Закурить бы и забыться, только жжёт, болит в груди,
Оборвали крылья в «Птице», ждёт погост лишь впереди.
Вместо девы старый йотун, вместо глаз седые пни,
Вместо ласковых объятий сыромятные ремни.
Не стучи, закрыты двери, не окончится кошмар.
Твари льда, левиафаны, раскачали мой драккар.
Наливай ещё раз, крошка, не гневи свою судьбу.
Я же лягу утром ранним в свежесрубленном гробу…
– Эй, скальд! – окликнул Дэкстера мужской голос, вырывая из мрачных мыслей. – Не сочти за неуважение. Песнь, конечно, душевная, но уж больно грустная. У меня аж вино скисло!
Вокруг раздались одобрительные смешки.
– И то верно, уважаемый, – пробасил другой сканд, усмехаясь в пышную бороду. – Давай теперь что-нибудь позадорнее, повеселее. А то, пока доедем до Гардарики, руки тут все на себя наложим!
Дэкстер согласно кивнул и следом тут же заиграл незатейливый быстрый мотив, который сразу настроил людей на весёлый лад. Многие стали притопывать в такт и одобрительно кивать. Больше вопросов к Дэкстеру не возникало, и когда трапеза кончилась, он улучил момент и незаметно выскользнул на палубу.
За его спиной раздавались взрывы смеха и гудение довольных, сытых голосов, да и снаружи мир был полон привычных звуков: волны бились о борт, скрипели снасти, матросы зычно перебрасывались фразами. Те пассажиры, которые по-простому разместились на палубе, тоже не печалились по этому поводу. Жизнь продолжалась. И Дэкстер наконец почувствовал, что когти, сжимавшие его сердце последние недели, начинают исчезать, растворяться, рассыпаться в прах, который подхватывает солёный морской ветер и уносит за горизонт.
Эпилог 2. Месяц спустя
Несколько золотых пеннингаров, на которые в былые времена они с Дэксом могли бы без забот прожить пару месяцев, исчезли в морщинистой ладони переплётчика.
– Буду рад видеть вас снова, – расплылся он в довольной улыбке.
Хильди в ответ пробормотала что-то вежливое и вышла на улицу, прижав к груди стопку тонких, совершенно одинаковых книг. От мягких обложек исходил аромат свежевыделанной кожи. На тёмно-коричневой поверхности аккуратным оттиском значилось название: «Подлинная история Лагерты дел Сабо».
Помочь Торвальду с законниками и левиафанами Хильди особо ничем не могла, но и сидеть без дела тоже было невозможно. Окончательно прояснить отношения с Дэксом тоже не вышло – его следы потерялись в порту Грантланды. Торвальд считал, что оно и к лучшему, но у Хильди щемило в груди за брата, однажды свернувшего на неверную дорожку лжи и воровства.
Торвальд целыми днями пропадал то в Грантроке, то в Лэе, то в дальней части замка, где приходили в себя его сородичи. Хильди туда не допускали. Всё же бесконтрольная мощь левиафанов, одичавших после долгого заточения, представляла опасность для человека, пусть и мага хаоса. Тем более мага-новичка, при любом всплеске силы сползающего в крепкий и продолжительный сон.
– Зато нашлись мои пропавшие дни, – бурчала Хильди, вспоминая, как она путалась в расписании занятий в академии.
Возвращаться в академию она тоже не спешила. Слишком нестабильным был огонёк в её груди. Навредить кому-то по неосторожности не хотелось. Так что её учителями пока оставались Ори и книги замка ла Фрайн. В какой-то момент Хильди вдруг поняла, что одной книги в библиотеке Торвальда определённо недостаёт.
История Лагерты выплёскивалась на бумагу неровно и коряво, всё же Хильди не была сильна в сочинительстве. Однако высшие элементали понимали в этом искусстве куда больше. Ама помогла с правками, а Вэй заполнял недостающие фрагменты сюжета, предаваясь собственным воспоминаниям об огненной Лисе. И если раньше Вэй сторонился Хильди, то теперь совместное и такое благородное дело сблизило их. В порыве обелить Лагерту, несправедливо оставшуюся в истории предательницей и йотуншей, Торвальд поддержал Хильди лишь кивком головы и золотыми пеннингарами, но сам так ни разу и не прочитал исписанные мелким почерком листочки. Не смог. Боль, отражавшаяся в бирюзовых омутах его глаз, была ещё слишком сильна. И Хильди не могла его винить.
Книга получилась тонкой, даже и сотни листков не набралось. И, конечно, она понимала, что не в силах изменить уже написанное, распространённое ещё век назад по книжным лавкам и библиотекам, но добавить своё – почему нет?
«А если я слишком поспешила? Может, стоило оформить всё как-то иначе? Собрать больше сведений о её жизни, расширить главы, проработать более детально. В Гардарику съездить, найти её дом или родственников… Хотя больше века уже прошло…»
Недовольное блеяние ездового козла выдернуло Хильди из мыслей, и она поспешила спрятать новенькие экземпляры хроники в сумку-баул. И как раз вовремя – из-под копыт и колёс повозки полетели брызги грязи, в которую стремительно превращался тающий под весенним солнцем снег.
Хильди зашагала по Рю Грантрока и вскоре оказалась у дверей центрального архива. От массивных дверей фонило магией, теперь она чётко различала это. Но многочисленные заклинания были связаны с защитой драгоценных рукописей – от пыли, от воды, от огня, от времени, от воровства. Вынести из архива хоть что-то было практически невозможно. Нет, Торвальд, вероятно, справился бы с лёгкостью, с его-то опытом и необъятным резервом, но определенно, такая недоучка, как Хильди, не справится. Впрочем, она и не собиралась ничего забирать из архива, наоборот, рассчитывала пополнить его фонд.
Спустя несколько часов Хильди вышла из полумрака очередного хранилища с трещавшей от новых знаний головой и изрядно полегчавшей сумкой. Чтобы не привлекать внимания к своей персоне, Хильди запросила в архиве информацию про таких же магов, как она – поздно раскрывших в себе магию по различным причинам, а также про тех, кто смог сочетать в себе врождённую склонность к одной из стихий и приобретённую искру хаоса. Известных примеров было немного, но Хильди всё равно с интересом проштудировала исторические хроники, будучи уверенной, что информация никогда не будет лишней. В перерывах она улучала моменты, когда архивариусы отвлекались, и подкладывала в стопки манускриптов и свои рукописи. Рано или поздно их найдут, а информацию изучат и обнародуют. А пока…
– Кого я вижу? Сканда ла Фрайн собственной персоной! – раздался из-за её спины смутно знакомый голос.
Хильди обернулась и неожиданно расплылась в улыбке, с трудом сдержав в себе совершенно неуместный порыв подбежать к одногруппнику.
– Гвар!
«Кто бы мне сказал пару недель назад, что я так обрадуюсь этому белобрысому зануде?!»
– Что ты здесь делаешь? Ищешь что-то для учёбы? А кто-то ещё из наших здесь? Олаф? Бригитт? Юханна?
Хильди завертела головой, в надежде увидеть и других знакомых. Но Ингвар лишь ухмыльнулся и ошарашил:
– Вообще-то я больше не учусь в академии Асбьёрна.
– Что? Но ведь твой отец… – Хильди осеклась и опустила взгляд. Как же некрасиво с её стороны упоминать об этом, зная о сложных отношениях в семье альвов.
– Моему отцу пришлось утереться, – хмыкнул Ингвар, пропустив меж пальцев свою светлую косицу. – Против решения конунга отменить закон об обучении «пустышек» магии он возражать не смог.
– Отменить? – Хильди несказанно изумилась. – Как же это – отменить?
– Священные руны, Хильди, ты что, проспала последние недели? Или в какой дыре ты была всё это время, если не в курсе таких громких новостей?
Теперь настала очередь Хильди ухмыляться:
– Ну да, ты практически угадал. Так если ты больше не учишься… значит, ты теперь здесь? – догадалась она.
– Верно. Отец махнул рукой на свои нездоровые амбиции, договорился с кем надо, и меня приняли младшим помощником архивариуса. – Ингвар гордо подбоченился, как будто в связях его отца была и его заслуга. – Идём, покажу тебе свой кабинет и заодно расскажу, что знаю.
Табличка на двери, к которой они подошли спустя несколько минут, гласила «Почтенный архивариус Хролфр Хальфсен».
– Свой кабинет, говоришь? – Хильди бросила насмешливый взгляд на бывшего однокурсника, но тот не смутился.
– Станет таким однажды. А пока проходи, угощу тебя ягодным взваром, пока наставника нет.
Кабинет больше напоминал узкую кладовку, в которую складывали всё, что не влезло в основные залы. Протискиваясь между стопок книг, стоящих прямо на полу и упирающихся в потолок, Хильди думала о том, что в целом неплохо иметь приятеля в центральном архиве.
«Может, он поможет с моим планом по восстановлению справедливости для Лагерты?»
– Итак, с чего бы начать… – Ингвар задумчиво почесал подбородок, когда они откопали под грудой манускриптов у окна небольшой столик и смогли за ним устроиться. – Вероятно, с того, что наш недотёпа и здоровяк Олаф на самом деле оказался Рагнаром Олафсеном.
Хильди пожала плечами, не понимая, к чему он клонит. Мало ли какие полные имена у аристократов. И не такое бывает.
– Олафсеном, – повторил Ингвар, красноречиво шевеля белёсыми бровями, будто она должна была сразу догадаться. А потом, не дождавшись реакции, с разочарованным вздохом пояснил: – Большим индюком из столичной управы Грантланды. Именно после его отчёта по итогам тайной проверки внедрения закона об обучении конунг и решил его отменить.
– Ничего не поняла, – тряхнула головой Хильди.
– Да ни швахха Олаф не пустышка! – не выдержал Ингвар. – Маг самый настоящий и весьма сильный. Ему поручили проследить изнутри за тем, как мы, неодарённые, справляемся. И как нас принимают остальные маги.
– И мы всё провалили, – поняла Хильди.
– Именно! Ты даже не представляешь, как негодовал Йорген. Его даже в управу вызывали на допрос за создание нелегальной организации.
Ингвар, преисполненный злорадства, широко улыбнулся.
– Бедняга, – протянула с наигранным сочувствием Хильди.
Даже чуть не обмолвилась, что это уже не первая поездка Йоргена в управу. В тот раз сканд Брой допрашивал Йоргена из-за неё, вернее, из-за того, что он околачивался возле заброшенного особняка Янсенов. При воспоминании о законнике с тонкими усами Хильди передёрнуло, ведь она его едва не заморозила, как Вускессена.