Что это нам дает? Опять ничего.
Среди самоубийств, традиционно причисляемых к фоновым, всегда имелся незначительный процент случаев, в принципе не объяснимых ничем рациональным. Например, среди декадентствующей петербуржской молодежи в начале прошлого века вошло в моду прыгать с моста в водоскат Иматра – 18 метров перепада уровней воды, мощный поток, валуны, и шансов остаться в живых ни малейших. Частенько сигали парочками, взявшись за руки, и вряд ли кто-нибудь из них мог доступно объяснить – чего ради. В большинстве, вероятно, под кокаином. В конце концов властям пришлось поставить на том мосту специального городового, чтобы гонял придурков…
Декадент?.. В рыло! Сицилист? Телегент?.. Один хрен, по соплям. Воды не видел? Прррроходи, не задерживайся!..
Судя по всему, мера подействовала.
Те крохи статистики, которые удалось собрать группе Лебедянского, достаточно убедительно показывали: «спугнутые» один раз, потенциальные жертвы суицида из перечисленных категорий, как правило, не пытались повторить попытку и в большинстве своем спокойно жили до старости – если тому не мешали внешние обстоятельства вроде войн и эпидемий.
Но это уже из другой оперы.
Обнаружился, правда, некий Клаус Юрген Фуль, юноша бледный со взором горящим, родом из Данцига, упорный в намерениях и столь же невезучий: то у него веревки рвались, то проглоченный мышьяк с неудержимой силой извергался желудком на свободу, то вовремя подоспевали родственники или друзья… С 1898 по 1903 год Фуль совершил семнадцать неудачных попыток ухода из жизни и лишь на восемнадцатый раз добился-таки своего. Причины столь пламенного рвения остались невыясненными, приглашенный семейством местный врач-психотерапевт констатировал психическую нормальность пациента и порекомендовал пешие прогулки, а в поле зрения д-ра Фрейда несчастный юноша так и не возник.
Почему-то нисколько не жаль.
Нашлись и последователи. Случаев такого рода только по Европе двадцатого века было выявлено несколько десятков. Первые ласточки?
Я читал о самоубийствах животных. Хрестоматийные лемминги и белки, сомнительные леопарды в снегах Килиманджаро, квазисуицидальные акты китообразных, вздорные байки о кладбищах слонов… Широко известен суицид коллективных насекомых: пчел, термитов, муравьев… Стоп, стоп! Это не проходит. По сути, самоубийства насекомых – не суицид, а жертвенность, помогающая виду выжить… Вряд ли это мне что-то даст. Да и рассуждать об интеллекте или психике одного отдельно взятого муравья по меньшей мере смешно.
Ладно, подумал я, впервые за неделю чувствуя в мыслях этакую приятную легкость – ох, не к добру… Надо смотреть ширше… то есть шире… и вот сейчас я, как положено мудрому руководителю, а функционеру в особенности, воспарю над проблемой и обозрю ее всю… Прежде всего: что нам известно?
По сути, пока ничего. Или очень мало. Ни одной гипотезы, даже самой вздорной, мы пока что не можем отбросить окончательно, включая и гипотезу о вмешательстве зловредных инопланетян на летающих блюдцах, соусницах и прочем гжельском фарфоре… Что с того, что вероятность исчезающе мала? Ни за что не поверю, что за многие столетия игры в «орел-решка» подброшенная монетка ни разу не встала на ребро… Забавно, что в огромном ворохе столь же маловероятных гипотез, поступивших от Нетленных Мощей, инопланетной гипотезы все-таки не было. Постеснялся, наверное.
Что вообще происходит в бардачном нашем мире? Хм, из глобальных тенденций, пожалуй, можно назвать лишь две: перенаселение и научно-техническая депрессия, а об остальных, как водится, можно будет судить только энное число лет спустя – тенденции ли они вообще или стохастические аномалии?
Обе тенденции не вчера возникли, и вообще непонятно, как они могут стронуть первый камень в лавине необъяснимых самоубийств. Ну, допустим, перенаселение… Океаны выйдут из берегов, и земная кора протрется, прежде чем удастся уговорить нищих мусульман и католиков не плодить себе подобных в десятикратном объеме, это-то давно известно! Опять же, истощение ресурсов, истребление природной среды, прочие вопросы эмоций и философии… и к какому месту моих построений прикажете их присобачить? Во-первых, по-моему, сколь смех Демокрита гадок, столь же плач Гераклита тошнотворен, а во-вторых, мои эмоции никого не интересуют. Ни для кого не секрет, что человек делает с планетой примерно то же самое, что раковая опухоль с пораженным ею организмом, – ну и что с того? Меня-то это сейчас касается каким боком? Если бы плотность населения как-то влияла на динамику самоубийств, Китай наполовину обезлюдел бы еще в прошлом веке, а Голландия в позапрошлом.
Техническая депрессия – еще хуже того… Тут даже не знаешь, с какой стороны подступиться. Какая связь между суицидом и тем фактом, что психика человеческая, несмотря на поистине титанические усилия промышленности и рекламы, впервые дала сбой, оказавшись неспособной – временно, полагаю – выдумывать новые потребности, ограничившись свободным выбором среди тех, что уже выдуманы и реализованы? Пожалуй, по этому вопросу нет смысла заказывать социологические материалы, главное и так на виду: человек скучающий и человек жвачный, слитые в одном подвиде сапиенсов, попрыгунчики среди них еще не худший вариант… Что, скучно жить вдруг стало, айда гуртом топиться? Мне почему-то жить не скучно…
Я залпом допил остывший кофе, отдернул руку, потянувшуюся к мочке уха – щипать, и несколько минут предавался бесполезному самоуничижению. Глуп я, по всей очевидности, вот что. И построения мои смехотворны – детский сад, штаны на лямках… И это печально. Тот факт, что Лебедянский и Воронин умнее меня, я еще могу как-то пережить, привык со Школы еще, – но ведь до сих пор я и себя числил в сравнительно умных, пусть не в гениях, но не в дураках же! Или у функционера все мозги автоматически оттекают к заднице? Вот еще что любопытно: появится ли усилиями фармакологов в туманном будущем хоть какое-нибудь лекарство против глупости человеческой? Разумеется, кроме радикальных средств вроде мышьяка.
И все же проблема эта социологическая, хоть тресни. Сволочь Нетленные Мощи подсунул свое дерьмо… И что теперь прикажете: побить ему морду? Испросить у Кардинала позволения вызвать Домоседова на дуэль на скальпелях?
Филин мне нужен, вот кто. Филин. Вернее, не сам покойник – плевать мне на него, – а его пропавшие наработки. Он-то раскусил фактор Т – нюхом чую, позвоночным столбом ощущаю! – а найдя, вычислив его, пытался решать задачу противодействия. Не успел…
Попробуйте разубедить меня в том, что против фактора Т непременно отыщется тот или иной метод лечения либо профилактики – а я посмотрю, как у вас это получится. Иначе просто не может быть. По стенкам, по потолкам бегал бы я сейчас от головной боли, если бы решения задачи – медицинского, административного да какого угодно, хоть шаманского! – не существовало в принципе. Филин… Нет, даже не он, а Штейн, чьи яйцеголовые эксперты копаются сейчас в компьютерном хардвере Филина, – оттягали себе экранированный зал на минус пятом этаже, свезли туда террикон аппаратуры, и все им мало. Самый для меня главный человек – Штейн…
Оторвавшись от текста, я еще раз позвонил Гузю. У него как раз закончилось совещание по поводу вакцины против миковируса, поэтому он был относительно свободен, полон желания загрузить меня под завязку, и в конце концов я, поняв, что не избежать мне испить сию чашу, битых два часа мотался с ним по Конторе, щедро раздавал фитили и пряники и вообще делал то, что мне надлежало делать. На двери группы перспективных исследований сегодня красовалась бумажка с новым шедевром: «Если Вселенная управляется простыми универсальными законами, то разве чистое мышление оказалось бы не способным открыть эту совокупность законов? М. Шварцшильд».
Я аж зубами заскрипел. Чистое мышление! Драть вас!.. Остроумцы!
Когда же я, запаренный, решительный и полный боевой злости, вернулся к себе, Фаечки на месте не оказалось, а в моем рабочем кабинете сидел Кардинал.
– Здравствуйте, Павел Фомич, – сказал я и сглотнул. Встреча с Кардиналом, да еще в моей Конторе, подействовала на меня угнетающе. Я думал, что в запасе у меня еще несколько дней.
Он улыбался.
– Здравствуй, Миша, здравствуй. Да ты не стой, ты проходи, садись вон туда, мальчик ты мой хороший, ты уж меня извини – я твое кресло занял, покойно мне в нем… Не возражаешь, что я на «ты»?
– Какие могут быть возражения? – сказал я с искренней горячностью. – Побойтесь вы бога, Павел Фомич!
Он почти весело помотал головой.
– Ну-ну, не пеняй на старика, Мишенька. Рад я тебя видеть, честное слово рад. Все спецсвязь да «шухерная» линия – я уж и забыл, когда мы с тобой в последний раз сидели вот так… А бога никакого нет, уж ты мне поверь. Ужасно жаль, правда. Не вздумай дожить до моих лет, Миша, вот что я тебе скажу. Меня, если ты помнишь, дважды из клинической вытягивали, и тот туннель я видел, вот как тебя вижу, ан нет на том конце ничего. Чернота… Я не бога боюсь, а… – он не договорил, запнувшись на полуслове, и его улыбка вдруг сделалась какой-то искусственной, как будто повисла в воздухе отдельно от лица. – Порадуешь ли меня чем-нибудь, Мишенька?
Я кратко изложил ход дела на довольно сухом канцелярите.
– Одним словом, мрут? – спросил он.
Я кивнул. Я не мог говорить. Улыбка Кардинала исчезла – теперь он смотрел на меня с любопытством.
– И что ты обо всем этом думаешь, Мишенька?
Я решился:
– Возьмите у меня это дело, Павел Фомич. Очень прошу.
– Ну? Отчего же?
– Не потяну. Не мой профиль. Ну при чем тут санитария, в самом деле! Домоседов… – я замялся.
– Ну-ну? Что Домоседов? Ты говори, я слушаю. Обвел меня и тебя, так?
– Так, – сказал я, чувствуя себя идиотом.
– Люблю, когда ты валяешь дурочку, – благодушно сказал Кардинал, – ох люблю… Ты же не полный олух, Мишенька, так какого же рожна тебе надо? Уж два и два ты всегда сложить умел, а значит, задавал себе вопрос: почему при всех усилиях Домоседова выдать суицид за разгул криминала МВД и нацбез еще не воют дурным воем? Кряхтят, а терпят. А ведь с недавних пор журналистская братия начала их гвоздить довольно крепко… И тогда ты вспомнил, что есть такой никчемный старик Павел Фомич, по прозвищу Кардинал, и что кардинальные решения по его части… – он сладко улыбнулся своей шутке. – Ты все прекрасно понял, Мишенька: ну да, Нетленный спихнул тебе это дельце с моего согласия и даже, скажу больше, по моему прямому приказу. Уж прости, мне не хотелось напрямую тобой командовать, а вот посмотреть, как ты себя поведешь, напротив, было интересно… Домоседов не годится: запаниковал, да и вообще пора его менять, только стреляться я ему не дам, пусть уж дотянет свой срок, он заслужил. Видел бы ты, какую он у меня сцену разыграл – куда там Сальвини! Чуть в ногах не валялся… Что, и перед тобой тоже? Это он зря: он ведь талантливее тебя, Миша, уж прости старика за прямоту. Нет, правда, зачем ему гробиться на этом деле?