Черт.
В канун Нового года мои родители всегда ездили к Фридбергам в Мэдисон отметить праздник шампанским.
– Поехали с нами, – предложила мама.
С шампанским отношения у меня были сложные.
– Думаю, я пас, – сказала я.
– А я хочу зависнуть с Кори, – заявил Дэмиен.
После того как они уехали, мы с братом сделали мороженое с фруктами и орешками и принялись переключать каналы телевизора. Смотреть, как опускается шар на Таймс-сквер[16] было отстойно, так что я включила старый фильм.
– Ну что ж, – сказал мой брат, прикончив мороженое. – Как вышло, что ты не тусуешься с ребятами из школы?
Опаньки. Брат не стал бы расспрашивать меня об этом по своей инициатие, а это значило, что родители подрядили его на это.
– Тебя не было здесь в прошлом году, а это было жестко. Большинство моих друзей бросили меня, особенно хоккейные друзья. За исключением Кристин, но она с родителями на Фиджи.
– Черт, прости.
– Я пережила это. – Это было почти правдой. – Но я не хочу набиваться кому-то в друзья, понимаешь? Тем более через пару дней я возвращаюсь в колледж.
– Справедливо. – Брат взял пустую миску у меня из рук. – Но мама и папа думают, ты в депрессии. В смысле, в клинической.
Дерьмо. Выходит, мое настроение заметили все, хоть я и надеялась, что будет иначе.
– Нет, честно. В колледже все в порядке. Мне нравится там.
– Твоя соседка вроде классная.
– Так и есть!
Он бросил на меня оценивающий взгляд.
– Я сказал им, что они преувеличивают. Но ты очень тихая, и трудно определить, что ты сама думаешь обо всем этом.
– Я уверена, они решили, что учеба слишком тяжела для меня или что-то в этом роде. Но честно, все гораздо проще. Просто проблемы с парнями.
На лице Дэмиена отразился испуг.
– Гм… не уверен, стоит ли мне слушать дальше. Секс это, ну, э-э-э, единственное, что я не могу обсуждать с тобой.
Я улыбнулась в первый раз за вечер. Всю свою жизнь я коллекционировала примеры того, что вызывало у Дэмиена брезгливость. Их было немного.
– Разве ты не хочешь услышать все грязные детали? – Это был абсолютный блеф, я бы никогда не рассказала ему.
Но это сработало. С каждой секундой он выглядел все более озадаченным.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты не спишь с Хартли.
Мой ответ был простым и непринужденным:
– Я не сплю с Хартли.
В этом-то и проблема.
Но брат все еще казался слегка напряженным.
– Или с кем-либо еще, – добавила я.
Он вздохнул с явным облегчением:
– Так в чем тогда дело?
Честно, я не собиралась объяснять. Но раз уж меня спросили…
– Дэмиен, как ты думаешь, мог бы ты когда-нибудь посчитать женщину в инвалидном кресле сексуальной?
Он наморщил лоб.
– Ну, конечно. Но я никогда не встречал женщин в инвалидных креслах. Никого, кроме тебя. А ты не можешь быть сексуальной. Ты моя сестра.
Я фыркнула:
– К сожалению, весь остальной мир согласен с тобой. Когда парни смотрят на меня, они видят только кресло. А я как будто бесполое существо.
– Послушай, Кори. – Он положил подбородок на руку. – Если на улице София Вергара помашет мне ручкой из инвалидного кресла, я с удовольствием припущу за ней.
– То есть если бы у меня были огромные сиськи и роль в популярном телешоу…
Он рассмеялся:
– Не забудь о возбуждающем акценте. У нее он просто потрясный.
Да. Для меня все было безнадежно.
Когда фильм кончился, мы с Дэмиеном сыграли еще раз в «Крутые клюшки». Он принял недальновидное решение играть за «Ред уингз», и я без особых проблем разгромила его.
– Спасибо, что не был со мной слишком суров, – поддразнила я его, когда игра закончилась.
Он закатил глаза и вышел в кухню за пивом.
В это время зазвонил мой телефон. Я взяла его с журнального столика и увидела номер Хартли. Мое сердце замерло, так я удивилась, и из ниоткуда выскочила фея надежды:
Возьми трубку!. На ней было блестящее новогоднее платье.
Умная девушка не послушала бы. Умная девушка предпочла бы, чтобы включилась голосовая почта.
А я, конечно, ответила. И его хрипловатый голос зазвучал прямо у моего уха:
– С Новым годом, Каллахан.
– Привет, – сказала я, задыхаясь. С трудом сглотнув, попыталась взять себя в руки.
– Ты где? – спросила я.
Где бы он ни был, там было очень шумно.
– Я на жутко унылой вечеринке в Гринвиче, штат Коннектикут. Вспомнил тебя и решил позвонить.
– Вспомнил меня?
Я не хотела, чтобы это прозвучало как вызов. Но вопрос о том, что именно вспомнил Хартли, был для меня больной темой.
– Конечно, – сказал он, и его голос потеплел. – Я подумал, что именно тебе, наверное, больше всех не терпится увидеть задницу уходящего года.
Мне пришлось сделать паузу и немного подумать. Год, в который я получила травму, наконец завершался. Отметить это было вполне здравой мыслью и как раз тем, что один друг может пожелать в канун Нового года другому.
– Все так, – сказала я. – Спасибо, Хартли.
– Я просто надеюсь, следующий год будет для тебя лучше. Ты этого заслуживаешь.
Его слова повисли в воздухе. Они были приятными, но почему-то звучали как прощание.
– Спасибо, – ответила я тихо. – Я уверена, что он будет лучше. И для тебя тоже.
– Кто знает, – сказал он, и его голос почему-то прозвучал потерянно. – Посмотри на часы, Каллахан. Счастливого Нового года.
Я взглянула на часы нашей кабельной приставки как раз тогда, когда 11:59 сменилось на 12:00.
– С Новым годом, Хартли, – сглотнула я. – А потом выпалила: – Разве тебе некого пойти и поцеловать?
Он хихикнул:
– Эх ты, житель Среднего Запада. Мой Новый год был час назад.
Проклятье. Из-за ошибки с часовым поясом мне стало грустно. Получается, Хартли вспомнил обо мне с опозданием, когда знаковое событие уже осталось позади.
– Я лучше пойду.
– Будь осторожна, Каллахан. Увидимся на следующей неделе.
Уф. Всего две минуты разговора по телефону с Хартли, и я уже не нахожу себе места. Даже зная, что веду себя глупо, я провела следующий день, анализируя, что должна и что не должна была сказать, и что могла сделать по-другому.
Дэмиен улетел в Нью-Йорк, так что даже его не было поблизости, чтобы я могла отвлечься. Мне следовало перестать думать о Хартли, но перед глазами то и дело всплывали его улыбка и ямочки на щеках.
В моих мечтах Хартли проскальзывал в мою спальню под покровом ночи, откидывал простыню и забирался ко мне. Мы почти не говорили. «Прости», – шептал Хартли. А потом были только поцелуи и лихорадочное сбрасывание одежды. А дальше…
Проклятье.
Все, что он делал в моих мечтах, в реальности он проделывал со Стейшей. И, когда я пыталась понять почему, мое сердце разбивалось на маленькие кусочки.
Я никак не могла этого понять. Стейша была стервозной. Красивой, но стервозной. Нет, мне было вполне понятно, почему Хартли был не прочь увидеть голышом точную копию топ-модели. Но все равно что-то не сходилось. Даже во время нашего короткого новогоднего разговора он признался, что на вечеринке с ней ему скучно. Зачем тогда он там оставался? Единственным логичным объяснением было то, что привлекательность ее великолепного тела более чем компенсировала все его страдания от времяпровождения с ней.
У меня просто в голове не укладывалось. Хартли был сексуален. Но я хотела не только его тела. Нам было весело вдвоем – очень. Мы бесились и шутили. Я знала, ему нравится моя компания. У меня не было никаких сомнений на этот счет.
Но, видимо, этого недостаточно. Меня недостаточно. И я не могла перестать винить в этом свои «ограниченные возможности». Прежней Кори Каллахан – с работающими ногами и нормальной самооценкой – может, и удалось бы вырваться из разряда девушек-друзей в категорию девушек, с которыми хочется заняться сексом.
Но я застряла здесь. Он был с ней, а я была одинока. Очень, очень одинока. Мне нужно было начать жить, и необходимо было сделать это быстро. Время, которое я провела с Хартли, было чудесным, но я не завела других друзей.
Теперь это казалось большой ошибкой.
Когда я отправлялась в Харкнесс в сентябре, я оставила «Гид студенческих мероприятий» на своем столе. Прошлым летом я посчитала, что этот список вгоняет в депрессию. Ничто не могло заменить в моей жизни хоккей, и я не представляла, что смогу увлечься чем-то еще.
Но теперь я прочитала его внимательно. Мне нужно найти новое хобби и комплект новых лиц в моем окружении. Это единственный способ забыть Хартли. Больше не будет счастливых пятничных посиделок на диване. Вместо этого Стейша станет таскать его на вечеринки и танцы, и он примет это. Скоро его нога совсем заживет, и ему не придется спрашивать, на каком этаже проходит вечеринка. Он больше не будет калекой, пусть и временно. Даже эта маленькая ниточка между нами будет обрезана.
Это вгоняло меня в адскую депрессию.
Пока я искала новый предмет интереса, мой экземпляр «Гида» стал потрепанным, как Библия у старушки. Нечего и говорить, что такие области, как дискуссионный клуб и студенческая политика, меня не привлекали. Музыка тоже была не для меня, к тому же группы уже сформированы. Драма? Да уж. Следующим продуктом студенческого театра будет «Сон в летнюю ночь». Сложновато было представить Титанию или фей на костылях.
Дойдя до спортивной рубрики, я почти не стала утруждать себя ее чтением. В Харкнессе факультеты соревновались один с другим, зарабатывая очки. Это было прямо как в Гарри Поттере – правда, вместо квиддича тут были обычные виды спорта: футбол, баскетбол и сквош. Мне здесь ловить было нечего. Я задержалась на «бильярде», но мое кресло было не настолько высоким, чтобы я доставала до стола. В любом случае я не умела играть в бильярд, даже когда была «полноценным человеком».
Когда наконец-то добралась до нижних строчек последней страницы, я рассмеялась. Так вот он какой – спорт для меня. Конечно, он не был совершенен. На самом деле он был даже нелеп. И все-таки я, кажется, нашла то, что мне нужно.