– Тем не менее кого-то она там нащупала!
– Хочешь вернуться посмотреть?
Вора передернуло. Он и так был уверен, что зрелище ему не понравится.
– А может, «слепой поворот»? – осторожно уточнил Жар.
– Я же сказал. – Саврянин потрогал повязку на голове и оскалился. – Я сегодня добрый.
Доску через провал на третьем этаже башни перебросили совсем недавно – толстую, крепкую. Но живущим в разрушенном замке крысам действительно надо что-то есть. Или хотя бы зубки чесать.
С темнотой на краю провала показался маленький любопытный крысеныш. Свесил мордочку, поглядел на остывшее уже тело. И осторожно начал спускаться.
Глава 30
Зрение у крыс слабое, зато чутье отменное.
– Ты точно уверен, что нам туда? – в пятый раз переспросил Жар.
– Тут всего одна дорога! – вспылил саврянин. – Либо туда, либо сюда, уж из двух-то самый паршивый видун выбрать сумеет!
– А вдруг они по бездорожью поехали?
– Им скакать, а не ехать надо, идиот! Поломают коровам ноги на кочках.
– Так ведь и погоне по кочкам придется.
– Она наперерез может пойти. Заткни пасть, а?! – Саврянин тоже чувствовал себя паскудно. Пока – да, он был уверен. Но что произойдет, когда похитители въедут в большое селение? Догнать их до ближайшего города не получится, а если Райлез там, он «закроет» девушку своей удачей. Альк даже не сможет определить, бросили ли Рыску в какой-нибудь подвал или повезли дальше.
Жар вытерпел не больше пяти щепок:
– А меня ты как нашел?
– Не я. Крысы.
– Может, попросишь, чтоб и Рыску поискали?
– Ты видел, как они ищут?
– Ну как умеют, – признал вор.
– Вот потому больше и не хочу. – Альк врал. Если совсем выбора не останется, придется. Но саврянин еще не успел отдышаться с прошлого раза. Ощущения были – будто в омут с камнем на шее прыгнул, и когда уже захлебнулся, вытащили и откачали. Крыса, нагулявшись, притихла, однако Альк чувствовал – ей понравилось. Отоспится и потребует еще, с куда большей силой, чем прежде. И тогда его «не хочу», возможно, уже не будет ничего значить.
– Альк!
– Ну чего тебе еще?!
– Он хочет ее в «свечу» превратить, да?
– Не мели ерунды.
– Почему?
– Превратиться может только обученный видун. И то если сам захочет.
– А ты хотел?!
– Я не знал. Никто из учеников не знает, кем он выйдет из зала испытаний. А делают они там одно и то же.
– Что?
…Ночь. Зал, освещаемый лишь луной через прозрачную крышу. Легкий сквозняк, щекочущий обнаженное тело. Холодные плиты под пятками. Ученики, кучкой жмущиеся у двери снаружи. Наставники, неподвижно стоящие по углам внутри.
И лежащая на столе крыса. То ли подготовленная для «свечи», то ли уже «свеча». Все, что нужно сделать ученику, – «зажечь» ее. Выполнить простенькое задание: скажем, вслепую вытянуть из мешочка с монетами единственную золотую. Или пусть стеклянный шарик, прокатившись по столешнице, упадет на пол и не разобьется.
Если тебя назначили путником, то… ничего не получится. В зале испытаний дар как будто вывернут наизнанку: чем сильнее стараешься, тем хуже выходит. Монета подворачивается медная, позеленевшая. Шарик не то что трескается – разлетается вдребезги, а осколки впиваются в босую ногу.
Говорят, большей радости от неудачи испытать невозможно.
Но если крыса – пустышка… Так муха с размаху влетает в паутину. Чем крупнее жертва, чем сильнее она бьется, тем быстрее и крепче запутывается.
А потом уже ты лежишь на столе и видишь, как в комнату заходит следующий ученик…
Альк тряхнул головой, пришпорил трофейную разбойничью корову. Можно ее не жалеть, устанет – пересядут: рядом порожняком скакали еще две.
– Отстань. Я же тебе сказал: «свеча» из Рыски не получится.
– Тогда что Райлезу от нее нужно?!
Саврянин этого тоже не понимал. Проще всего было убить девушку, а потом спокойно отправиться на охоту за Альком.
– Гляди, там какие-то люди на дороге! – обрадовался Жар. – Давай спросим, не видали ли они наших беглецов.
– Все еще не веришь, что правильно едем?
– Верю, – покривил душой вор, так переживавший за подругу, что мысль об ошибке (пусть и с крохотной вероятностью) не давала ему покоя. – Но хоть узнаем, намного ли они нас опережают.
Альк, напротив, отнесся к случайным встречным настороженно. Что-то они там не то делали, разбежавшись к обочинам при приближении всадников, и друзья заметили, что поперек дороги лежит ель с ярко-желтым, издалека видным свежим спилом. Непохоже, чтобы ее повалили на дрова: слишком зеленая и пышная, в то время как сухостоя рядом хватает.
– Эй, мужики! – на ломаном саврянском окликнул Жар – все «лесорубы» были белокосыми. – А что тут у вас?
Мужики, не отвечая, ощетинились кто топором, кто мечом, кто окованной по концам рогатиной.
– Боюсь, дорогу они нам не укажут, – мрачно заметил Альк, с прищуром глядя на ель. Объехать-то можно, да не так быстро, чтобы коров не успели пырнуть рогатинами. Разве что развернуться и дать деру. Но время, время! – Так, я беру на себя трех справа. Ты – двух слева.
– Почему это я двух? – возмутился вор.
– Хочешь поиграть в героя? – оскалился на врагов саврянин.
– Нет, я имел в виду – ты мог бы взять четырех!
Альк уделил взгляд и Жару. Вор вжал голову в плечи.
– Да шучу я, шучу! Двух так двух. Хотя правые как-то хлипче выглядят.
Врагам тем временем надоело ждать, пока их поделят, и они первыми бросились вперед.
– Уговорил. Правые – твои. – Альк спрыгнул с коровы, хлопнул ее по шее, заставив развернуться и попятиться – не хватало еще, чтобы это недоумки скотину попортили.
Увы, спор был напрасным: мужиков оказалось много больше пяти. И из кустов вылезли, и из-за ствола. Все – по-весчански одетые, сердитые, вооруженные абы чем.
– А ну сдавайтесь, выродки! – велел саврянин с рогатиной, ткнув ею в лицо Альку.
– Ха, – мрачно ответил тот, взмахивая мечом.
Мужик тупо уставился на палку, оставшуюся у него вместо рогатины. Видун же мешкать не стал и, ухватив его за руку, швырнул на двух других, прорываясь вперед, к ели.
Жар, напротив, отскочил назад. За ним бросились всего трое, зато с мечами. На счастье вора, савряне оказались еще худшими вояками, а мечи – ржавьем времен последней, а то и предыдущей войны. Один сломался от первого же удара, но мужик, не огорчившись, подобрал с земли такую корягу, что Жару захотелось с ним поменяться.
Альк прыгнул на ствол, собираясь развернуться и держать оборону с него, – но тут еловые ветки раздвинулись, и высунувшийся из них мужик хладнокровно, в упор разрядил видуну в грудь арбалет.
Трудно сказать, кто изумился больше – стрелок или шлепнувшаяся ему на лицо крыса. Но Альк опомнился первым.
– А-а-а! – Весчанин, выронив арбалет, заскакал, как пьяный под плясовую, пытаясь выковырять из-под одежды рассвирепевшую тварь.
– Что тут происходит?! – Над полем (точнее, полянкой) битвы раскатился знакомый голос, разом остановив драку, как кошачье мяуканье – мышиную возню у сырной корки. Жар тоже опустил меч, и вора тут же схватили за обе руки и шиворот. Но бить не стали, поволокли за собой.
Нетопырь неспешно приблизился к ели, остановился. Мужики сгрудились вокруг путника и начали наперебой объяснять. Причем голоса у них – самое удивительное! – были не виноватые, а сердитые и обиженные.
По словам саврян, несколько лучин назад через их веску – вон там, за лесом! – проскакали трое всадников, девушка и двое мужчин. Один остановился у молельни, откуда как раз выходил народ, и крикнул, что за ними гонится разбойник, за голову которого назначена большая награда. Дескать, они вырвали из его лап купеческую дочку, которую негодяй держал в заложницах, и теперь он очень зол. Девушка была бледная и запуганная, с подбитым глазом. Весчане поверили (а скорее, возжаждали обещанных денег) и устроили заграду.
– Неправда! – возмутился Жар, стряхивая чужие руки. Возмущение парня было столь искренним, что савряне поверили, отпустили. – Это они нашу подругу похитили, а мы, наоборот, отбивать едем! А тут эти… придурки!
Через несколько щепок спора и взаимных обвинений стороны разобрались, что к чему, и стали ругаться уже просто так, отводя душу.
Убедившись, что недоразумение улажено, путник наклонился к земле, протянул ладонь и позвал:
– Альк!
На дороге было пусто. В траве ничего не шуршало.
– Альк, не валяй дурака!
Крыс внезапно вскочил на штанину – не путнику, Жару, – молниеносно взобрался до плеча и сгорбился там, выскалившись на Крысолова.
– Это все из-за тебя!
– Почему? – удивился путник, выпрямляясь.
– Если б ты рядом не ошивался, я бы раньше засаду почуял. И уж точно на стрелу бы не прыгнул.
– Ну да, ну да, и положил бы еще десяток ни в чем не повинных людей.
– Что значит – «еще»?!
– Еще «положил», – уточнил Крысолов. – А не «еще не повинных». Остынь. Я не собираюсь с тобой ругаться. У вас деньги есть?
– Зачем? – За пазухой у Жара лежала горсть отобранных у «таракана» монет, но расставаться с ними без уважительной причины вор не собирался.
– Они просят два сребра. За ель, меч и рогатину.
– Вот еще! Это ж они на нас напали!
– Если мы им заплатим, они извинятся.
– Я их и так прощаю, – буркнул Жар, но все-таки полез в потайной карман: ругаться с превосходящими силами не хотелось.
Крыс сердито цапнул его за плечо. Через рубашку, но все равно больно.
– Ты чего?!
– Какого Сашия ты его слушаешь? Припугнуть виселицей за пособничество разбойникам, и пусть проваливают!
– Они говорят, что вначале хотели просто связать вас и отвести к наместнику, а ты набросился на них как бешеный. Ладно уж, сам заплачу… – Путник бросил мужику с обрубком рогатины несколько монет.
Весчане повеселели и, взявшись за топоры, быстренько обсекли с ели торчащие вверх ветки, чтоб коровы могли переступить.