Звук хрустнувшей кости стал милее самой дивной мелодии; хриплый, болезненный вскрик – отрадой для измученной души.
В какой-нибудь иной жизни Торвальд презирал бы себя за это. Много ли чести калечить старика? Но сейчас, здесь, в этой комнате, он сжимал морщинистую руку, увитую чёрной вязью запрещённых рун. Тёмно-бурая кровь врага, пропитанная ядом жуткой магии, смешивалась с его собственной – ярко-алой, сочившейся из разрезанной, лопнувшей кожи на пальцах. Ими Торвальд раздирал нити, окружавшие его тело, словно кокон шелкопряда. Раскрошенный вокруг лёд жадно впитывал кровь, медленно наливаясь багрянцем, словно винный сорбет. Острые снежинки размером с фарфоровое блюдце лопались под ногами старика, что от боли метался по комнатушке.
Торвальд знал, что силы не равны, знал, что в теле почти иссохшего старика беснуется тьма, такая тягучая, такая древняя…
Знал он и то, что проиграет. Знал, что будет повержен. С истощённым резервом, измученный, слабый. Что он мог? Только вложить всю свою агонию в резкий рывок. Оборвать нити, ударить смертоносными снежинками, грани которых острее лезвий. Но Ашилл вскинул сотканный из тьмы щит. Успел. Лёд звонко посыпался к его ногам. И в этот миг Торвальд сделал последнее, на что оставались силы, – схватил врага за руку и сломал старческую кость, так, что та уродливым обломком вспорола рукав… Успел Торвальд и вложить в этот рывок жалкие крупицы хаоса. В былые времена эта сила бы уже заставила проклятую кровь застыть в венах, разорвать их изнутри и обратить йотуна в ледяную статую. Теперь же оставалось довольствоваться лишь открытым переломом.
Но и эта ничтожная победа была не над телом – над тьмой, что бесконтрольно всколыхнулась внутри йотуна, взбунтовалась, ища немедленного отмщения. И оно последовало.
«Пусть проиграл, пусть повержен! Но хватит. Многие погибли, стоя рядом. Многие погибли за меня. Лагерта… Моя огненная Лиса. Моя… Хватит! Своё бремя я унесу с собой в хаос. А Брунхильд, маленькая и такая хрупкая, ранимая, пугливая. Она останется».
Боль. Боль. Боль.
«Брунхильд не заслужила той жуткой участи, что готовит ей Ашилл. Лучше уйду я. Сегодня. Сейчас. Пока ещё не поздно. Пока он не добрался до неё».
Сотни… Тысячи ледяных игл пронзили душу.
«Теперь она не нужна Ашиллу. Она сможет прожить свою жизнь. Ей вообще не стоило пробуждать меня. Не стоило возвращать из хаоса».
Из горла вырвался хриплый стон, а следом с пересохших, потрескавшихся губ сорвался рокочущий рык. Резкий, громкий… Последний…
Недовольный ветер затянул тоскливую песнь о вечных льдах и далёких бурях; море, сотканное из хаоса, неспешно принялось качать мощное змееподобное тело в своих объятиях. И лишь слабый, едва уловимый флёр ночных фиалок не давал окончательно погрузиться в вечную дрёму…
Хильди резко села в постели, судорожно вдыхая воздух, которого, казалось, не осталось в комнате. Она свесила ноги с кровати, но вместо того, чтобы встать, рухнула на колени и натужно захрипела. Язык не слушался, голоса не было – она даже Аму позвать не могла. Перед глазами всё плыло и теряло очертания, размазываясь чёрными уродливыми пятнами, поглощающими очертания предметов вокруг. С трудом ей удалось доползти до окна, приподняться и потянуть на себя створку. Морозный воздух обжёг лёгкие, заставив выгнуться дугой в болезненном спазме. Мышцы пронзило тысячами игл, холодных, как льды озера Мутт. А в следующий миг всё прекратилось. Так же внезапно, как и началось. Комната, утро, свежий воздух – всё вокруг стало почти обычным, только уж мертвенно тихим.
Хильди прижала ладони к груди, где занозой зудела тревога, глубоко и неясно, и вслушивалась в тишину.
«Да что же происходит?!»
С неровно колотящимся сердцем, на четвереньках, она добралась до кровати и уткнулась лбом в матрас. Постепенно дыхание выравнивалось, а до слуха стали доноситься отдалённые звуки повседневной жизни.
«Шва-а-ахх!!! Что это было?»
Окончательно совладав с собой, Хильди села на кровать и обхватила себя руками, но тревога не отпускала, мысли метались в поисках объяснений и раз за разом возвращались к Торвальду:
– Где он сейчас? Где?!
Устав маяться в безвестности, Хильди приняла единственно верное, по её мнению, решение – поговорить с ректором.
«Сканд ван Саттер был добр ко мне, да и кто лучше него разбирается в магах? Разберётся и с одним пропавшим левиафаном!»
Наспех умывшись, она подбежала к портальным вратам.
– Ама, Ама! – Хильди стала щупать витиеватые узоры, обрамляющие врата, постукивать и похлопывать. – Как их зажечь? Мне срочно нужно в академию!
– Сканда Хильди, врата заряжаются магией Хозяина, – склонила голову возникшая рядом воздушная.
– Но его здесь нет! А я хочу поговорить с рек-тором!
– Увы, сканда. Магия переходов очень сложная и без постоянной подпитки…
– И это значит… – Она медленно развернулась к элементалю. – Они потухли и всё? Совсем всё?!
– Увы. Их долго не подзаряжали. Когда-то это должно было случиться. Хорошо, что вы успели вернуться.
– Вот же швахх! – в сердцах воскликнула Хильди.
Ама возмущённо всплеснула полупрозрачными руками:
– Сканда?!
«Не такая уж и сканда. Всего лишь содержанка, застрявшая в замке».
Весь оставшийся день Хильди провела за тщательным исследованием ограды, отделяющей замок ла Фрайн от городка Лэя. Ближе к вечеру она присоединилась к Аме, которую отправила искать в книгах способы оживить врата, например с помощью них – элементалей. Но пока всё было без толку.
– И что? Вот нет здесь сильных магов! – Хильди со злостью захлопнула очередной фолиант. – Я не могу даже в Лэй выйти! Торвальд, да где же ты пропадаешь?! Как бы я хотела это знать! Ой!
– Что? – всполошилась воздушная.
– Мне нужно в подвал!
Огонёк на кончике свечи мелко подрагивал, в такт ему шевелились мрачные тени на каменных стенах. Подвал древнего замка пугал тем необъяснимым, душащим ужасом, что порой приходит во снах, сопровождая кошмары. Хильди передёрнула плечами, но необъяснимый страх не спешил разжимать своих объятий и неотступно следовал за ней до массивной железной двери. Даже Ама, парящая рядом, не могла унять усиливающуюся тревогу.
В этот раз створка распахнулась беззвучно.
«Значит, Ори всё же был здесь и смазал старые петли».
Хильди поставила подсвечник на пол и подошла к зеркалу.
– Пожалуйста, покажи Торвальда, – сказала она собственному отражению.
Поднесла руку к поверхности и попыталась воспроизвести движения, что в прошлый раз делал сканд.
– Ну давай же!
– Это очень старый артефакт, сканда Хильди… Только… кхм… только для магов.
Но Хильди упорно скользила кончиками пальцев по гладкой поверхности по кругу в одну сторону, затем в другую. То ускорялась, то замедляла движения. Но ничего не происходило.
– Какая же глупая!
– Ох, сканда… Не говорите так.
– Я бездарная. Жалкая пустышка!
Отражение безмолвно вздохнуло, повторяя за ней. Рядом причитала Ама, но Хильди не вслушивалась, погрузившись в свои мысли.
«Портальные врата ведь какое-то время работали и без Торвальда. А ты как работаешь? Как устроено? – обращалась она к зеркалу. – Ты показывало мне брата в прошлый раз. Можно посмотреть хотя бы на него? Пожалуйста. Пожалуйста, зеркало, покажи».
Хильди, отчаявшись, всхлипнула и, небрежно утерев слезу тыльной стороной ладони, прошептала:
– Дэкстер Янсен.
Её отражение внезапно потеряло чёткость, но не зарябило, как в прошлый раз. Нет. Оно стремительно покрылось мутными разводами и тёмными уродливыми кляксами.
– Сканда! – воскликнула рядом Ама. – Бегите! Прочь!
Но Хильди в ужасе приросла к полу, потеряв контроль над собственным телом. Из чёрного зева некогда зеркальной поверхности резко выпросталась старческая рука с крючковатыми, испещрёнными глубокими морщинами пальцами и цепко ухватила её за запястье. Холодным безжизненным отсветом вспыхнула капля застывшей ртути на массивном перстне. На периферии сознания визжала и металась Ама. На особо высокой ноте все звуки оборвались, и наступила почти осязаемая, безмолвная тьма.
Глава 18
Холод проникал отовсюду. Обволакивал ступни, медленно полз по щиколоткам… Хильди шевельнула ногой, пряча её глубже под покрывало, и теснее вжалась спиной в мужское тело, дарящее желанное тепло.
«Что?!»
Она дёрнулась, резко распахнув глаза. Чужая рука тут же с силой вернула её обратно. А кто-то позади сонно прошептал:
– Спи, маленькая. Ночь ещё.
– Дэкс? – Хильди резко развернулась и ошарашенно уставилась на брата. – Дэкс!
– Тише ты. Дай поспать, – проворчал он и попытался вновь уложить её.
Но Хильди принялась трясти его за плечи:
– Дэкс, что происходит?! Почему я дома?
– Потому что мы здесь живём.
– Дэ-э-экс… Пожалуйста, – умоляюще попросила Хильди и впилась ногтями в его плечо. – Что всё это значит?!
Он глубоко вздохнул, неторопливо откинул со лба светлую прядь, приглаживая её к остальным.
– Ты – Хильди Янсен восемнадцати лет. Я – Дэкстер Янсен, мне двадцать пять. Мы с тобой арендуем комнату в особняке сканды Близзард. Более месяца назад по дороге с работы ты провалилась под лёд озера Мутт. Я бежал следом и успел вытащить тебя. Но ты наглоталась воды. Целители полагают, что продолжительное отсутствие воздуха повлияло на твой рассудок, вызвало помутнение сознания, воспаление лёгких и бред. И да, я рассказываю тебе об этом каждое утро.
– Что? – глухо, охрипшим от волнения голосом переспросила она.
Дэкстер повторил свои слова ещё раз. Заученно, монотонно. Будто и вправду произносил их не один десяток раз.
– Но… А как же…
– Хильди, я понимаю, тебе тяжело. Но давай утром поговорим, маленькая. Я работал, устал как дракон.
– В «Птице»?
Начавший было проваливаться в сон Дэкстер встрепенулся: