– Вообще-то я двумя руками за. Но не думаю, что ты стала бы это делать, не чувствуя ничего.
– Оу, – сказала я.
Оу.
Он усмехнулся. А потом прошелся рукой между нашими телами к поясу моих штанов для йоги.
– Хартли! – взвизгнула я, хватая его за запястье.
Его взгляд устремился на меня.
– Неужели ты не хочешь узнать?
– Я просто…
Мое дыхание здорово ускорилось, а дышать вдруг стало тяжело. Я оттолкнула его руку и сделала глубокий вдох.
– Каллахан… – Его голос был низким и серьезным. – Ты все-таки изучила эту тему?
Я покачала головой.
Его глаза расширились.
– Но ведь тебя это волновало? А может, зря?
Я уронила голову ему на плечо и спрятала лицо. И, боже, от него так приятно пахло.
Его руки поглаживали мои волосы, и уже одно это делало меня невыносимо счастливой.
– Не изучала вообще? – спросил он, и я услышала эхо этих слов у него в груди. – Никакой любви для нашего дружка Дигби?
Я улыбнулась, пряча лицо в воротник его футболки. Потому что ни с кем больше я не говорила об этом. И это была самая постыдная тема в мире.
– Серьезно, Каллахан? – спросил он, не сдаваясь. – Ты же всегда такая бесстрашная. Ты прорываешься через физиотерапию, как бравый морпех, объясняешь сестрам в больнице, что им надо делать. Ты тычешь меня носом в мою собственную хрень целыми днями. И вот один маленький вопрос, с которым ты могла бы разобраться…
Я подняла голову:
– Это не мелочь.
Он чуть повернул подбородок в мою сторону, и наши лица оказались буквально в миллиметре одно от другого.
– Прошу покорнейше извинить, – прохрипел он.
А потом прижал губы к моим, и его язык проскользнул мне в рот. Поцелуй был длинным и медленным, и, если бы мои колени не потеряли чувствительность, то уже давно стали бы ватными.
Но потом все разрушили голоса в коридоре. Я застыла, внезапно ощутив себя беззащитной из-за того, что, лежа в объятиях Хартли, выставляла собственное хрупкое эго на всеобщее обозрение.
– Может войти кто угодно, – прошептала я.
– Верно подмечено, – сказал он.
Хартли протянул руку к полу, нашел один из своих костылей и опустил ноги на пол. Когда я начала сползать с него, его другая рука просунулась под мои ягодицы.
– Держись, – сказал он, и, когда его тело взмыло вверх, я поняла, что «держаться» надо в самом прямом смысле.
Я обхватила Хартли за шею, а он разогнулся, удерживая меня в одной руке. Прежде чем я поняла, что происходит, он понес меня, используя только один костыль и одну ногу, прыжками двигаясь в сторону спальни.
Кровать была всего в пятнадцати футах от нас, но, даже несмотря на это, мы нешуточно рисковали.
– Боже, – пискнула я. – Мы умрем.
Хартли приостановился, чтобы подтянуть меня повыше.
– И ты становишься первой девушкой, которая сказала мне такое по дороге в спальню.
Глава 13Ты так говоришь, как будто это что-то плохое
О ЧЕРТ, ДА! – закричала моя фея надежды, когда Хартли уложил меня на кровать и закрыл дверь. Затем, хотя я все еще могла слышать, как он пыхтит от напряжения после проделанного пути, он обнял меня своими сильными руками и продолжил с того самого места, где остановился. Его поцелуй был настойчивым и нетерпеливым.
Мое сердце заметалось в груди, когда он запустил руки под мою футболку и стянул ее через голову. Затем с ловкостью, которой я могла ожидать только от Хартли, он одной рукой снял мой лифчик.
Я отпрянула.
– Что ты делаешь? – выдохнула я.
– У тебя есть вопрос, на который требуется найти ответ, – сказал он. – И лучше момента для этого не будет.
Пока я пыталась переварить его идею, он нежно уложил меня на кровать. …Лучше момента для этого не будет, сказал он. Почему? Потому, что мы выпили целую бутылку шампанского? Или потому, что Стейша возвращалась?
Я боялась, что знаю ответ.
Большие пальцы Хартли коснулись моих грудей, и у меня перехватило дыхание.
– А еще… – пробубнил он, – я специалист в этой области.
Его язык коснулся моего соска. Он лизнул его круговым движением, прижался к нему своим теплым ртом и нежно всосал.
О боже.
Я услышала стон, сорвавшийся с собственных губ, и остатки моего здравомыслия вылетели в окошко.
– Хорошая девочка, – проворковал он.
На этот раз, когда его руки скользнули по моему телу вниз и проникли мне в трусики, я забыла, что нужно бояться. Он страстно целовал меня, пока его пальцы исследовали места, к которым раньше почти никто не прикасался. Когда проводишь большую часть выпускного года в больнице, ходить на свидания и зажигать с парнями тебе недосуг.
Тем временем его рука изогнулась, устраиваясь у меня между ног. Я ощутила прикосновение его пальцев там.
Он засмеялся в мои губы.
– Каллахан, – прошептал он, – дай мне руку.
Он опустил ее вниз и направил мне в трусики. Они были влажные, как и мое тело там, где его рука руководила моей.
– Начало игры, – прошептал он.
Потом он поднял наши руки, и я судорожно выдохнула.
– Это… – Мой мозг, похоже, отказал окончательно.
– Это любопытно, – закончил он за меня. – Но это еще не все, что ты должна знать, так? – Он не стал ждать, пока я отвечу, и задал моим штанам для йоги хорошую трепку.
– Эй, – возразила я. – Не так быстро.
Я перекатилась на бок, отодвигаясь от него.
Он сразу убрал руки, но быстро спросил:
– Струсила?
Я привстала на локте.
– Что? Только потому, что я не хочу, чтобы ты щупал меня, ты считаешь меня трусихой? Это полня хрень, Хартли. То, что тебе никто еще никогда не сказал «нет», не означает, что это невозможно.
Его глаза вспыхнули удивлением и еще чем-то, чего я не могла прочесть.
– Отлично. Если ты сможешь сказать мне в лицо, что не хочешь, чтобы мои умелые ручки трогали твое тело, – тут он провел подушечками двух пальцев по моей груди, – то я не буду говорить, что ты трусиха. – Он подвинулся ближе и подарил мне крохотный поцелуй мягкими губами. – Я возьму свои слова обратно. – Еще поцелуй. – Я скажу: «Каллахан не трусиха». – Он подчеркнул свое заявление медленным поцелуем. Он подразнил мой сосок одним пальцем, и я ощутила головокружение. – Скажи это, – шептал он между поцелуями. – Скажи, что не хочешь почувствовать еще немного больше. Ради науки.
Я уронила голову на подушку, прерывисто дыша.
– Это самая странная ночь в моей жизни.
Он засмеялся, а затем последовал рывок. Я увидела в его руках мои трусики.
– Ты так говоришь, как будто это что-то плохое.
Он швырнул трусики на пол, что, кстати, вполне совпадало с моими фантазиями. Вот только в моих мечтах мы занимались страстной любовью – это был не просто случайный перепихон и уж точно не научное исследование.
Его рука снова была на моем бедре.
– Чувствуешь это, Каллахан?
Я покачала головой, мои губы пересохли.
Он скользнул рукой вниз по моему бедру, которое я могла чувствовать ровно до того места, где оно переходило в колено.
– А как насчет этого?
Я снова покачала головой.
– Интересно… – сказал он так, будто собирался выхватить из кармана планшет и начать вести записи.
На самом деле, он говорил, точно как доктор, которого я посещала. Можете чувствовать это? А как насчет вот этого?
И внезапно все стало неправильно. Я оттолкнула его руку.
– Ты заставляешь меня ощущать себя лабораторной крысой.
Он отдернул руку.
– Прости. Неправильный подход.
Он потянулся ко мне, взял мое лицо в свои руки и поцеловал. Так было уже лучше, но я все равно была выбита из привычной колеи. Я тонула под весом собственной беззащитности. Если бы это был чемпионат по хоккею, я бы знала, что делать. Совершила бы какой-нибудь дерзкий маневр и отыгралась.
Чувствуя себя загнанной в угол, я потянулась к молнии на бедре спортивных штанов Хартли. Я расстегнула ее настолько широко, насколько могла дотянуться.
Он прервал поцелуй, чтобы опустить глаза на меня.
– А это зачем, Каллахан?
– А почему из нас двоих только я голая?
– Ну… – засомневался он. – Я, конечно, шел сюда не для того, чтобы демонстрировать свои благородные намерения…
– Хартли. – Я посмотрела ему в глаза. – А тебя что, можно принять за человека, у которого есть благородные намерения?
Непонятное выражение появилось на его красивом лице, но он тут же спрятал его за улыбкой.
– Хороший аргумент, Каллахан. И я не из тех парней, которых нужно долго убеждать раздеться. Он расстегнул штаны на стороне сломанной ноги и сбросил их вместе с «боксерами».
А потом мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не пялиться на его эрекцию. Его орган был мощным и красивым, и я должна была что-то с этим сделать.
Я подняла глаза.
– Теперь избавься от футболки.
Он улыбнулся, освобождаясь от нее.
– Каллахан никогда не делает ничего наполовину.
И… бог ты мой!
Комната была залита только светом ночника, который мои родители со свойственным им упрямством все же установили. Но его тусклый свет только подчеркивал рельеф накачанных мышц Хартли и изгибы бицепса, на который он опирался. Его скульптурная грудь суживалась к стройной талии и подтянутым бедрам. Я хотела бы сравнять счет, вложив и ему в голову немного неуверенности, но все пошло прахом. В постели передо мной лежал самый великолепный в мире обнаженный парень, и держался он при этом ничуть не менее непринужденно, чем всегда.
– Так лучше? – Ямочки на его щеках словно насмехались надо мной.
Я не нашлась, что ответить.
Он был потрясающим, и я хотела бы утонуть в океане его совершенства, раствориться в нем полностью. Но я никогда не чувствовала себя такой беззащитной, ведь я хотела его – я хотела этого больше всего на свете, но не могла признаться в своих чувствах. Для Хартли это был эксперимент, ну, или очередная вечерняя авантюра с соседкой Каллахан, правда, на сей раз без одежды. Но для меня это было всем, и мне было страшно. Я надеялась, он не сможет прочитать чувства у меня на лице. Мое сердце судорожно билось.