– Подойди, – позвал он, не поднимаясь с кресла. Бирюза глаз особо ярко выделялась на бледном, осунувшемся лице. Торвальд выглядел уставшим.
Он помог опустить поднос на стол и резко притянул Хильди к себе. Плюхнувшись на его колени, она снова смутилась.
– Когда ты перестанешь бояться меня?
Торвальд ласково провёл пальцами по её спине, протяжно втянул воздух у основания шеи. Хильди зажмурилась:
«Лаванда и мирт – он почует только их. Никаких адептов, никаких посторонних мужчин. Я всё смыла. Лаванда и мирт. Мыло душистое, всё хорошо».
Однако, вопреки уверениям, по позвоночнику уже пополз холодок.
– Брунхильд?
«Лаванда и мирт. Лаванда и мирт…»
– Как дела в академии?
– Н-нормально. Лекции были.
– И всё?
– Угу, – кивнула она. – «Не мог он почуять. Я всё смыла. Смыла!»
– И ты ничего не хочешь мне рассказать?
«Шва-а-ахх!»
Мысли панически скакали. Что он хочет? Зачем допытывается? Что сказать? Про учёбу. Да, точно! Она же собиралась спросить про вчера!
– Эм-м. Гидрогеология понравилась, магистр такую карту красивую создал. Но она должна быть только завтра, а случилась сегодня. Словно один день… как бы пропал…
– Брунхильд! – строго оборвал Торвальд и чуть отстранился, прожигая взглядом. – Ты пришла поздно и пьяная.
– Что?! – Она округлила глаза, сбившись с мысли. – Не пьяная я!
– Но медовый эль ты пила, я чую.
Его пристальный взгляд подавлял, заставляя зябко поёжиться:
– С-случайно вышло. Да я пару глотков только.
– Вранья я не потерплю! – рявкнул он.
Хильди испуганно вздрогнула и сжалась в комок:
– Полстакана. Думала – компот. А потом… я… и вот… Ну может, и весь стакан. Но я…
Торвальд тряхнул головой.
– Да швахх, – процедил он сквозь зубы и уже громче и мягче добавил: – Успокойся, ладно. Не в эле дело. Да я тебе и сам налью, если захочешь.
– Но ты… ты злишься… – Она принялась теребить свой рукав.
– Потому что ты меня боишься. Не рассказываешь, не доверяешь.
«Никому нельзя доверять, – вдруг всплыли в памяти слова Дэкса. Раньше он их так часто повторял, что теперь они намертво въелись в сознание. – Никому нельзя доверять, нельзя заводить друзей».
Торвальд осторожно коснулся губами её лба, оставил невесомые дорожки поцелуев на щеках. Пальцами он стал выводить нежные узоры на её спине, прогоняя холод, успокаивая:
– Давай всё исправим, ладно?
«Он ведь хороший? Просто немного вспылил. Потому что устал. Потому что я не сказала всего. Сама виновата».
Медленно текли минуты, обволакивая уютной тишиной.
«В его руках так надёжно…»
Хильди прижалась теснее, положила голову на мужское плечо.
«Как бы хотелось, чтобы всё было проще! Чтобы он не злился, не закипал. Как бы хотелось не бояться! И сидеть вот так рядом, обнявшись. Доверять. Может, даже смеяться вместе. А что, если…»
Хильди помедлила, а потом склонилась к шее Торвальда и шумно втянула носом воздух – передразнивая его диковатую привычку. Он выпрямился, словно вдруг жердь проглотил. Под ладонями тут же закаменели его мышцы.
«А вот почувствуй сам, каково это быть обнюханным!»
Вдыхала она нарочито громко, пыхтела, обозначая абсурдность сего действа. Финальной точкой Хильди собиралась насмешливо фыркнуть, но внезапный порыв летнего бриза заставил вздрогнуть от неожиданности. Реальность будто исказилась. Воздух вокруг стал тяжёлым от избыточной влажности. Тёплый ветерок разметал пряди волос. Где-то рядом волны неторопливо зашуршали прибрежной галькой… Всё это сплелось в яркий ком ощущений, которых точно не могло быть в кабинете замка. Хильди почудилось, что если она прикоснётся губами к коже Торвальда, то наверняка распробует вкус морской соли. Поддавшись этим странным мыслям, она медленно провела кончиком языка по его шее.
Резкий звон бьющейся посуды вырвал Хильди из видения.
– Сервиз! – воскликнула она, бросая испуганный взгляд на осколки.
– Др-р-ругой куплю, – хрипло прорычал Торвальд, опрокидывая Хильди на стол, ножки которого жалобно скрипнули.
Яростный, неистовый поцелуй жёг губы. Вокруг плясала метель, обдувая распалённые тела вихрем снежинок. Хильди чувствовала их сквозь прикосновения Торвальда, сжимающего её в безумно тесных объятиях. Мелкие крупицы снега становились навязчивее, жалили, кололи щёки и спину, почему-то ставшую обнажённой, кружились, застилая слепящей белизной стены, потолок, Торвальда…
– Ш-ш-швахх! – пронеслось рычание сквозь зябкую пелену и померкло в холодной пустоте.
Глава 10
Хильди распахнула глаза и увидела перед собой привычный балдахин кровати. За окном сквозь хмурые тучи проглядывали редкие лучи солнца и покачивались на ветру макушки заснеженных елей. Она потянулась, и собственное тело отозвалось хрустом в шее.
– Ох, сканда Хильди, вы наконец проснулись, – всплеснула полупрозрачными руками Ама. – Чудесно, чудесно!
– Э-м-м? – Она озадаченно присела в кровати. – Что-то случилось?
– Нет, нет! Всё хорошо. – Она быстро закивала. – Рада, что вы проснулись, сканда. Сейчас распоряжусь насчёт завтрака. Шен! Ше-э-эн!
Воздушный элементаль с воплем улетела в пол, надо полагать, в сторону кухни.
– И что это было?
Хильди прошла в банное помещение. Под босыми ногами ощущалась прохлада половиц, а в голове – неясный шум.
«После вчерашнего медового эля, что ли? Мэрит говорила, что так бывает… Надеюсь, до начала занятий отпустит. Занятия! Швахх! Который час?!»
Она заметалась по комнате, наспех собралась, залпом выпила стакан отвара и откусила булочку, отметив, что Торвальд уже ушёл, а её никто не удосужился разбудить вовремя.
«И что, я теперь каждый раз впопыхах в академию бежать буду?»
– Перед уходом сканд ла Фрайн настроил врата на академию, – пояснила Ама, провожая её. – Возвращайтесь скорее, сканда Хильди.
В портал она шагнула с некой долей недоумения: воздушная сегодня вела себя очень странно.
– Хильди! – Чей-то окрик, раздавшийся среди всеобщего гомона спешащих на лекции адептов, выдернул её из раздумий. Она обернулась.
Йорген приветливо вскинул ладонь и протиснулся вперёд. Тёмно-коричневый жилет сидел по фигуре, выгодно подчёркивая разворот плеч. Золотистые нитки на груди витиевато описывали герб, в центре которого красовалась искусно вышитая медвежья морда.
– Какая встреча! Доброе утро! Пойдём, провожу, заодно и поговорим.
– Доброе, – отозвалась Хильди и очень недобро покосилась на предложенный локоть.
«Вот почему здесь каждый стремится нарушить личные границы?! Им-то потом не нужно отмокать в купели часами, скрывая чужие запахи от зверя».
Но Йорген удивил – деликатно сделал вид, что вовсе и не предлагал пройтись под руку, наскоро провёл ладонью по своим рыжевато-медным волосам, приглаживая кучерявые вихры. Он кивнул то ли Хильди, то ли собственным мыслям и двинулся рядом:
– Что у тебя сейчас? – Не дожидаясь ответа он перехватил измятый листок с её расписанием, на углу которого красовался след от подошвы. – О, недалеко… Так что, где пропадала?
Хильди аж с шага сбилась:
– Э-э-э… дома.
– Ясно. Хорошо, что вернулась. Хотя, конечно, твои пропуски… Слушай, нам ведь надо держаться вместе, помнишь?
Она лишь кивнула в ответ, с ужасом подозревая, что опять попала не в тот день.
– Как я говорил, Сопротивление – это сила! – гордо заявил он и затянул высокопарную речь, до которой Хильди сейчас не было дела: – Это те, кто оказался здесь не столько по своей воле, сколько по наставлению семей. Это те, кого приняли в стены академии, но, увы, не приняли в мир магии. Неважно, нет ли дара совсем, или же он слаб, а может, ещё не раскрылся. Но скоро мы сможем это изменить.
– Что изменить?
– Уровень магии, – загадочно ухмыльнулся Йорген. – В верхах ходят кое-какие слухи… Я тебе так скажу – мы на пороге новой эпохи. Не упусти свой шанс, сплюшка. И если тебе в чём-то понадобится помощь – только скажи.
– Спасибо, Йорген. – Хильди слегка улыбнулась, отгоняя тревожные мысли. Всё же поддержка в её ситуации значила много. – Но… сплюшка?
– Спящий дар.
– Как-то не очень. У меня имя есть – Хи…
Йорген вдруг ухватил её за талию и рывком придвинул к себе. Не успела она возмутиться, как рядом пронёсся какой-то адепт. За ним вихрем летели исписанные листки и недовольные окрики тех, кому не посчастливилось стоять на пути спешащего воздушника.
Йорген как ни в чём не бывало убрал руки, а Хильди мысленно помянула шваххов и поправила сбившееся платье.
– Здесь такое бывает, – пожал он плечами. – А как ты смотришь на ответные меры?
– То есть? Предлагаешь навалять этому адепту?
– Я о вашем групповом купании на прошлой неделе.
«На прошлой?!»
– А вчера неслабо досталось двоим с огненного факультета, – не заметив её удивления, продолжил Йорген. – Боюсь, в этом месяце за нас взялись всерьёз. Ранее оппозиция ограничивалась, скажем так, менее масштабными пакостями.
– Выяснили, кто это сделал?
– Все и никто, сплюш… Хильди. Имена неизвестны, конечно. Но в целом, большинство из них могло бы. – Йорген кивнул на хаотичный поток адептов. – Я сопоставил кое-какие факты. Полагаю, на очереди наши воздушники. Их всего четверо. А потом мы.
– Мы?
– Неодарённых больше всего на факультете земли, ведь мы делаем упор на целительство и травологию, а в настойках и отварах можно и без магии разбираться. Пока что. Так вот, подозреваю, что эти нам готовят особую гадость. Массовую.
– Значит, ты с земельного факультета, – озвучила Хильди очевидное.
– Верно. Но я тебе о другом говорю. После лекций встречаемся в холле под статуей Асбьёрна. А вот и пришли, кстати. – Он остановился у двери аудитории. – Тебе сюда. Держись своих, и всё будет.
Многоголосое презрительное «у-у-у» вместо приветствия оборвалось громким постукиванием.
– А в чём дело, адепты? – хрипло разнёсся по помещению голос магистрессы Теллии ильт Вайсдоттер, имя которой Хильди успела прочитать в листке с расписанием. В женщине легко угадывалась аристократическая стать: строгое платье, сложная причёска, прямая осанка, изящество, скользящее в каждом движении. Но вот голос… Жёсткая хрипотца диссонировала со утончённой внешностью. Как и не вязался с тонкими длинными пальцами массивный перстень, коим сканда Теллия постукивала по настенной доске. – Рыночная площадь двумя кварталами ниже. Если кто перепутал учебное заведение с базаром – дверь слева от вас. Присаживайтесь.