Но нет, не это было проблемой.
Черт бы его побрал за любовь к ней.
Я продолжила делать домашнее задание, но текст перед моими глазами расплывался.
В пятницу вечером я снова надела купальник и вкатилась в бассейн. В этот раз я не забыла сходить за тюбингом, прежде чем покинуть кресло.
В глубине моей души пустило корни крохотное семечко надежды: Хартли, возможно, придет посмотреть мою игру. Что тогда будет? Ученические виды спорта не могут похвастаться изобилием зрителей. Но надежда хитра – она появляется везде, где бы ты ни спрятался.
Хартли, конечно, не пришел.
Игра была тяжелой, так как команда Тернера обзавелась седьмым игроком, настоящим профи. Крупный и быстрый, он, казалось, всегда появлялся именно там, куда мы пасовали мяч. И у него не было абсолютно никаких сомнений по поводу того, нужно ли сталкивать меня с тюбинга.
«Вот урод», – подумала я, когда он в четвертый раз отправил меня искупаться. А потом рассмеялась над собственным лицемерием.
К счастью, вратарь Тернера был не в форме. За минуту до финального свистка я послала мяч в сетку по широкой дуге и сравняла счет: три – три. Когда дали свисток, Дэниел объявил об окончании игры.
– Как, без овертайма? – выкрикнула я.
– Бассейн нужен не только нам, – сказал Дэниел. – Так что в качестве овертайма выпьем по пинте – у меня охлаждается тридцатилитровый бочонок пива на подоконнике. Одевайтесь-ка все!
Когда заехала вместе с ребятами во дворик Бомонта, я осознала, насколько много времени прошло с тех пор, как я была членом команды – пусть даже такой идиотской, как эта. Господи, как же мне этого не хватало!
– Отличное начало сезона, – сказала Эллисон, шагая рядом. – Тернер трудно победить. Мы проигрывали им два года подряд.
– С кем мы играем дальше? – спросила я, как будто была какая-то разница.
– В воскресенье встречаемся с Эшфортом. Хотя они, может быть, пропустят: капитан команды – свинья, и никто из девушек не хочет лезть в бассейн в его компании.
– Фу, – поморщилась я.
– Именно.
Толпа остановилась у входа, и я точно знала, что будет теперь. Дэниел помахал карточкой перед электронным замком и открыл дверь. Я услышала, как кто-то сказал: «Четвертый этаж». А значит, мой пятничный вечер заканчивался прямо здесь. Я, конечно, всегда могла отправиться домой в Макгеррин и сменить кресло на палки, а потом вернуться сюда и совершить восхождение. Это заняло бы примерно полчаса. Но я знала себя: как только войду к себе в комнату, сразу найду причину опуститься на диван и начать смотреть кино, вместо того чтобы карабкаться по коварным ступенькам Бомонта.
Мои партнеры по команде стали входить в подъезд, а я направила колеса к дому.
– Ты не идешь, Кори? – обратился ко мне Дэн.
Я обернулась:
– Может, в следующий раз.
– Тебя подвезти? – Медведь вырос передо мной. – Думаю, я смогу доставить тебя на место на спине.
Я открыла было рот, чтобы отказаться, но промолчала. Это был пример того самого странного внимания, которое меня угнетало.
– Ты ведь хотела овертайм, – напомнил Дэн, открывая дверь пошире. – А твое кресло мы припаркуем в прихожей.
– Ну, спасибо, – сказала я, чувствуя, как моя шея краснеет. – А, какого черта.
Какое-то время решение пойти к Дэниелу казалось мне удачным.
Наш голкипер поднял меня на три лестничных пролета вверх примерно за 60 секунд, уложив на диван у Дэна в общей комнате. Эллисон принесла мне пиво, и я его выпила. Оно было холодным, что было как нельзя кстати. И налили его в настоящий стакан объемом с пинту. Дэн не шутил.
– Маленький кусочек Англии прямо здесь, в Харкнессе, – сказал он.
Итак, я сделала это. Я окружила себя новыми знакомыми и нашла, как провести вечер пятницы, не связываясь ни с предметом безответной страсти, ни с виртуальными партнерами по команде.
Однако была и проблема: я намертво застряла на диване. Я, конечно, общалась со всеми, кто садился рядом или стоял неподалеку, но без костылей или кресла моя мобильность была мобильностью комнатного растения. Конечно, я могла бы ползать по комнате, но как-то не хотелось выглядеть фриком.
Периодически подходил Дэниел, подливая мне пива, когда его уровень в стакане понижался. Но он принимал гостей и надолго не задерживался. Хуже – пиво начинало оказывать свое действие. Я не только набралась, но и захотела в туалет. Очень.
А плана отступления у меня не было.
На другом конце комнаты Медведь болтал с Эллисон, чьи глаза повлажнели. Когда я подумала о том, чтобы забраться на его спину и снова совершить спуск на три лестничных пролета, это показалось таким же безопасным, как сесть в машину с пьяным водителем. Не пристегиваясь.
Прошло еще немного времени, и я взвесила все свои немногочисленные возможности. Как вариант, я могла проскользить на заднице к выходу из комнаты Дэна, а потом по лестнице вниз. На это уйдет примерно пятнадцать минут, и, наверное, не больше дюжины человек станут свидетелями моего унижения.
Я взглянула в сторону дверного проема, прикидывая расстояние, и оцепенела: с порога на меня смотрел Хартли.
– Вот ты где, – сказал он с мрачным лицом. – Почему твое кресло внизу?
– Меня подняли, – сказала я, подавляя отрыжку.
– Без костылей?
Я посмотрела вниз на свои руки.
– Без…
– Подожди-ка, ты что, пьяна, Каллахан? – Он прошел в комнату и наклонился, чтобы посмотреть мне в лицо.
– Ты так говоришь, как будто это что-то плохое, – промямлила я заплетающимся языком.
– Иисус всемогущий. Думаю, нам пора идти.
– Нет.
Он рассвирепел:
– Я не оставлю тебя здесь, Каллахан! Как ты собираешься спуститься по лестнице?
– Не знаю. Кто-нибудь поможет мне. – Кто-то, но не ты. Кто угодно, кроме тебя.
Он почесал подбородок.
– Я могу пойти домой и взять твои костыли. Но не уверен, что ты должна тренироваться в спуске по лестнице именно сейчас. – Хартли наклонился и положил руки мне на плечи.
– Нет, Хартли.
Он уступил, но его карие глаза были полны злости. И кого я обманываю? Я безнадежно застряла, а он собирался помочь мне.
– На спине будет лучше, – сказала я тихим голосом.
Не проронив ни слова, он повернулся и опустился передо мной на здоровое колено. Я обвила руками его грудь, а он потянулся назад, чтобы зацепить меня руками под колени. Я взмыла в воздух на его спине, и он похромал к двери. Комната плавно вращалась, и я поняла, что опьянела сильнее, чем думала.
– Хорошо, – произнес он. – Будем идти медленно и опираться на перила, тогда у нас все получится.
Идти медленно. Из-за его больного колена. Очень медленно.
Черт.
– Хартли, – произнесла я дрожащим голосом, чувствуя, что больше не могу терпеть. – Мне очень нужно в туалет.
– Серьезно?
– По-твоему, я вру?
Он остановился и завис на площадке между дверью Дэна и его соседа напротив. Две комнаты имели общую ванную. Хартли положил руку на дверь.
Перед тем как он ее открыл, соседняя дверь растворилась и на пороге появилась Стейша в сексуальной шелковой ночнушке. Неудивительно, что он увидел мое кресло внизу – именно она, Стейша, была соседкой Дэна.
– Хартли? Какого черта? Ты сказал, ты просто почистишь зубы! Ты что, не идешь спать?
– Похоже, нет, – сказал он. – Прости нас.
Когда он открыл дверь в ванную, там автоматически зажегся свет, ослепляя меня.
– Просто посади меня на унитаз, – попросила я тоненьким голоском. – Пожалуйста. – А потом убей меня. Потому что это унизительно до смерти.
Он опустил меня, отошел на несколько футов и отвернулся.
– М-м… Хартли… Ты не можешь выйти?
– Я не смотрю.
– Пожалуйста.
– Господи, Каллахан, – сказал он, и прозвучало это так, словно на его плечах лежали все проблемы мира. – Смотри не провались.
Пристрелите меня уже кто-нибудь.
Я подождала, пока он выйдет, и начала остервенело возиться со штанами. Я дергала за пояс брюк, выталкивая себя из них, как змея, сбрасывающая кожу, надеясь, что смогу потерпеть еще хотя бы десять секунд. Хвала небесам за эластичные пояса.
В коридоре Стейша и Хартли стали ругаться:
– Моему другу нужна помощь. Вот и все.
– Я не понимаю почему… – сказала Стейша.
– Ты не понимаешь почему, – перебил ее Хартли, – потому что помогать людям не в твоем стиле.
– Это должен был быть наш вечер вдвоем, – напомнила она.
– Но был ли? Не знаю, что тебе на это сказать.
– Скажи, что заходишь!
– Послушай, – попросил он. – Оставь дверь открытой. Нам в любом случае надо поговорить.
– Отличная идея! – рявкнула она.
Дверь с шумом захлопнулась.
Казалось, я опустошала мочевой пузырь не меньше десяти минут. Затем дюйм за дюймом я натянула одежду, торопясь, но пытаясь при этом не провалиться в унитаз. Когда я нажала кнопку смыва, Хартли постучал в дверь.
– Порядок.
Хартли вошел, опустился перед унитазом на колени, а потом снова поднял меня. Дверь Стейши была закрыта, и он без лишних прелюдий начал спуск по лестнице. Мы двигались очень медленно. Опираться на перила значило отпустить мою правую ногу. Я прикладывала всю силу своих бедер, чтобы удержать ее на месте. Но она все равно болталась у бока Хартли.
Пока Хартли нес меня, мой нос находился в нескольких дюймах от его шеи. Это была та самая шея, которую я когда-то гладила, пока мы целовались.
ПРОКЛЯТЬЕ.
Когда мы наконец добрались до площадки третьего этажа, Хартли опустил меня со вздохом:
– Перерыв.
Он сел рядом и вдавил большие пальцы в мышцы травмированной ноги.
– Дополнительный вес убивает тебя, не так ли? – спросила я.
Новая ночь – новая катастрофа. Все, чего я хотела, – выпить пива с командой, но я мастер превращать благие намерения в кошмар.
– Она уже болела, – сказал он.
– Врун, – сказала я.
– Я взяла себя за голень и поставила ногу на ступени. Потом проделала то же самое со второй. Потом я поднялась на руках и спустила попу вниз на следующую ступеньку. Затем сделала так еще раз – сдвинула одну ногу, потом вторую, соскользнула на ступеньку. И снова.