Стучать отправился Жар, вначале околотив шапкой пыль с кафтана (а заодно и с самой шапки) и пригладив волосы – они у него были не шибко пышные, зато волнистые и до плеч, как городские девки любят. Рыска боязливо ожидала поодаль, держа поводья обеих коров.
Дверь открыла седенькая горбатенькая бабка, точь-в-точь из сказки про лесную людоедиху. Только алмазных зубов у нее не было – как и обычных.
– Што, милки, – ничуть не удивившись, прошамкала она, – припошнилишь?
– Эй, красавица, ты гостей на постой пускаешь? – приосанившись, громко и весело спросил Жар.
– Шаходите, шего уш там, – захихикав, посторонилась старушка. – Коровок вон шам, у колодша, привяшать мошно!
В единственной комнате было пустовато, но чистенько. Горшки и чашки на полке стояли строго по размеру, так же висели полотенца: для рук, для лица и прихватка. Наверное, даже тараканы под печью по росту выстроились.
– Ешть будете? – Бабка, не дожидаясь ответа, выставила на стол огромную миску творога под тряпочкой. – Вот, только што оттопила! Ишшо тепленький…
Дважды звать не пришлось – особенно когда на творог плюхнулась большущая ложка сметаны, густой и желтой, а рядом легли два толстых ломтя хлеба.
Старуха уселась напротив, подперла ладошкой щеку, с умилением наблюдая, как гости наворачивают угощение. Рыске аж пояс начал давить, и она украдкой его ослабила.
– Ну и глушь эти ваши Пересыпы! – искренне сказал Жар, облизывая ложку. – Мы уж думали, никогда до вески не дойдем, пошутил кто-то с указателем.
Бабка затряслась от мелкого куриного смеха:
– Шынок, так Перешыпы-то это не вешка, а пешшаник. Шуда гоншары со вшей округи за пешком ешдят – видали, школько ям набили? А вешка вовше даше Шошенка!
– Сосенка? – переспросил Жар.
– Да нет же, Шошенка!
– Зозенка?
– Шошенка! – рассердилась старушка, решив, что ее дразнят. – Глухой, што ли?
– Ладно, Шошенка, – смирился вор. – А почему у вас тут народу так мало?
– А с шего ему тут водитша? – пригорюнилась бабка и тоже зачерпнула творожку. – Шам ше шкашал – глушь! На пешках шадов не рашведешь, паштбишш хороших тоше нет. Как в войну шавряне вешку пожгли, так и не штроились, рашбрелись по родишам… Ношью опять ше штрашновато… ну да мы, шошеншане, привышные.
Рыска хотела спросить, почему страшновато-то, но тут в избу гурьбой ввалились трое подвыпивших мужиков.
– Опа! – остановился и осадил остальных средний. – Да у нас гости!
– Здравствуйте, – пугливо пролепетала девушка. Жар, напротив, поглядел на весчан свысока: обычная пьянь, шумная, но трусоватая. Если нарочно не задирать, первой в драку не полезет.
– Ты, шынок, шегодня у друшей переношуй, а? – засуетилась бабка. – Я вам шейшас ушелок шоберу…
Мужик подозрительно уставился на незнакомцев.
– Че-то не похожи вы на гончаров, – напрямую заявил он. – Охотники, что ли?
Девушке показалось, что против последних весчанин что-то имеет, и поспешила помотать головой:
– Нет, мы так, проездом.
– Первый раз в наших краях? – чуть приветливее уточнил мужик.
– Ага… Хотели вот хлеба купить или даже переночевать.
– Или? – как-то странно хмыкнул бабкин сын, со значением переглянувшись с дружками.
И все бы ничего, да Рыска слишком сильно распустила пояс. Узелок с монетами выпал, один злат выкатился, призывно зазвенел на полу. Мужики разом уставились на него, как три голодных петуха на бобовое зерно. Девушка поспешила подобрать свое добро, но что-то успело непоправимо измениться.
– В общем, это… – прокашлялся хозяин избы, старательно отводя взгляд от златоносной Рыскиной груди – и неуклонно к ней возвращаясь. – Хлеба продам, а спать вы лучше в лесок идите.
– Почему? – удивилась девушка. – Мы заплатим.
Жар тоже не понимал, что на них нашло. Явно из-за златов, но нормальный человек, наоборот, постарался б залучить к себе денежных постояльцев. А если убить-ограбить задумали, то это опять-таки лучше в избе сделать, да там же под порогом и зарыть. Парень оглянулся на бабку, но та как в подпол провалилась. Хотя нет, за печкой шуршит, перебирает что-то.
– Нам тут вдвоем с матерью еле места хватает, и храплю я – ужас. Эй, Хвасек, может, к тебе?
– Не-не-не! – затряс головой второй мужичок. – У меня жена на той неделе родила, дите всю ночь орет, никакого сладу нет.
– А если к вам? – Рыска повернулась к третьему весчанину.
– Не-не-не! У меня… у меня… – Тот беспомощно оглянулся на друзей. – Куры мрут, во!
– Так не люди же, – удивился вор.
– А кто его знает – сегодня куры, завтра люди. Хвори-то нынче коварные! – Мужик старательно, с надрывом заперхал в горсть.
Рыска, смирившись, дернула Жара за рукав: по какой бы причине их ни выпроваживали, настаивать некрасиво. Бабка из-за печи так больше и не показалась, еду и зерно для коров отмерял ее сын. За все он запросил только пять медек, а когда вор из торгового азарта предложил одну сбросить, сразу согласился.
– Странные они какие-то, – прошептала девушка, выходя во двор. – Зря мы сюда заехали.
– Почему? – Парень взвесил на руке мешок и одобрительно крякнул. – Может, они нас за разбойников приняли и испугались.
– Какие ж мы разбойники? У нас даже оружия нет!
– У седла арбалет висит.
– Думаешь, они его в темноте разглядели?
Друзья спустились с холма и снова утонули в сосняке. Дорога из белого песка, просыпавшегося с телег, серебрилась под луной, как ручей.
– А зачем сюда охотники ездят? – продолжала беспокоиться Рыска.
Корова споткнулась обо что-то длинное, тяжелое и обиженно замычала. Жар натянул поводья и слез посмотреть, не поранила ли она ногу.
– Опа, – только и сказал парень, поворачиваясь к подруге.
В руке он держал длинный узкий меч.
Глава 18
Крысы – ночные животные и оживляются с темнотой.
– Идиоты.
– И это все? – не поверила Рыска, ожидавшая от Алька куда большего вдохновения и красноречия.
– Все, – рассеянно подтвердил крыс, осматриваясь из ее ладоней. В свете луны корявые деревца здорово смахивали на бурьян, заставляя людей чувствовать себя карликами верхом на кошках. – Надевай наконец свое подвенечное, будешь хоть в гробу прилично выглядеть.
– А чего бояться-то надо?
– Смерти, – огрызнулся Альк. – Внезапной и жуткой. Ты что, сама не чувствуешь?
– Не-а, – испуганно затрясла головой девушка. Может, весь ее «дар» – сплошные совпадения?!
– Верно, – неожиданно спокойно согласился крыс. – Дорога еще не определена.
– А как же ты?..
– Я умный и ученый. Но второе, за недостатком первого, тебе не грозит, поэтому поверь мне на слово.
– Так давайте поскорей отсюда уберемся, – сердито сказал Жар, полагая, что ради этого Альк их и запугивает.
– Нет, – огорошил их крыс. – Это еще опаснее.
– Куда уж больше!
– Поверь: есть куда. Так два из трех, а иначе – пять из шести, что вы трупы.
– Так ведь два из трех лучше, – не поняла девушка.
Крыс обдал ее ледяным презрением:
– Действительно, откуда весковой девке разбираться в дробях.
– Вовсе даже разбираюсь! – обиделась Рыска. – Если блин на три части поделить, это большие кусочки будут, а если на шесть – то маленькие. Значит, и опасность меньше.
– Вот потому вам, бабам, только у печи и место. – Альк спрыгнул на землю прямо с седла. Похоже, его отравление полностью прошло.
– Так что тогда делать? – Жар тоже спешился и, мужественно сдерживая стоны от боли в отсиженном заду, помог слезть подруге.
– Садимся – и ждем.
– Чего?!
– Я уже ответил.
– Вот так просто сидеть сложа лапки? Костер хоть разжечь можно?
– Нет.
– А веток для лежаков наломать?
– Нет.
Жар уже готов был напуститься на вконец охамевшую крысу с площадной бранью, но тут Альк добавил:
– Впрочем, хворост можешь пособирать. Только далеко не отходи и не топай. Чем тише мы будем себя вести, тем выше вероятность дожить до утра.
– Давайте назад в веску попросимся! – не выдержала этой неопределенности Рыска. – Лучше уж среди дохлых кур спать, чем здесь!
– Не пустят.
– Почему?
– Потому что их трое волов, а вас один теленок с тележкой. – Альк тоже неплохо разбирался в воровском жаргоне.
– Зато у нас – во! – Жар победоносно потряс найденным мечом, второй рукой хлопнув по ремню висящего за спиной арбалета.
– Против трех оглобель и своры цепных псов?
Парень разочарованно бросил меч на снятые с коров вьюки. Крыс тут же с любопытством пробежался вдоль лезвия.
– Тсецкий, – презрительно заключил он.
– Здесь что, войско проходило? – не поняла Рыска.
– В смысле – средней паршивости. С такими все подряд ездят: и небогатые наемники, и тсарская рать.
– Это как же надо было упиться, чтобы потерять меч! – фыркнул Жар.
– Или в какой панике драпать.
Девушке стало совсем нехорошо. В сосняке было тепло и душновато, непривычно сухая земля грела, как печка. Если б Альк не взялся пророчествовать по-черному, место показалось бы Рыске очень уютным. А так – словно крошеный мухомор в блюдце с молоком, «гостеприимно» выставленный на стол для насекомых.
Пустить коров пастись крыс тоже не позволил, пришлось насыпать им зерна. Животные-то не возражали, но чем теперь подкармливать их днем, когда нет времени нормально пощипать травку?
– Весь день не ели, – ворчал парень, – теперь еще всю ночь не спать…
– Почему? Спи себе на здоровье. Может, даже проснуться не успеешь.
– Ну и буду! – с вызовом пообещал Жар. Постель, впрочем, он собрал почти бесшумно: если совет был несложен в исполнении, то вор предпочитал не пренебрегать оным. Мало ли. В его ремесле всякая мелочь важна. – Сдается мне, крысюк, что ты над нами попросту издеваешься!