ействует на укрепление нервной системы…
Итак — он ловкими, сноровистыми движениями направил стальное лезвие, напоминающее складной нож, на специальной ленте из грубой кожи. Предварительно он поставил на электроплитку воду в металлическом стаканчике, чтобы подогреть ее до нужной температуры. После чего насыпал в металлическую же плоскую чашечку специальный мыльный порошок, влил туда горячую воду и хорошенько взбил смесь до пузырящейся пены кисточкой, сделанной из крепких волосков барсучьего хвоста. Он мог позволить себе такую антикварную роскошь…
После чего Евгений этой самой толстой и короткой кисточкой аккуратными круговыми движениями стал наносить пахучую мыльную пену себе на щеки и подбородок… Чтобы мыльная пена не попала в рот, он смешно поджимал губы, втягивал их так, что вместо рта образовывалась нелепая прямая щель.
… На этом самом месте дежурная операторша, не в силах постичь тайны этих мужских манипуляций, каждый раз счастливо фыркала, с трудом удерживаясь от неположенного смеха… Затаив дыхание, она следила за мужской рукой, совершающей непонятные и такие комичные движения: остро наточенная бритва, посверкивая в лучах лампы, скользила по подбородку, снимая щетину, а мыльную пену с остатками волос Евгений обтирал о край стаканчика, после чего всякий раз ополаскивал лезвие в горячей воде…
Когда же очередь доходила до щек, то здесь лицо космонавта могло бы поспорить по производимому эффекту с гримасами клоуна в цирке: чтобы лучше натянуть кожу на щеках, он оттопыривал их изнутри языком, отчего они вздувались неожиданными буграми… Операторша только мелко-мелко тряслась от беззвучного затаенного смеха. И ее ничуть не встревожило, когда испытуемый Евгений Солнцев, так и сияющий свежевыбритыми гладкими щеками, включил кислородный обдув своей каюты: это был, в общем, обычный прием перед активными физическими упражнениями.
Но сегодня Евгений Солнцев, завтрашний победитель, послезавтрашний астронавт, захотел предстать во всем блеске и превзошел самого себя: он открыл флакон заветного одеколона, намочил в нем ватный тампончик, протер себе щеки и подбородок, вдохнул острый свежий запах неведомых цветов — и не глядя бросил ватку в сторону.
Операторша не успела ни испугаться, ни ахнуть: ватка, смоченная одеколоном, попала на открытую раскаленную спираль маленькой электроплитки… Рванул взрыв…
Когда аварийная бригада вскрыла оплавленный люк одиннадцатого контейнера, все было кончено…
Но печальный итог: позор «восьмого», безумие «седьмого», смерть «одиннадцатого» — не остановила Эксперимента.
Земля — маленькая, гордая и целеустремленная планетка, считала возможным заплатить такую страшную цену за свое ослепительное будущее. Жизнь — это весьма агрессивная форма существования материи — не желала сдаваться! Испытание продолжалось.
ПОЕЗД В НИКУДА
Только что закончился грандиозный праздник по случаю открытия великого Трансокеанского Туннеля.
Здесь не время говорить об истории его постройки, но окончанию работ и пуску первого поезда радовались на обоих берегах Атлантического океана. Шесть тысяч километров пути из Европы в Америку отныне становились будничной дорогой, не зависящей от капризов погоды ни на море, ни в воздухе.
Трансокеанский суперпоезд ГВП-1 скромно и буднично стоял у платформы. Он представлял собою идеальный цилиндр длиною в полкилометра, густого темнолилового цвета, отполированный до зеркального состояния. В выпуклых его боках, словно в огромной комнате смеха, перемещаясь, отражались причудливо вытянутые карикатурные человеческие фигуры. Сквозь прозрачный купол ангара свободно проникали косые лучи вечереющего солнца, которые, словно бы в поисках театральных эффектов, выхватывали из толпы яркие цветовые пятна. Люди были одеты празднично и броско. Сильно пахло сиренью, густой запах плыл над платформой.
— А где же моторный вагон? — растерянно обратилась будущая пассажирка суперпоезда к провожающим, рассматривая тупую переднюю часть огромного цилиндра. Женщин всегда пугает необычное не внутренней своей сутью, а внешним видом.
— Не бойтесь, мадам! — улыбнулся мужчина в униформе, видимо, — кто-то из технического персонала поездного ангара. — Это не ошибка и не недосмотр транспортников. Нашему ГВП — гравитационно-вакуумному поезду — не требуется вообще никакого двигателя!
— Как же тогда? — старательно хлопая стрельчатыми ресницами с умопомрачительным разноцветным набрызгом, спросила образцовая представительница прекрасного пола. — Не понимаю, что же нас повезет?
— Исключительно сила земного притяжения! — серьезно ответил мужчина в форменном мундире. — Оно и доставит вас из Лиссабона в Нью-Йорк за сорок минут…
— Не может быть!
— …если быть абсолютно точным; — то за сорок две минуты и одиннадцать секунд. И на это рекордное скоростное путешествие не потребуется ни единого грамма топлива!
…Гигантский цилиндр суперпоезда медленно втягивался в воздушный шлюз. Пассажиры не толпились у окон, и провожающие не притискивались к ним, договаривая последние слова: на зеркальных боках экспресса не виднелось ни единого отверстия. Наконец, огромный люк шлюза мягко захлопнулся, словно дверь банковского сейфа с драгоценностями.
— Нами выстрелят, как пулей, — пошутил пассажир с белокурой бородкой, усаживаясь в противоперегрузочное кресло необыкновенной, но очень удобной конструкции.
— Совсем нет… — возразил ему сосед из ближайшего кресла слева. — Туннель, насколько я знаю, почти незаметно выгнут к центру Земли. Так что мы будем словно бы непрерывно падать под действием естественной силы земного тяготения, но не как в колодец, а по большой хорде…
— Маятниковый принцип —?задумчиво соображал первый пассажир. — Первую половину пути поезд ускоряется, а набрав достаточную энергию разгона, вторую половину пути движется с торможением?
— Примерно так. Не забывайте только, что мы будем двигаться почти в полном вакууме, подвешенные вдобавок в магнитном поле. И — никакого подвода внешней энергии для движения!
— У этого поезда даже колес нет?! — почти с отчаянием осведомилась пассажирка, сожалевшая ранее об отсутствии двигателя.
— Ничего не поделаешь, мадам! — галантно ответил первый пассажир, наклонив бородку. — Имейте в виду, что никакие колеса просто-напросто не поспевали бы за вами… Вероятней всего, он был настоящим французом! Поезд тронулся незаметно, непрерывно возраставшее ускорение ощущалось только по тому, как пассажиров сильнее и сильнее вдавливало в противоперегрузочные кресла. Удивительной и непривычной была полная, совершенная бесшумность движения. Не подпрыгивали, не вздрагивали на бесчисленных стыках тяжелые колесные пары. Не лязгала сцепка, не грохотали, проносясь мимо, встречные составы. Не раздавались предупредительные, требовательные и отрывистые гудки. Не хлопали надоедливо двери переходов… Это был поезд без топлива, без двигателя, без сцепок и колес, и даже — без локомотивной бригады… Да и что, в самом-то деле, могли сделать люди на такой скорости?! Все управление было поручено бортовым ЭВМ, и туннель, в котором не было на всем протяжении ни единого сигнального огня, пронизывали только впередсмотрящие инфракрасные прожектора…
И вот… Когда суперэкспресс почти набрал максимально возможную на участке разгона скорость, когда в приглушенном смехе и негромких переговорах пассажиров словно бы по взаимному согласию возникла странная пауза, когда все словно бы набирали в грудь воздуха и сердца сделали по два-три лишних удара, так вот, в это самое мгновение абсолютно пугающей тишины космического пространства — в жерле грандиозного туннеля послышался какой-то неведомый звук: не то треск, не то хруст, не то стон, не то чавк… Нет, нет: это не был страшный для любого подземного работника — шахтера или туннельщика — скрежет проседающей кровли! Странный звук, незнакомый и непредставимый человеческим ухом возник вопреки всем законам физики — в полном вакууме, к тому же многократно усиленный, преломленный и искаженный гулким эхом туннельного дула, словно нацеленного в самое сердце мировой пустоты… Звук этот был широким, влажным и всеохватывающим сознание, но не нес в себе ничего трагического. Скорей всего кажущийся, кое-кому он напомнил бы момент касания двух космических кораблей в черноте межзвездного пространства, — но никто из пассажиров никогда не был свидетелем стыковки двух космических кораблей. А крик души — это не скрип и скрежет ломающихся конструкций…
И уж никому, разумеется, не было ведомо даже предположение, какой же именно звук раздается при непредсказуемой Разумом стыковке двух миров… Мы продолжаем считать, что черные дыры образуются беззвучно и так же беззвучно вспыхивают и сгорают Сверхновые. Но кто его знает, какие в действительности крики издает умирающая в корчах материя!
Поезда в безвоздушном пространстве туннеля должны были проноситься со скоростью управляемого метеора, — если можно представить себе метеор, взвешенный в магнитном поле. Положенное время истекло…
— Экспресс ГВП-1 на станцию назначения не прибыл… — доложил главный диспетчер Американской стороны, ошарашенно всматриваясь в пустой, серый экран монитора, на котором не возникло даже тени изображения.
— Что случилось —?рявкнул Начальник Пути. — Авария? Срочно прозондируйте тело туннеля!
Лазерные датчики с неотвратимой очевидностью показали, что туннель — гигантская труба, заряженная цилиндрической пулей экспресса, так вот… этот туннель на всем своем протяжении от края Европы до берега Америки — пуст. Пуст, как ствол тщательно вычищенного после утренней тяги охотничьего ружья!
В это нельзя было поверить, не сходя с ума! Трансокеанский экспресс… исчез! Если бы он растаял, растворился, наконец — распылился на атомы — тончайшие приборы показали бы наличие скачка массы, ощупали бы молекулярное облако, — нет, ничего подобного самые совершенные анализаторы не показывали. На всем идеально гладком пути не было никаких свидетельств произошедшей катастрофы. Экстренный гравитационно-вакуумный поезд, гордость земной техники, пропал бесследно!