Не дожидаясь ответа, который наверняка стал бы отрицательным, она шустро взбежала по ступеням и потянула за дверную ручку.
– Постой!
«Нет. Только не сейчас».
Миновав захламлённую прихожую, она оказалась в просторной, некогда роскошной зале. Величественной королевой здесь, конечно, была широкая лестница, спиралью уходившая на второй этаж. С её резных балясин когда-то свисали яркие стеклянные гирлянды, придавая дому атмосферу зимнего праздника. Теперь же вместо украшений на сквозняке шуршали пожухлые листья, застрявшие в беспорядочных нитях паутин.
Хильди повернулась, и тут же новое воспоминание вспышкой проникло в дом, окрасило гостиную живыми, сочными красками, оглушило детским смехом, топотом ног служанок, которые суетились, накрывая на стол. От запаха запечённой утки живот скрутило голодным спазмом.
– Дэкстер! Дэкстер, отойди от стола. Сколько раз я тебе говорила, сначала отец…
Резкий треск напугал маленькую Хильди – уголёк выскочил из огромного камина прямо к её ногам, но тут же был раздавлен грубым башмаком служанки, что несла поднос с мятными пряниками.
– Хильди?
– М? – отозвалась она, провожая взглядом любимое лакомство.
Аромат праздника усилился, окружая морозом и хвойными иголками.
«А где же ёлка?»
– Эй. – Чужое прикосновение вернуло в серую тоскливую реальность. Да, ёлки не было – был Йорген. Он стоял совсем рядом, держал под локоть.
«Да чего он меня хватает всё время!»
– Пойдём отсюда. – Он настойчиво потянул Хильди к выходу.
– Но…
– Достаточно. Никогда я ещё не приводил девушек в такую помойку.
– Что?! – От возмущения Хильди не заметила в холле полусгнивший рулон ковра, споткнулась. И упала бы, не придерживай её Йорген.
«Помойка?! Вот же нордов козёл!»
– Это бывший особняк варгов-предателей. Думал, мы снаружи походим, поглядим на крыльцо. А тебя в дом понесло. Мало ли на что в этом хламе напороться можно! Семейка изменников могла оставить магические ловушки, запрятать артефакты отложенного действия. Да всё что угодно!
– Какой вздор! – Хильди вырвала локоть из его руки. Злость быстро нарастала.
«Изменники! Не все же! Мне четыре года было! Ну какая из меня предательница?! Без разбора всех под один гребень! Ловушки, говоришь? Да Янсены даже не были магами. И не успели бы ничего. Всего лишь мирно обедали, когда ворвались законники».
В памяти живо отыскался нужный осколок. Все суетятся, кричат, рыдают. Кто-то наступил на котёнка, которого она так старательно выводила на куске холста, что подарил ей Дэкс. Чернила смазались, смешались с грязью, превратив рисунок в безобразную кляксу. А потом чьи-то руки схватили её саму. Холод, цокот копыт, рядом Дэкс…
– Уходим. Вечер явно не задался. Предлагаю исправить это сытным ужином в ресторане. Мёд, пирог…
Йорген снова потянулся к её руке. Но Хильди отшатнулась:
– Да не поеду я с тобой в ресторан!
– А с кем поедешь? С Ингваром? – Он скрестил руки на груди. – Так слухи не лгут, значит?
– При чём тут Гвар…
– Ты поэтому за него так рьяно заступаешься? Правда влюбилась?
– Йорген, хватит, не говори ерунды.
Он скептически хмыкнул и покачал головой:
– Мне нужно было во всём лично убедиться.
– Так это что, очередная проверка? – догадалась Хильди, раздражаясь ещё сильнее.
– Я веду Сопротивление вперёд и не допущу, чтобы маги втаптывали нас в грязь. У нас, слабоодарённых, одна цель. И на пути к ней нам помогут взаимные поддержка и доверие. Но ты, Хильди, – скрытная, нервная, странная. Ты вызываешь у меня серьёзные опасения.
– Да я в твою секту и не напрашивалась!
– Зато явно пробиваешь себе путь к альвам. Лакомый кусочек, не спорю. Но в этом семействе выше постельной грелки ты не поднимешься.
Хильди от злости сжала кулаки:
– Да как ты вообще…
Не договорила, вздрогнула, когда из погнутого ведра, стоявшего неподалёку, раздался треск – лопнула ледяная корка, стягивающая поверхность. Йорген отшатнулся, а меж его ладоней натянулся магический щит. Однако в то же мгновение застоялая, вдруг оттаявшая жижа из дождевой воды, сгнивших листьев и сдохших мух с хлюпаньем выскочила из ведра и обняла ботинки Йоргена, щедро заливаясь внутрь. В нос тут же ударил запах нечистот.
– Да мать твою! – Йорген стремглав выскочил на улицу и принялся топать ногами, обтирать ботинки об снег. Но белоснежный мех был безнадёжно испорчен.
– Что это было?! – испуганно воскликнула она, выбегая следом.
– Какого швахха ты сделала?! – одновременно рявкнул он.
– Это не я! Честно!
– Да ты просто с придурью! К целителю сходи, идиотка!
Он вышел на тракт и махнул вознице, а затем забрался в подъехавшие сани и хлопнул дверью так, что от неё отвалилась медная бляха, изображающая медвежью морду.
– Да не я это. Не я, – прошептала Хильди шокированно. – И что мне теперь делать?
Она бросила взгляд на хмурого Асбьёрна. Но гипсовый бюст, конечно, остался безмолвен. Хильди подняла упавшую бляшку, стряхнула налипший снег и опустила в карман плаща. В нём же, кроме двух медяков, обнаружилась раздавленная с одного бока конфета.
– Ама, что ли, подложила? – При воспоминании о воздушном элементале лицо тронула тёплая улыбка. – Сани на эти богатства не нанять, но хоть поужинаю.
Отправив неожиданное угощение в рот, Хильди сморщилась от приторной сладости. Выплюнув конфету, она покосилась на распахнутую дверь особняка.
Может, там всё же найдётся что-то ценное? Дэкс как-то рассказывал, что у Гордона Янсена – а называть его отцом теперь язык не поворачивался – в кабинете за картиной спрятан тайник. Вдруг его так и не обнаружили при обыске? Маловероятно, конечно, но…
С опаской и по широкой дуге обойдя остатки агрессивной жижи, она вернулась в гостиную. У камина сиротливо валялась кочерга – тяжёлая, чугунная, с лихо закрученной ковкой на ручке.
– Ладно, подойдёт. Против жижи, конечно, не поможет, но вдруг и вправду ещё какая пакость набросится.
Второй этаж выглядел не лучше первого – бардак, перевёрнутая мебель, разорванные подушки, поросшие плесенью, паутина в каждом углу… Мало что всплывало в памяти, и дорогу к кабинету главы семьи Хильди не знала, а потому заглядывала за каждую дверь, пока наконец не отыскала нужное помещение.
Единственной картиной в кабинете оказался покосившийся портрет Гордона Янсена. Хильди осторожно приблизилась и потыкала в него кочергой на случай магической ловушки. Но её не было. Портрет просто рухнул вниз вместе с гвоздями, на которых висел.
А когда грохот стих, за спиной раздалось громкое:
– Именем закона Грантланды… – Хильди вскрикнула от неожиданности и, резко разворачиваясь, запустила кочергой в неведомую угрозу.
Мужчина в синем плаще проворно отклонился в сторону и отточенным жестом поймал «грозное оружие».
– Именем закона Грантланды, – он деловито покрутил в руке кочергу, – вы задержаны за проникновение…
Глава 15
Хоть Хильди провела в академии не так уж много времени, однако успела свыкнуться с ритмом учебной жизни, с её бесконечной суетой и толкотнёй в коридорах. Но здесь, в столичной управе, от синего цвета плащей законников рябило в глазах и тошнило. Или это от голода?
Лавка, приколоченная к стене, была жёсткой и узкой. Хильди отчаянно хотелось поелозить, сменить положение, но соседу справа это не нравилось. Грузный мужчина лет пятидесяти с поцарапанным лицом и оторванным рукавом наорал, обругал и пообещал пришибить, если она будет его раздражать. Следивший за ними законник сделал ему замечание, но этот факт мало успокаивал. Так Хильди и сидела, зажатая между мужиком и стеной, от которой тянуло стылым холодом. Очередь ползла медленно, правонарушителей по одному вызывали в комнаты дознания, скрытые за рядом железных дверей, из-за которых не доносилось ни звука.
Некоторые освобождались быстрее и с довольными ухмылками убирались прочь из здания управы. Иных же допрашивали долго, а потом под конвоем уводили вглубь тёмных коридоров. Хильди очень надеялась, что попадёт в число первой группы, что неприятная ситуация быстро прояснится и она сможет вернуться в академию, а оттуда и в замок ла Фрайн.
«А Торвальд меня предупреждал! Говорил, что так и будет. Почему, почему я не послушалась?! – Она шмыгнула носом. – Швахх, какая же я дура! О чём только думала?! Он ведь всё узнает, когда вернётся… Да, наверняка всё узнает. У ректора спросит, элементали расскажут, что меня не было весь день… Да мало ли кто! Вдруг законники вестника отправят. Или вовсе вызовут Торвальда сюда. Шва-а-ахх! Как же скверно. И холодно».
Холодный осенний ветер скользил по лицу, пытался добраться до прядей волос, сорвать надвинутый капюшон – сетовал, что уже не в силах закружить в вихре отсыревшие листья, которые устилали широкую лесную тропу. А лес всё равно был чудесен в своей замирающей красоте. Оголившиеся макушки деревьев чуть поскрипывали в такт сердитым порывам ветра, но нижние ветви ещё скрывались под оранжево-золотистыми юбками последних листьев.
– Даже не верится, что в таком живописном месте затаилось зло. – Лагерта удручённо покачала головой.
А Торвальд вдруг подумал, что её огненные кудри, развевающиеся за спиной, идеально вписываются в атмосферу осеннего леса. Именно такую. Именно сегодняшнюю: с ветром, готовым раздувать самое страстное пламя; с влажностью, готовой тушить неконтролируемые пожары; и с ним, с Торвальдом, готовым любить её каждую секунду, каждый вздох, каждый удар сердца.
– Эй, Ва-а-альд. – Его похлопали по щекам, вырывая из давних воспоминаний. – Ты где, мой мальчик? Возвращайся, у нас впереди ещё долгие разговоры. Ты должен слушать. Должен быть здесь, со мной. Скажи, ты ведь не ожидал встретить меня в академии? Так? Думал, я нежусь где-нибудь на пляжах Гардарики? Ближе к драконам, ближе к кормушке. Ведь так?