– О ней? Серьезно? Это как-то связано со Стейшей?
– По большей части, – сказал он. – Причем она даже об этом не знает.
– Что-о? Ну все, теперь ты просто обязан мне сказать.
Он перевернулся на живот и подпер подбородок локтем.
– На самом деле об этом никто не знает. Ни одна живая душа.
Он посмотрел на меня, и его длинные ресницы дрогнули. Я придвинулась ближе и положила руку ему на шею. Он снова закрыл глаза.
– Ты, наверное, заметила, что в моей жизни никогда не было места для человека, которого я мог бы называть отцом.
– Конечно, – выдохнула я, лаская ему шею. Я могла бы касаться его весь день напролет.
– Он обрюхатил мою мать, когда им обоим было по восемнадцать. Она работала официанткой в загородном клубе, куда он наведывался. – Хартли открыл глаза и снова посмотрел на меня. – Кстати, именно история моей матери заставила меня быть очень-очень осторожным. В следующий раз, когда пойдешь к доктору, спросишь его о?..
О противозачаточных.
– Хорошо. – Не факт, что все удастся, так как моя история с тромбами могла сделать меня не лучшим кандидатом для приема таблеток. Но я спрошу.
Хартли закрыл глаза, прежде чем продолжить.
– Когда я был маленьким, родители моего отца посылали нам деньги каждый месяц. Но когда мне было шесть, они перестали это делать, поскольку пришла очередь отца. Но он никогда так и не отправил нам ни цента.
– Круто, – сказала я. – И твоя мать не стала ничего требовать?
Он помотал головой:
– Она сказала, что не будет унижать его публично. Несмотря на то, что сама она всегда была унижена. Ни денег, ни мужа, который учил бы меня завязывать хоккейные коньки… – Он осекся. Я прижалась к нему и поцеловала бархатную кожу на плече. – М-м-м, – улыбнулся он. – Так на чем я остановился?
Я перестала его целовать.
– Твой говнюк-отец.
– Точно. Ну вот, я здесь, на святых холмах Харкнесса, гну хребет как проклятый. Я научился не вспоминать о нем, за исключением тех случаев, когда вижу его имя в газете.
– А ты часто его видишь?
Он кивнул:
– Он кинопродюсер, и очень успешный. Первоклассный. И это тоже меня напрягает. Я вбил себе в голову, что, если я сам стану успешным, он, может, и признает меня. Я даже этот колледж выбрал из-за него.
– Ну, колледж-то отличный.
– Отличный, но не для тех, у кого зуб на богатеньких. Сложись все по-другому, я бы сейчас получал спортивную стипендию где-нибудь в Мичигане. Но я приехал сюда, потому что он – выпускник Харкнесса.
– Только не говори, что лучше бы ты никогда не учился в Харкнессе. – Я потерлась о него носом.
– Я не это имел в виду. – Хартли поцеловал меня в ухо. – Просто я выбрал этот колледж, руководствуясь совсем не тем, чем следовало бы, и в итоге моя куча дерьма стала только больше.
Я переместилась на спину Хартли и распласталась на нем, как будто мы были единым предметом диковинной мебели.
– Но при чем здесь Стейша? – спросила я.
– Верно, – сказал он, а потом сделал глубокий вдох. – Каллахан, когда ты прижимаешься сиськами к моей спине, соображать нелегко.
– А ты попытайся.
– Ладно… – засмеялся он. – Стейша встречалась с Фейрфаксом, и я еще подумал, что она настоящая сучка, самая привередливая девчонка из тех, кого я когда-либо встречал. Но однажды она вдруг упомянула, что у них в Гринвиче, на ужине, который они давали, был их сосед. Стейша любит разбрасываться именами.
– И этим соседом… был твой отец?
Он кивнул.
– Надо же. Странное совпадение. И тогда ты пригласил ее на свидание? Чтобы получить шанс встретить его?
Он с минуту молчал, потом продолжил:
– Нет, я никогда не пытался с ним встретиться. Все было не так. Это было скорее… как если бы Стейша находилась у входа в рай для избранных, а я – снаружи. Этим она меня и привлекла – заставив ее влюбиться в себя, рядом с ней я тоже стал бы избранным. – Он повернул голову, чтобы взглянуть на меня. – Звучит еще более убого, когда я это произношу вслух, чем когда думаю об этом.
Я погладила его плечи.
– Продолжай работать лопатой, Хартли. – Я помассировала ему шею, и он с благодарностью опустил голову
– Прошлый год стал знаковым – по крайней мере, так я думал тогда. Я отбил Стейшу у Фейрфакса.
– Упс, – сказала я.
Он рассмеялся:
– Это наименее позорная часть всей истории. К тому же Фейрфакс особенно и не возражал – долго выдерживать Стейшу среднестатистический человек не в состоянии. Но так или иначе мне пришлось хорошенько поработать, чтобы заполучить ее. Не то чтобы я позвонил и получил приглашение в особняк. Мы искали приключения на свой зад – она та еще оторва по части вечеринок. Я глотал все дерьмо, которым она кормила меня. Но каждый раз, когда я проезжал мимо его дома за рулем «Мерседеса» Стейши, я ловил нереальный кайф.
Я перестала гладить его спину, задумавшись.
– Ну, скажи уже это, – попросил Хартли. – Да, я жалкий.
– Ничего жалкого в тебе нет, – ответила я. – И единственное, чего я хочу, – чтобы ты это понял. Так ты все-таки увидел его?
– Нет, да я и не собирался. Думаю, большую часть времени он проводит в Лос-Анджелесе. Но однажды я видел его детей, игравших в мяч на лужайке. Всего несколько секунд, потому что я был за рулем. Но все равно это оказалось тяжело.
– О боже! У тебя есть братья с сестрами? Как они выглядели? Как уменьшенные версии тебя?
Он пожал плечами:
– Сложно сказать. Они выглядели, как дети из рекламы «Ральф Лорен». Чистые и счастливые. Два мальчика и одна девочка.
Хартли перекатился на бок, и я соскользнула с него. Теперь мы лежали лицом к лицу. Смутившись, я подняла простыню и закрыла груди.
– Не прячь их, – улыбнулся Хартли. – Я долгие месяцы ждал, чтобы увидеть их.
– Месяцы?
– Точно. – Его улыбка снова померкла. – Этот год был тяжелым: я сломал ногу, не мог играть в хоккей, а рядом не было прекрасной принцессы, которая поддерживала бы меня. А потом я стал тусоваться с тобой, Каллахан. И от этого у меня реально взорвался мозг.
– Почему?
– Потому что ты была такой настоящей. И не боялась называть своими именами всё, что тебя пугало. Я понял, что ни разу не говорил со Стейшей так, как говорил с тобой. Что я вечно ждал девушку, которую даже не любил. Но она повторяла, что все еще хочет меня, и я не мог избавиться от мысли, что это важно. – В его глазах отразилась грусть. – Я не мог перерезать провод. И из-за этого начал ненавидеть себя.
– Дерьмово.
Он выдохнул:
– В день своего рождения я сидел здесь и ждал ее, но человек, который был мне действительно нужен, находился по ту сторону коридора. И даже когда я оторвал свою задницу и пришел к тебе, то не был честен. Я превратил все в игру, а это была не игра. – Он потянулся и погладил мои волосы. – Я мучил нас двоих. Прости.
Это заставило меня улыбнуться.
– Со мной все было понятно, да?
– Каллахан, ты была честной. Ты не побоялась сказать прямо, что не можешь быть мне просто другом. У тебя были яйца, чтобы признаться в этом, и это меня добило. – Он притянул меня к себе и прижал мою голову к своей груди.
Я могла слышать его сердце – тук, тук – у себя под ухом.
Мой пульс ускорился. Я еще не совсем привыкла к его объятиям. Мой план в тот момент состоял в том, чтобы остаться в его постели, пока он не вышвырнул меня. И все же у меня еще были вопросы.
– Знает ли твоя мама, что ты в некотором роде выслеживаешь отца?
– Нет, – ответил он. – Но и без этого раскусила меня. Она знала, что есть нечто нечестное в моих отношениях со Стейшей, и любила напоминать мне об этом. «Адам, почему ты с ней? Она сумасшедшая сука, ты умнее», – и так далее. Моя мама ненавидит все, что связано с городом Гринвич, штат Коннектикут. Да и Стейша не особенно старалась завоевать ее расположение.
– А ты когда-нибудь пытался рассказать Стейше об отце? – спросила я.
Он отрицательно помотал головой:
– Ей нельзя показывать слабость. Иначе она сожрет тебя с потрохами.
– Это не любовь.
Он поцеловал меня в макушку.
– Теперь я это понимаю. Потому и начинаю воскресное утро, изливая тебе душу, как будто это самое обычное дело. Знаю, ты всегда прикроешь мой зад.
– Вообще-то, – я обхватила пальцами его живот, – я бы лучше прикрыла твой перед.
Он прижался носом к моим волосам.
– Так за чем дело стало, детка?
Мои пальцы скользнули по его талии, и он потянулся ко мне.
Ко мне.
Когда я открыла дверь к Хартли час спустя, он все еще лежал на кровати полуодетый, листая «Спортс иллюстрейтед». Он быстро сел.
– Прости. Не ожидал, что ты соберешься так быстро.
– Мы же договаривались через пятнадцать минут.
Он усмехнулся, протягивая руку за футболкой.
– Некоторые женщины говорят про пятнадцать минут, имея в виду сорок пять. – Он натянул бейсбольную кепку на свои взлохмаченные волосы. – С другой стороны, мне, например, нужно не более сорока пяти секунд.
Он зашел в ванную, и я услышала, как он чистит зубы.
Я провела свои пятнадцать минут подготовки к бранчу с умом. Потратив гораздо больше времени, чем обычно, я сменила джинсы и топ и даже подкрасила губы блеском. Иными словами, я не хотела ехать в столовую, выглядя так, словно прирулила туда прямо из постели Хартли.
Но по закону подлости мое лицо начало гореть ровно в тот момент, как я добралась до последней ступеньки лестницы, ведущей в столовою Бомонта. Я остановилась на минуту, глядя вверх на Хартли:
– Какая-то ерунда. Чувствую себя так, как будто все вытатуировано у меня на лице, – прошептала я.
Его это только позабавило.
– Ты такая милая, когда волнуешься. Если бы я не знал тебя так хорошо, подумал бы, стыдишься, что тебя увидят со мной.
– Наверное, так и есть, – сказала я, сделав глубокий вдох.
Он приблизился и положил руки мне на талию.
– Сколько лет этому колледжу? Три сотни? – Он понизил голос до горячего шепота. – Мы не первые, кто хорошенько потрахался перед тем, как идти на воскресный бранч.