камере Тауэра, а новая родилась заново, нагой явившись в этот чудесный мир на плече своего спасителя. Но все же это тоже я. Упоительное чувство... Никогда доселе мне не приходилось испытывать подобное. Если использовать самое грубое сравнение, то это было так, как если бы много лет не мыться, не расчесываться и ходить босиком -и вдруг вас искупали, причесали и одели в нежный шелк.
Город оживал. На улицах появились первые прохожие. Бабочка сидела на перилах, медленно открывая и закрывая свои крылья. Удивительное существо! Почему я раньше их не замечала - еще там, в своем мире? Может быть, я еще многого не замечала?
Я протянула руку к бабочке. И она, вспорхнув со своего места, бесстрашно уселась на мою ладонь... И это было как знак свыше, что я должна измениться и сделать все, как хочет господин Серегин, после чего изучить магию так же дотошно, как прежде изучила колдовство... А затем жить долго, почти вечно.